Бездна Мурены

Биолог воспринял сказанное так близко к сердцу, что энергично замахал «ветвями», словно пытаясь отогнать жутких насекомых на самых дальних подступах к своей кровати. Командор слушал рассказ капрала с открытым ртом, после чего глянул на радиоприёмник, схватил его и принялся продувать с утроенной силой.

В палату быстрым шагом вошёл мрачный, словно туча, Лыжников и рухнул на кровать, уткнувшись лицом в подушку.

– Андрюха, слыхал, кто на нашем космическом корыте командир? – весело спросил его Сергей.

– Насрать! – пробубнил блондин, не отрывая лица от подушки.

– Дипер! А я кто – знаешь? Врач! – Сергей захохотал.

Его веселье никто больше не разделял, и судовой лекарь тоже был вынужден умолкнуть. Все насторожённо уставились на капрала.

– Командор Дипер! – строго уточнил Зенит.

Андрей уселся на кровати и открыл тумбочку.

– Играйте в космонавтов-психонавтов без меня, кретины, – проворчал он.

Из тумбочки Лыжников извлёк мыльницу и горсть сухарей, которые принялся натирать мылом и с хрустом отправлять в рот. Зенит поморщился.

– Это он так из еды яд вычищает, – тихо объяснил капралу Павел.

– Это моё дело! – услышал его Андрей. – Вам нравится травиться и делаться ещё дебильнее с каждой тарелкой отравленной каши – флаг в руки, я вам не мешаю.

– Лыжникову действительно виднее, коллеги, – вступился за него Зенит. – Ведь он у нас, ни много ни мало, корабельный кок.

– Кок-кок-кок-кок, – раздалось из командорского угла.

– Захлопни пасть! – крикнул в ту сторону Андрей.

– Вас ис дас? Что за кок без буквы «с»? – приготовился к новой порции веселья Врач.

– При кухне который, – пояснил Юрич.

– А-а, повар, что ли? – расплылся в улыбке Сергей. – Жрать вредно. Хотя и прикольно.

Новоявленный Повар молча хрустел намыленными сухарями.

– А мы с Виталькой проголодались. – Юрич погладил коробку по голове. – Андрюха, замути нам точево какое-нибудь простецкое.

– Хер пожуйте, – тихо процедил Лыжников.

– Чё говоришь? – добродушно переспросил Юрич.

– Это я не тебе, – буркнул Повар.

– И не Виталику, надеюсь?

Вместо ответа Андрей отрицательно помотал головой, намыливая очередной сухарь.

– Лыжников у нас – парень скромный, но любит повыделываться, – на голодный желудок Юрич оказался непривычно разговорчивым.

– Кстати, а Руслан у нас кто? – оживился Штурман. – Чем занимается на корабле?

– Стучит на всех! – зло отозвался Повар. – Сдал меня Вениамину, что я еду из столовки выношу.

– Это не я! – отреагировал теннисист.

Врач подошёл к нему и пнул по кровати:

– А кто мою нычку с таблами санитарам выдал? Весь матрас мне перетрясли во время недавнего шмона. Я сам, что ли, их надоумил? А, Русланчик?

– Не я это! – Смуглые щёки брюнета побледнели от волнения.

Увидев, что над теннисистом сгущаются тучи, Штурман решил за него вступиться:

– У нас здесь из вариантов для потайного хранения – либо тумбочки, либо кровати. Так что у санитаров выбор невелик. И Руслан им для этого точно не нужен.

– С чего вы взяли, что он – Руслан? – вступил в дискуссию Зенит. – Вон же у него на одежде написано, кто он.

Все уставились на пижаму теннисиста. Нагрудный карман её украшала трафаретная надпись:

Р.НАТ.

– А что не так? «Р» – это как раз имя. Руслан, – решил поспорить Павел со старшим по званию. – А «Нат» – фамилия? Так, что ли?

– Моя фамилия Искандеров. – Брюнет не знал, куда деваться от затянувшегося внимания к его персоне.

– Стукандеров твоя фамилия! – Повар швырнул в него намыленный сухарик, но промахнулся.

Тогда стоящий неподалёку Врач схватил брюнета за подтяжки, оттянул их и отпустил со шлепком.

– Нет, твоя! – едва сдерживая слёзы, огрызнулся теннисист и попытался в ответ ударить Сергея, но тот увернулся и проскакал на своё место.

– «Нат» – это имя. Наташка, – присоединился к травле Юрич.

– А «Р» – это фамилия. Ростова! – добавил Лыжников, разглаживая усы.

Писклявый заразительный хохоток Штурмана спровоцировал дружный хохот экипажа.

– Сами вы! – Искандеров вскочил, затрясся в бессильной злобе, и он тут же уселся обратно, с силой швырнув шарик в стену.

Его эмоции оказались убедительными, галдёж сразу смолк. И тут в полной тишине все услышали один из самых гнуснейших акустических раздражителей – сдавленный хохоток Командора Дипера. В кои-то веки глумились не над ним. Но если пискливое хихиканье Штурмана вызывало усмешку, то от звуков, производимых Командором, непроизвольно сжимались кулаки и челюсти.

Зенит с трудом подавил в себе желание врезать по скривившейся в ухмылке ехидной роже и натянуть на неё шапочку «Atomic».

– Не надо ничего расшифровывать и додумывать! – раздражённо произнёс капрал. – Иногда истина такова, какой она предстаёт перед глазами. Хотя для нас, звёздных разведчиков, такое и непривычно.

Штурман недоверчиво глянул на Зенита из-за своих диоптрий: