Река времени. История одного оператора

Я перебрался на кухню, заварил крепчайший чай и стал размышлять.

Мы безрезультативно потратили на поиски почти двое суток, а это огромный отрезок времени для профессионалов нашего уровня. Сканеры – уникальные и сверхмощные интеллектуально-аналитические электронные системы, но и они не справились с задачей….

А, может быть, блокнота в квартире нет?..

Гангстеры могли его попросту выбросить, поскольку для непосвященных этот старый блокнот не представляет ни малейшую ценность. Да, и вообще, думаю, что все собранные здесь книги для большинства из гангстеров никакой ценности не представляли – это не цацки, рыжьё, бабки*, не оружие….

А может быть, мы не там ищем?..

Но мы с ребятами самым тщательным образом исследовали все закоулки квартиры….

Стоп. А всели?.. Возможно, в квартире есть ещё скрытые места, тайники….

Нет, мы тщательно и методично осмотрели всё помещение, предметы мебели…. Квартира изучена нами «как свои пять пальцев», и пока что не обнаружен никакой тайник или подобие его. Да и зачем коллекционер, у которого Костя Малыш забрал за долги квартиру стал бы устраивать какие-то тайники?.. Положим для сокрытия наиболее важной и ценной части коллекции…. Нет, это чепуха. Я не специалист, но всё же, первичный анализ коллекции ясно показывает, что это дешёвая и типичная для своего времени беллетристика: детективы, фантастика, околонаучная история, подписные издания, собрания сочинения популярных в то время, а теперь практически забытых авторов. Мне не попалось не одного антикварного тома, а «перелопатил» я в этой квартире не мало….

Но может в квартире существует скрытый сейф….

Зачем хозяину этой квартиры, «простому советскому человеку», скромному инженеру сейф? Он не подпольный миллионер, не секретный агент иностранной разведки, в конце концов….

Следует признать очевидный факт, что скрытых мест, тайников в квартире нет….

Нет!?.. А мебель. Взять хотя бы диван в гостиной. Насколько мне представляется его конструкция, в нижней части должно существовать пустое пространство….

Меня словно громом шарахнуло….

На ватных ногах я подошёл к дивану, поднял сиденье и обнаружил связки старых журналов, пожелтевших газет, запылённые книги…. И вдруг сканер победно запищал. Среди груды макулатуры я заметил краешек потёртого кожаного переплёта… и в моих рука оказался старинный, величиной с ладонь, потрёпанный, с пожелтевшими страницами блокнот.

Даже не верится, что из-за этого невзрачного предмета в Институте поднято столико шума….

Неужели задание выполнено?

Едва сдерживая волнение, сообщаю коллегам о находке и окончании операции.

Теперь остаётся собрать сканеры, что я и сделал, изрядно повозившись, – один

гад сканер ни как не хотел деактивироваться и прятался от меня по всей квартире, пока я не перехитрил этого электронного сверхнавороченного и суперумного дурачка.

***

Всё. Можно покидать квартиру. Но не хочется уходить по-английски. Да и ключи от квартиры нужно где-то оставить. Будет жалко, если книги разворуют….

Набираю телефонный номер, оставленный Костей. Отвечает приятный женский голос. Девушку зовут Катя. Я предлагаю ей приехать. Она обещает подъехать через час. Через полтора часа раздался звонок в дверь. В комнату вошла обалденно красивая девчонка. Такая красивая, что у меня перехватило дыхание и в голове появились дурацкая мысль, не задержаться ли на денёк другой…. А что, победителям во все времена полагалось награда…. Но я твёрдо знал, что генератор уже активирован и разгоняется, что времени у меня не много. И, самое главное, дома ждёт Эл, рядом с

которой все красавицы всех времён и народов не канают.

– Ты сооруди пока что-нибудь закусить, а я в ларёк за сигаретами сбегаю. —

Предложил я девице. В прихожей я оставил жрице любви почти все имеющиеся у меня доллары – не зря же она чухала* сюда «по первой просьбе трудящихся» – и вышел в ночь.

Было тихо и свежо. На пустынном проспекте я поймал такси….

Всё, домой. Домой, какое тёплое слово. В кармане моей куртки лежал старинный блокнот….

Глава вторая. 1812 год. Князь

– У вас, что новое задание? – В голосе Ленки металл. Она нависает надомной, выставив левую ножку вперёд, перенеся тяжесть тела на правую ногу, уперев руки в бока ладошками наружу, слегка согнув корпус в мою сторону. Лёгкий румянец на скулах выдаёт крайнюю степень гнева, и копна её рыжих волос монотонно покачивается в такт произносимым словам. В этот момент Эл удивительно похожа на мою преподавателя истории искусств до истерики распекавшую меня за величайшее кощунство – незнание работ великого Караваджо, Веронезе, Бенвенуто Челлини, Терборха, Делакруа, Брюллова и ещё целой кучи «великих стариков»….

– Ну да. Ничего особенного. Всё как всегда. – Стараясь предать голосу спокойствие, наигранно равнодушно отвечаю Ленке. – Обычная работа.

– Вик, у тебя всегда обычная работа, ничего особенного, а потом ты месяцами «зализываешь раны». Мой милый, тебе по закону отпуск положен после операции. Кажется месяц. А вместо этого «Мальбрук снова в поход собрался»!? Это свинство. Я рассчитывала, что мы наконец-то слетаем к маме. Сколько я её не видела? Почти год.

– Леночка, месяц отпуска только после операции первого уровня, а наша третьего…, ладно второго…. Но дело не в этом, ты же хорошо знаешь, что в Институте творится. Операторов не хватает…. И потом, каждая операция, это деньги, хорошие

деньги и возможность быстро закрыть кредит за дом….

– Деньги, дом. Вик, ты становишься прагматиком. Скучным прагматиком. У тебя

только работа в голове. Ты не вылезаешь из института месяцами. Ты помнишь, когда мы

последний раз куда-то выбирались? А молодость, мой милый, проходит. Я старею….

– Ха, ха, ха. Рассмешила. Леночка, кто бы говорил. Какая старость. Посмотри в зеркало…. И потом, что ты предлагаешь? Бросить институт?.. Хорошо, брошу. Найду спокойную работу. Стану, наконец, появляться дома каждый вечер…. Заметь, каждый вечер, в одно и то же время. Как здорово. Никакой опасности. Никто не стреляет в тебя, не пытается размозжить твою голову, не тычет в тебя мечом или ещё какой-то железякой…. Всё размеренно, просчитано и скучно как третьесортный гитарный рифф* спившегося провинциального гитариста. Девочка моя ответь себе честно, тебе такая жизнь будет в кайф? Ты это искренне хочешь? Если да, я готов принять любое твоё решение. Хотя сделать это мне станет не просто….

Я произношу слова, а сам смотрю в глаза Эл. И теперь в её глазах нет и капли холода и злости. И теперь в них снова живут так безгранично любимые мной, её бесподобные тёплые солнечные чёртики….

– Вик, милый не обижайся. Просто я тебя очень люблю и боюсь за тебя. Боюсь всегда, когда ты исчезаешь в своих «перемещениях». Вик, мне никто и ничто без тебя не будет нужно. Никакой дворец, дом. Ничего. Понимаешь, ничего. Только ты….

Ленка обнимает меня, и я зарываюсь в копну её рыжих волос….

2.1

– …Батюшка Илья Алексеевич просыпайтесь. К вам его

превосходительство господин губернатор. Изволите впустить?

– Приглашай Филипп, приглашай. Не томи гостя.

Хриплым со сна голосом приказал князь и глубоко потянулся,

окончательно прогоняя дрёму.

В просторном зале кабинета было сумрачно. Солнце ещё до обеда

перебралось на другую сторону здания и массивные плотные портьеры екатерининских времён почти не пропускали свет.

Стояла жара. Движение воздуха из настежь распахнутых окон едва ощущалось и оттого как-то особенно остро чувствовался запах дорогого нюхательного табака, которым по старой привычке пользовался князь. Чётко улавливался и сладковато-терпкий запах шеллака – плотник Тихон в конце мая, почитай перед самой войной, заново лакировал кабинетную мебель. Особый запах книг, коих здесь на бесчисленных стеллажах шкафов покоилось превеликое множество. И латинских, и греческих, и немецких, и английских, и итальянских, и испанских, и российских, а более французских. Встречались книги современных сочинителей и нынешних учёных мужей. Но их было не много, и собирал их в основном сын князя – князь Михаил. Больше книг было старых: времён отрочества, юношества да молодости князя. Отдельным стеллажом, спрятавшимся в хитрой нишке возле письменного стола располагались древние, редкие, да особо ценные фолианты. Многие из них стоили целое состояние….

Князь сидел за огромным старинным резным дубовым итальянской работы письменным столом. В просторном кресле с высоченной, мягкой спинкой, обитой тиснёной, потёртой от долгого употребления тёмно-зелёной кожей. С мягким, кожаным сиденьем, и мягкими же кожаными локотниками на изогнутых резных подлокотниках. Верхнюю деревянную часть спинки завершала буйная тонкая резьба с цветами, травами, листьями, и амурами среди них.