Бездна Мурены

Бездна Мурены
Михаил Михайлович Сельдемешев

Когда-то давно он еще был просто Владимиром Вазенитовым, а что сейчас? А сейчас он – капрал Зенит на космическом корабле «Довженко-19». Вместе с командой из 7-ми человек он путешествует по просторам космоса, встречая по пути самых разных созданий от дроидов – помощников, заканчивая так называемыми «Бестелесыми». Думаете, что это история-фентези или наше далекое будущее? Вовсе нет. Эта история происходит в реальном времени, только далеко не в космосе, а в обедневшей психиатрической больнице. Дроиды – всего лишь санитары, у капрала приступы эпилепсии, а у всех членов команды самые разные психические заболевания. Но есть одна загадочная штука. Бездна Мурены. На что пойдут герои чтобы победить ее? Вылечатся они, или сойдут с ума окончательно?

Михаил Сельдемешев

Бездна Мурены

В оформлении обложки использована иллюстрация:

© Helenaa / Shutterstock.com

Используется по лицензии от Shutterstock.com

?

«Нулевой парсек»

Глава I. Аварийный выход

В просторном холле психиатрической больницы было темно. Тем не менее тусклый свет луны проникал сюда через зарешеченное окошко надзорной палаты беспрепятственно, ибо двери в палатах больницы отсутствовали. И вовсе не по причине царящей в стране разрухи, а в силу специфики заведения и его контингента.

Пятно лунного света падало аккуратно на дежурного санитара, примостившегося на стуле у входа в надзорную палату, и освещало его широкую спину с крупным номером 1 на халате. Вообще-то больше всего на свете санитар № 1 обожал кроссворды. Но в полутьме от их разгадывания портилось зрение, и поэтому он предавался второй своей страсти – сну во время дежурства. Спал он, почти уронив голову на колени, насколько позволял солидный живот.

Вдобавок к упомянутым бесхитростным увлечениям, «первый» санитар был не прочь основательно поесть, он понемногу выпивал на рабочем месте тайком от главврача и был не особо отягощён интеллектом, несмотря на обилие заполненных его рукой кроссвордов. Всё это чрезвычайно способствовало крепкому сну санитара с номером 1 на обширной спине. Если б его сейчас кому-то удалось разбудить и отклонить в рабочее положение спиной к стене, то взору предстала бы ещё одна отличительная особенность данного медицинского индивидуума – бирка «Пётр», пришпиленная к нагрудному карману халата.

Отличать санитаров по номерам и биркам придумал нынешний главврач больницы Арфеев. Подобная задумка, по его мнению, позволяла пациентам воспринимать одинаково одетых в белое сотрудников не как безликие инструменты ограничения свободы и проведения неприятных процедур, а как индивидуальностей. Что должно напоминать бедолагам о нахождении среди людей, а не в недрах бездушной психиатрической машины из однотипных шестерёнок и винтиков. А уж как отличать санитаров: по имени на бирке или номеру – каждый пациент решал для себя самостоятельно.

Изначально Арфеев планировал поместить трафаретное имя и сзади на халате, над номером, но тогда санитары невольно бы напоминали ему футболистов. А их главврач, начиная с последнего чемпионата мира, недолюбливал и считал паразитами. От санитаров, как ни крути, всё ж хоть какая-то польза.

Мимо грузного посапывающего тела под номером 1 в надзорную палату, бесшумно ступая босыми ногами по свежепомытому полу, проскользнула девушка. Доведись санитару Петру добросовестно исполнять служебный долг, он бы точно не пожалел о только что увиденном. Посетительница надзорной палаты была необычайно красива, её огненно-рыжие волосы словно помогали слабенькой луне озарять пространство холла. В этом сказочном освещении её полностью обнажённое тело могло бы вдохновить на создание живописного шедевра. Но вдохновляться здесь в этот час было некому.

Главным ценителем женской красоты в этих стенах считался санитар с номером 3 на спине и биркой «Александр» спереди. Вот он бы точно насладился прекрасным зрелищем со знанием дела. Да что там, он несколько минут назад даже совершил попытку познакомиться с новенькой рыжей пациенткой поближе, проникнув в женское отделение. Поэтому в настоящий момент Александр, привязанный полотенцами к батарее, отчаянно ёрзал, безуспешно пытаясь вырваться из западни. Под присмотром нескольких пар глаз, блестящих в свете луны, он чувствовал себя чертовски неуютно. Ибо, как санитару № 3 было прекрасно известно, здравым рассудком обладательницы этих глаз похвастаться не могли.

Очутившись в надзорной палате, рыжая незнакомка взялась за спинку единственной здесь кровати и попыталась потрясти её с целью разбудить спящего на ней человека, который безмятежно улыбался во сне. Ножки железной панцирной кровати оказались привинчены к полу, поэтому сон единоличного обитателя палаты потревожить не удалось. Это был мужчина средних лет с располагающей внешностью и аккуратной академической бородкой. Такого можно запросто встретить на кафедре любого технического вуза, вечно окружённого любознательными студентами и увлечённо исследующего сложные процессы, недоступные пониманию рядового обывателя. Спал он прямо в больничной пижаме, а руки и ноги его были зафиксированы на кровати вязками.

РА-СА-РА-СА-РА.

Монотонно повторяющиеся звуки, произносимые визитёршей, в конце концов разбудили лежащего.

РА-СА-РА-СА-РА.

Он тщетно силился разглядеть источник звука, но перед его взором маячило лишь огненно-рыжее пятно в освещении луны. В какой-то момент взгляд пациента наконец сфокусировался на мерцающем треугольнике меж кроватных перил. То, что он поначалу принял за глаз внутри треугольника, оказалось женским пупком. Мужчина попытался заговорить, но его язык отказался повиноваться, перебив мелодичные переливы ночной визитёрши бессвязным мычанием.

На миг обнажённое совершенство осветилось ещё ярче, и тут же лучи фонариков, бесцеремонно ворвавшиеся в надзорную палату, запрыгали по ней и ослепили привязанного пациента, нарушив прекрасную гармонию. Вместе с лучами ворвались обладатели фонариков: отвязавшийся наконец санитар № 3 с биркой «Александр» и разбуженный им санитар Пётр, непрерывно зевающий и пытающийся размять затёкшую спину с номером 1.

Подхватив девушку под руки отработанными движениями, пронумерованные блюстители порядка покинули наблюдательную палату, оставив её обитателя снова наедине с блеклой луной за решёткой окна. Он несколько минут пытался бороться с чудовищной слабостью, приподнимая голову, но тут же роняя её обратно на подушку. Перед тем как вновь провалиться в беспамятство, пациент надзорной палаты успел заметить нескольких медведей на дереве.

Запыхавшись, в палату забежал ещё один санитар, с виду дюжий крепыш, энергичный и деятельный, в отличие от своих коллег. В линейке санитаров больницы он расположился между Первым и Третьим – на спине его красовался номер 2, а на бирке значилось: «Николай». Фонарик он направил на кровать, сжимая в другой руке резиновую дубинку, которую на днях приобрёл на толкучке. Николаю не терпелось опробовать её в деле, но «овощ», как назло, уже снова оказался в «отключке». Проверив надёжность вязок, санитар № 2 с досады врезал дубинкой по железной спинке кровати и отправился восвояси. Больше выместить зло было попросту не на чем – какой-либо иной мебели в наблюдательной палате не предусматривалось.

Улыбающийся во сне пациент снова остался в компании луны за окном и нарисованных на картине медведей. На самом деле он уже не спал.

Кто я? Где я? Помню космический корабль, секретное задание, прорыв для человечества, да и для всей остальной галактики. Значит, мы уже возвращаемся. Задание выполнено. В чём была его суть? Почему я так мало и обрывочно помню? Руки и ноги чем-то зафиксированы. Это определённо камера для анабиоза – искусственного сна с целью замедления физиологических процессов. Я вышел из него, но вышел, судя по всему, аварийно. Это объясняет проблемы с памятью.

Перед погружением человека в анабиоз его память сохраняют во внешнем хранилище, чтобы уберечь сознание. Из-за того, что у анабиозного замедления биологических процессов существует побочный эффект – деградация нейронных связей мозга за время многолетней консервации. И если предварительно не сохранить состояние нейронных связей, то на выходе из анабиозной камеры вместо подготовленного специалиста с высоким интеллектом можно получить полного идиота. Поэтому бортовой ИИ, искусственный интеллект, непосредственно перед процессом пробуждения должен был закачать мне память обратно. Но что-то пошло не по плану. ИИ аварийно прервал анабиоз, не успев довести процесс восстановления моего сознания до исходного состояния.

Светящийся треугольник! Вот причина сбоя. «Ра-Са-Ра-Са». Что это означает? Со мною пытались вступить в контакт. Очертания контактёра были размыты. Известна лишь одна раса во Вселенной, представители которой не имеют оформленной физической оболочки. Их так и называют – Бестелесые. Что же их занесло сюда, на наш звездолёт? Явно что-то серьёзное, раз они пошли на контакт экстренным образом.

Кажется, начинает проясняться. Датчики корабля зафиксировали нештатное воздействие извне и активировали аварийный режим. А бортовой компьютер не сумел справиться с анализом, и ему понадобилась помощь старого доброго человека. Но что помешало ИИ вернуть мне память? Это же дело нескольких минут. Неужели техническая неисправность? Бестелесые что-то повредили? Атаковать нас они не должны – у Космосодружества с ними мирные соглашения. Знают ли о ситуации на Земле?

Мои предположения необходимо срочно занести в бортовой журнал…

?

Когда улыбающийся пациент с академической бородкой пришёл в себя в очередной раз, он обнаружил, что сидит в кабинете главврача и с отсутствующим видом слушает, как тот распекает медсестру, флегматичную даму средних лет с обесцвеченными пергидрольными волосами. На её внушительном и даже, можно сказать, монументальном бюсте примостилась сравнительно неприметная бирка «Г.А. Лерова».

Главный врач больницы сидел в кресле за столом, на котором валялись папки и стопки бумаг, а с недавних пор появился компьютер, потеснив макулатуру. На вид главврачу было около 50 лет, на его интеллигентном лице лежала печать сильной усталости. Бирка на халате гласила: «В.К. Арфеев». Номеров на спинах ни у доктора, ни у медсестры не было. Это своё нововведение главврач решил ограничить санитарами. Пока медсестра выслушивала упрёки, стоя возле стола, улыбчивый пациент разглядывал шкафы и стеллажи с книгами.

– Думаете, мне доставляет удовольствие мотаться по ведомствам и выбивать дефицитные лекарства? У нас и так в каждом квартале перерасход, Гертруда Альбертовна, – взывал к совести медсестры доктор. – Приходится каждый раз оправдываться, словно мальчишке. В стране бардак, вы заметили? Скоро вообще вернёмся к поливанию пациентов холодной водой. Если её совсем за долги не отключат в ближайшее время.

Излишне доверчивому главврачу было невдомёк, что повышенный расход сильнодействующих препаратов напрямую связан с персональным теневым бизнесом медсестры Г.А. Леровой, которую санитары и некоторые пациенты за глаза прозвали «Галерой».

– Я же просил без самодеятельности в моё отсутствие, – Арфеев пытался вызвать сочувствие у Галеры, безразлично потупившей глаза. – Зачем Вазенитову галоперидол-то назначили?

– Вениамин Константинович! – В тоне медсестры угадывалось желание побыстрее закончить бесцельный разговор. Для выслушивания подобных нотаций у неё была слишком мизерная официальная зарплата.

– Да я уже почти 50 лет как Вениамин Константинович.

Бортовой компьютер с искусственным интеллектом, как я его ласково называю – «Веня», выдаёт сейчас какую-то бессмысленную информацию. Явно произошёл сбой. Я, судя по всему, терял сознание. Последствия длительного анабиоза. Интересно, зачем здесь ошивается передвижная кибераптечка? Наверное, с помощью Галеры я пытался привести себя в чувство.

Я. А кто я? Имя, звание? ИИ упомянул какого-то Зенита. Что-то до боли знакомое. Да, точно. Зенит – это моя фамилия. Должность – звёздный разведчик. А вот звание… Лейтенант, полковник? Быть может, капрал? Капрал Зенит. Так точно. Капрал звёздной разведки.

Пока не получу бортовой журнал обратно в своё распоряжение, происходящие события придётся фиксировать в памяти. В журнал потом перенесу. Это будет запись номер… Какой был последний? Неважно. Пока пусть будет второй. Затем скорректирую нумерацию.

– Я ж вам объясняю, что у него обострение случилось без вас, – вяло оправдывалась Гертруда Альбертовна. – Я пыталась кризиса не допустить.

– А что произошло-то? Вот так вот на ровном месте взяло и обострилось?

– Когда Любимцеву, ну, ту рыжую эксгибиционистку, в женское привезли, она мимо Вазенитова проходила и что-то ему на ухо шепнула. – Медсестра кивнула в сторону пациента с бородкой. – Он сидел себе тихо, улыбался, как сейчас, а после её слов прямо разошёлся, насилу угомонили.

– Эксгибиционизм у Любимцевой, кстати говоря, весьма условный. От своих актов обнажения она не получает эмоциональной разрядки. Такое ощущение, что прожила в джунглях, где не имеют представления о нормах приличия. – Доктор в задумчивости забарабанил пальцами по столу. – Всё ж таки интересно, что она ему такого шепнула?

– РА-СА-РА-СА-РА-СА, – пациент, о котором велась речь, сумел наконец произнести что-то членораздельное, хотя и по-прежнему бессмысленное.

Главврач удивлённо поглядел на подопечного и пощёлкал перед собой пальцами. Внимание пациента тут же переключилось на них.

– Что это означает, Володя? Роса? Сара? – поинтересовался Арфеев.

– Росара. Её имя, – уверенно заявил капрал. – Только на языке их цивилизации Бестелесых после каждого слога следует делать паузы: Ра-Са-Ра.