Айко

Так он и сделал. И тут я подумала, что мне очень повезло, что меня нашёл не кто-нибудь, а именно Миша. Это даже странно. Ведь это мог быть кто угодно другой: какой-нибудь сторож или, ещё хуже, милиционер. Да, повезло мне с Мишей.

– Простите, не подскажете, – обратился он, видимо, к прохожим. – Назови номер квартиры!

– Миш, это ты мне?

– Да-да, тебе – кому же ещё?

– Квартира номер двенадцать.

– Вы куда, молодой человек? – голос был как из телефонной трубки, только громче.

– Я в двенадцатую квартиру, к Стариковым.

– Тут такие не живут, ошиблись.

– Как это не живут? – крикнула я.

«Пи-и-и-к».

– Зайдите, я вам открыл, – вновь послышался незнакомый голос, и дверь открылась.

– Ох, как не вовремя я стала светиться. Закрой рюкзак, Миша.

Но Миша, наверное, не слышал меня. Он завёл разговор с мужчиной, который нас впустил – видимо, охранником.

– Здравствуйте, тут Стариковы должны вроде жить?

– Здравствуйте, тут живёт другая семья. Уже лет десять точно.

– Что за семья? – спросил Миша.

– Ну, это уже не ваше дело, молодой человек.

– А, ясно.

– Что это ему там ясно? Вот мне – вообще непонятно, – сказала я тихо.

– А вы не знаете, может, хозяева квартиры в курсе?

– Молодой человек, я вас пропустил только для того, чтобы вы не кричали в домофон. Я вам всё объяснил и рассказал всё, что знал.

– Что такое, Серёжа? – послышался ещё один голос, женский.

– Ой, здравствуйте, Алёна Дмитриевна, да ничего такого. Молодой человек уже уходит.

– Простите, Алёна Дмитриевна, вы ведь из двенадцатой квартиры? – обратился Миша к женщине.

– Парень, ты что, не понял меня? – мужчина-домофон был явно раздражён, он даже схватил Мишу за руку. – А ну-ка, иди отсюда.

Рюкзак так сильно затрясся, что мне пришлось держаться внутри за всё, что можно.

– Да, я из двенадцатой. А что вы хотели? – женщина повернулась к охраннику: – Отпусти его, Сергей.

– Ох, спасибо вам! – поблагодарил Миша Алену.

– Так что вы хотели узнать? Как вас зовут?

– Михаил.

– Спрашивайте, Михаил. Можем зайти ко мне.

– Может, вы в курсе, тут в восьмидесятые и девяностые жила семья Стариковых. Меня попросили отыскать их.

– Знакомая фамилия, хм… откуда я могла её слышать? – задумалась Алена.

– Николай Сергеевич, – уточнил Миша имя жильца.

– Нет, не знаю.

– А Елену Васильевну Старикову?

– Вспомнила! – радостно воскликнула девушка.

Я поднесла ухо ещё ближе к щелке рюкзака.

– Это дальняя родственница моего мужа, она вроде наукой занимается.

– Профессор, востоковед, да. Если она тут жила, может, знаете что-нибудь про неё?

– А вы ей кто?

– Я по просьбе одного человека пытаюсь узнать, что случилось с этой семьёй.

– Понятно. Ладно, неважно. Я почему спросила: мало ли, вы родственник и не в курсе, что тут случилось.

– А что тут случилось? – заинтересовался Миша.

– Это самая загадочная история нашего дома и очень неприятная. Мне самой рассказали. Дело в том, что в этой квартире жила семья, очень уважаемая. У них была дочь, и жили они очень тихо. В один день у них всё изменилось: пропала без вести девочка, под подозрение попал отец семейства. И хоть все и говорили, что он не мог сделать дочке ничего плохого, всё обернулось против него, потому что он был последним, кто её видел.

«Что она такое рассказывает, что за ерунда», – подумала я. В рюкзаке уже стало светло как днем, свечение резало мне глаза.

– А как же мать? – спросил Миша.

– Говорят, она из-за такого потрясения попала в сумасшедший дом и долго там лечилась. Ну, а отец бежал. Исчез – так его и не нашли. Говорят ещё, что якобы теперь в этом доме живет дух той самой девочки.

– Не верьте в духов, Алёна Дмитриевна, их не бывает.

– Можно просто: Алёна. Ой, а что это у вас в рюкзаке светится?