Айко

– Это не смешно, Михаил.

– Нет-нет, я просто вспомнил овечку, ну и…

– Не будем про овечку, я присяду?

– Да-да, конечно, садитесь.

– Ну так вот, Михаил. Ты мне кажешься не вполне стандартным молодым человеком, ты особенный.

– Я? – удивился Миша.

– Не перебивай меня, – как строгая учительница, сказала Арахнида. – Да, я считаю, что ты не вполне обычный. Кто твои родители?

– В каком смысле?

– Кем они работают и чем занимаются, ты же знаешь?

– Моя мама – переводчик с японского, а папа – тренер футболистов в ДЮСШ.

«Что? Мишина мама – переводчик с японского? А почему он мне об этом не сказал? Какое странное совпадение», – подумала я.

– У тебя очень необычная мама, – сказала Арахнида.

– Ну да, японский язык – это вам не английский.

– Я не об этом. Я ведь знаю Ольгу Николаевну.

– Откуда?

– Мы познакомились в университете. Я тогда училась, а твоя мама преподавала японский. Мы пересеклись случайно, ведь мы были на разных факультетах. Как-то я составила компанию своей подруге, которая училась на факультете востоковедения, и попала на лекцию твоей мамы.

– Ирина Ни… Ирина, я не очень понимаю, о чём вы сейчас. К чему вы ведёте разговор?

Я тоже не поняла, почему она ему всё это рассказывает.

– Так вот, на этой лекции случилась одна странная вещь. Вначале всё было как обычно: лекция как лекция. Я сидела рядом с подругой Дашей и переписывалась по телефону с Димой с моего факультета, он давно пытался за мной ухаживать. Даша двинула меня локтем в руку. «Только посмотри на это, – сказала она. – Посмотри на «японку» – похоже, она сошла с ума». Твоя мама носилась вокруг учительского стола и кричала: «Где она»? Выглядело так, будто она что-то потеряла. Вначале нас это позабавило, но вскоре всем стало не до смеха, и кто-то вызвал директора и охрану.

– Я не слышал об этом. Когда именно это случилось? – спросил Миша.

– Это было десять лет назад, не волнуйся, – Арахнида продолжила. – Не найдя своей потери, твоя мама села на стул и горько заплакала. Мы успокаивали её как могли, спрашивали, что именно она ищет. Но она продолжала плакать. Пришёл директор, тоже стал успокаивать. Когда стало тихо, он спросил: «Оля, что именно ты потеряла?». Ответ был: «Её украли». Директор уточнил, что украли. «Книгу, мою книгу. Если мы не найдём её, и она попадёт в плохие руки – нам всем конец!» – так сказала твоя мама.

– Так, постойте, Ирина. Зачем вы мне это рассказали?

– А я ещё не всё рассказала. Когда нас всех вывели из аудитории, я попросила пару секунд, чтобы забрать свой телефон, оставленный на парте на верхнем ряду. И, уже спускаясь с ним обратно, я увидела, как твоя мама держит за плечи директора и молит помочь найти ее книгу.

– Какую, какую книгу?

– Твоя мама прошептала что-то директору на ухо, а потом… потом произошла вспышка. Голубая вспышка, Миша.

«Голубая? Что это значит?», – подумала я.

– Может, вам показалось, Ирина? – спокойно спросил Миша.

– Знаешь, Миша, я слишком рациональный человек и верю своим глазам. Это была даже не вспышка, больше похоже на волну, энергетический выплеск. И исходил этот выплеск из твоей мамы.

– Ирина, вы прикалываетесь надо мной?

– Миша, ну, во-первых, у тебя пельмени уже давно сварились.

Миша вскочил и выключил газ. По звукам я поняла, что он взял половник, зачерпнул несколько штук из кастрюли и подул на них:

– Переварились, вот же… Ира, чего вы от меня хотите? – он резко повернулся к гостье.

– Всё просто, Мишенька. Как я уже говорила, я занимаюсь генетикой. Я думаю, у твоей мамы есть ген, отвечающий за образование этой вспышки, и, само собой, он передался тебе.

– Ерунда какая. Мне двадцать шесть лет, и никакой вспышки у меня за эти годы не было.

– Не было? – с иронией в голосе переспросила Арахнида.

«Только бы не засветиться, только бы не засветиться», – думала я.

– Я думаю, этот ген – как вирус, у него есть свой инкубационный период. И мне кажется, что он наступил.

– Ира, я повторяю. Чего… ты… от меня хочешь?

– Я хочу тебя всего! Ты мне нужен полностью для моих экспериментов! Я хочу посвятить всё свое время и знания поиску этой голубой энергии.

В этот момент я перестала сомневаться, что это голос из моего сна – голос женщины-паука.

– Пошла вон из моей квартиры, Арахнида Николаевна! – закричал Миша.

– Как ты сказал? – спросила Арахнида.

– Я сказал: пошла вон отсюда!

– Ты назвал меня Арахнидой. Как ты узнал?

– Что, что я узнал?

Я решила подсмотреть, чуть сдвинула занавеску. И увидела, что на стуле сидит Арахнида, а перед ней с половником стоит Миша. Она очень спокойно поднялась со стула, их лица оказались не более чем в пятнадцати сантиметрах друг от друга, и она сказала:

– Ах, Миша-Миша, такой хорошенький и такой беззащитный, – соседка с улыбкой подула на половник с пельмешкой. – Не обожгись, ты мне нужен целым.

Уже выйдя в коридор, Арахнида остановилась:

– Ах да, чуть не забыла: вчера, возвращаясь домой, я в твоём окне увидела голубой свет.

И тут у меня замерло сердце. «О, нет, я начинаю светиться…нет, нет, нет!» – думала я.