Проект «Калевала»

– Но я приказываю!.. – пытался вмешаться де Варрен.

– Именем короля! Здесь приказываю Я! – оборвал Крессингем, – Глостер, выполнять!

– Слушаюсь, Ваше сиятельство! – сэр Майкл, всегда отличавшийся покорностью более чем умом, видимо, счёл безумный приказ Крессингема вполне адекватным и начал подготовку к стремительному рейду.

– Что же ты творишь, осёл безмозглый… – отрешённо прошипел де Варрен, но наместник его уже не слышал.

Крессингем просто не мог оценить катастрофическое положение своей армии и подписывал ей смертный приговор. А граф, в свою очередь, уже не мог остановить этого…

«Его не волнует судьба бойцов!» – понимал де Варрен, – «Важнее сохранить свой статус в глазах короля! Конечно, если Эдуард узнает, что мы положили треть войск, а повстанцы сохранили своих людей и спокойно ушли, то завидное положение Крессингем вмиг утратит… Теперь победа нужна ему любой ценой! А жертвы этой бойни он уже легко спишет на меня, Шестого графа Суррея! Таковой будет моя награда за верность…»

Единственное, что успел сделать де Варрен вопреки воле Крессингема – это отправить гонца к засадному отряду с приказом отступать, оставив лучников прикрывать брод.

Сэр Майкл во главе отряда пустил коня рысью и устремился к противоположному берегу, где люди Уоллеса довершали свою беспощадную резню. Грузные лошади, облачённые в металл, с такими же тяжёлыми всадниками помчались следом. Пролёты моста заплясали вместе с несущими конструкциями, но выдержали. Некоторые шотландцы подняли пики и выставили их перед самым мостом, перекрывая английской коннице дальнейший путь. Глостер на мощном жеребце в стальной броне ринулся через стену шотландских копий. Конь не испугался и проломился вперёд. Какой-то шотландский командир, вставший на его пути, просто отскочил в сторону… Тяжёлым молотом с металлическими набойками огромный английский рыцарь проломил головы нескольким воинам первых рядов, других же просто стал раскидывать в стороны, как щенков. Всадники хлынули в образовавшуюся воронку, пытаясь следовать примеру своего предводителя. Поглощённый же неистовой агонией рыцарь, похоже, уже не различал очертаний врагов впереди и лишь крушил всё наотмашь своим молотом. Шотландцы стали выкрикивать слова отчаянья, мол, никто не сможет остановить непобедимого всадника. Пара-тройка человек даже помчалась прочь…

Граф Суррей в какой-то момент подумал, что, возможно, не всё ещё потеряно, что шотландцы дрогнут…

…но в этот момент здоровенная туша Глостера, облачённая в сталь, выскочила из седла, чуть ли не перекувыркнувшись. Из глазной прорези в шлеме торчало копьё.

Де Варрену показалось, что даже он ощутил дрожь земли, когда поверженный рыцарь рухнул вниз.

* * *

Уоллес понимал, что ещё немного – и его люди дрогнут. Огромный всадник сметал всё на своём пути… Он начал наводить ужас на шотландцев, уже почувствовавших радость победы. Роберт Бойд в это время лежал в стороне, держась за колотую рану в правом боку; доспехи не выдержали прямого тяжёлого удара копьём. Де Морхам отлетел далеко от моста после удара тяжёлого молота того самого рыцаря, было непонятно, жив ли он…

Он, только он, Уильям Уоллес, теперь мог снова воодушевить своих бойцов… Уильям старался глубоко дышать… «Никакого страха!..» – говорил он себе, – «Никакого гнева… Ни капли отчаянья! Вот он, враг! Впереди… Нужен один удар… Один точный удар…»

Рыцарь приближался.

Уоллес резко дёрнулся вперёд, выхватив копьё с узким древком из рук поверженного англичанина. В два шага забрался на гору трупов так, чтобы направить свой взор точно в главную прорезь шлема непобедимого всадника.

Видел ли тот своего будущего убийцу или нет, Уильяму было неважно. Лёгкое точное движение руки – и копьё, просвистев в воздухе, точно вонзилось в узкую щель. Рыцарь вылетел из седла!

Бойцы обеих армий застыли. На мгновение повисла тишина… Уоллес её нарушил.

– Вперёд!!! – проревел он, увлекая ополченцев за собой.

Воодушевлённые лидером шотландцы, не имеющие тяжёлой брони, а потому более подвижные, убивали тяжёлых медлительных рыцарей, предварительно стаскивая их с коней, а самих животных хладнокровно закалывали. В этом ревущем море грозной пехоты оказалось несколько десятков всадников. Остальных же воины Уоллеса теснили к мосту. Кони рыцарей, пересекавших мост, испугались поднявшегося шума и неожиданно возникшей преграды. В панике они повернули назад. Сразу несколько животных проломило перила моста и вместе со всадниками рухнуло в воду. Те же, кому удался маневр разворота, столкнулись лоб в лоб с наступавшими войсками. На этот раз мост не выдержал: серединный пролёт проломился, и десятки людей вместе с лошадьми полетели вниз. Дальше зашатались соседние опорные столбы эстакады. Слева и справа от разлома они стали крениться под тяжестью груза. Две части моста превратились в наклонные горки, по которым закованные в броню воины кавалерии и их животные скатывались в холодные осенние воды реки Форт.

Воодушевлённые шотландцы оттеснили и сбросили остатки англичан, оставшихся на берегу, к их соратникам. Де Морхам, как оказалось, был жив. Но ему опять не повезло: лишь он пришёл в себя и попробовал встать на ноги, на него рухнул подкошенный конь, сломав молодому рыцарю ключицу.

Но северный берег был полностью очищен от завоевателей!

Уоллес поднял над головой меч и издал торжественный клич, дабы ещё больше воодушевить воинов. Клич был поддержан.

Уильям понимал, что полную победу его войска пока не одержали, а армия противника осталась боеспособной. Он дал приказ вернуться к склонам холма, дабы обезопасить своих людей от английских луков.

* * *

Де Варрен придерживался иного мнения. Он уже смирился с бесславным поражением и даже не помышлял о том, чтобы нанести шотландскому войску хотя бы какой-то существенный вред. В рядах его армии царил хаос, который главнокомандующий не мог утихомирить. Остатки тяжёлой английской конницы неслись прочь от моста, просто сминая ряды пехоты, втаптывая своих же соратников в грязь. Всадники не могли остановить взбесившихся лошадей и не решались спрыгивать с них в своём полном рыцарском облачении. Это означало – дать себя так же затоптать другим. Потому они предпочитали давить пеших соратников. Граф Суррей кричал пехотинцам, чтобы те хватались за копья и кололи лошадей. Также был отдан приказ лучникам. Примерно через пятнадцать минут безумие прекратилось, кавалерия была окончательно перебита. Но перед смертью задавила почти целую тысячу воинов. Кто-то погиб от шальных стрел. Де Варрен с ужасом смотрел на окровавленное поле боя. Поле боя, куда пока ещё не ступил противник! Графу нужно было время, чтобы собраться с мыслями и принять нужное решение. Но зловещий Крессингем не позволил этого сделать. С королевским знаменем на коне он возвышался над разрозненными войсками и павшими окровавленными телами.

– Граф Суррей, именем короля вы обвиняетесь в халатности, стоившей жизни половине людей вашего войска! А такая халатность сродни государственной измене! Вы будете взяты под стражу! И вас доставят в Лондон для справедливого суда короля!

Крессингем говорил со своей традиционной надменностью, с отвращением ко всему миру. «Наверное, он действительно считает прочих ничтожествами, а себя высшим существом», – с грустью подумал граф. Несколько верных капитанов начали подтягиваться к де Варрену, чтобы в случае необходимости встать на защиту своего командира. Но Крессингем не успел договорить. Его речь прервал топот копыт и резкие выкрики:

– Свобода!!! Вперёд! За Шотландию! Смерть захватчикам!

Отряд шотландских всадников стремительно летел в сторону наместника и его королевского знамени. Кони шотландцев не были облачены в броню, как английские, а всадники имели гораздо меньше вооружения. Бойцы графа Суррея не смогли сразу принять в расчёт, что кавалерия противника столкнётся с ними очень быстро. Пехота словно пребывала в ступоре, не зная, что делать. Ситуацию кардинально могли поменять лучники, если бы вовремя дали залп. Но их командиры молчали, метая взор то на остолбеневшего Крессингема, то на де Варрена.

А граф, ветеран многих битв, опытный командир, пожалуй, впервые в жизни замешкался… Когда шотландцы оказались на критически близком расстоянии, было уже поздно.

Де Варрен наконец поднял взор и холодно бросил своим воинам: «Уходим!» Он развернул коня в противоположном от брода направлении и направил спешной рысью вдоль реки. Капитаны и сквайры, оставшиеся при лошадях, моментально двинулись за ним. Далее засеменили наиболее расторопные пехотинцы и лучники. Кто медлил более минуты, гадая, оставаться ему или уходить, стал пассивным участником новой резни шотландцев. Их конный клин тем временем уже почти приблизился к королевскому знамени и остолбеневшему Крессингему. Граф Суррей в последний раз посмотрел на место бесславной гибели своего войска. Он успел заметить, как впереди шотландской кавалерии на белом коне скакал могучий рыцарь в сверкающих доспехах, увлекая воинов за собой великолепным искрящимся мечом…

* * *

Рука легла на рукоять…

– Когда же, ну когда же я, наконец, снова обнажу его! – де Моррей трепетал от нетерпения. О, этот меч! Он сам стремился в битву, а затем эту битву выигрывал.

«Уильям один раз заметил, что я безумно люблю Шотландию, но свой меч люблю ещё больше… Пожалуй, он прав!.. Не совсем, но прав! Я обожаю свой меч! Просто обожаю! Но обожаю за то, что он позволяет мне быть первым рыцарем! За то, что позволяет сражаться за свою страну!.. Мой меч и моя страна тесно связаны друг с другом!»

Эндрю с детства любил истории про рыцарей. Читать не любил, любил слушать. Слушал всех: от старух-сказочниц до бывалых воинов. «Какая же выпала мне честь!» – думал он, – «Быть рыцарем!.. И я буду самым лучшим из них, самым сильным, самым доблестным!»

Он рос и креп. В итоге действительно стал превосходным воином. Успел принять участие в нескольких военных кампаниях шотландских лордов.

И вот в Шотландию вторгся Эдуард…

Эндрю сразу же взялся за оружие, но его отец, человек почтенный и мудрый, остудил пыл отпрыска.

– Кто ты? – спросил он у сына.

– Рыцарь! – ответил де Моррей.

– А у рыцаря должен быть сюзерен! Кто твой сюзерен?

Де Моррей-старший, человек чести, отговорил сына связываться с южными лордами, с Брюсом, с Балиолем, что начали грызню за престол.

– Присягни человеку, который достоин быть новым королём Шотландии! – напутствовал отец.

Когда Эндрю услышал народные легенды о Уильяме Уоллесе, то понял, за кем готов пойти! Сам Уильям ещё не до конца понимал, кем он является для народа… Даже смущался своего происхождения. «Глупец!» – думал де Моррей, – «Прекрасный глупец!.. Думает, что моё имя привлечёт к ополчению могущественных лордов… Лордам плевать! Нет, королём великой страны должен стать великий человек… И имя ему будет Уильям Первый из династии Уоллесов! А сэр Эндрю де Моррей станет величайшим рыцарем Шотландии на все времена… И наше могучее королевство будет процветать года, века и тысячелетия!»

Мыслями своими с Уильямом Эндрю не делился. Не время. Он знал, что рано или поздно Уоллес осознает своё место в истории. «Стоит лишь изгнать захватчиков. А победить продажных лордов будет уже в разы легче!»

Перед тем как отправиться на соединение с Уоллесом, де Моррей при загадочных обстоятельствах получил подарок – меч… «Случайность ли это была?» – думал он, – «Скорее всего – нет. Скорее всего – знамение!» Лишь только он взял оружие в руки, понял, что оно особенное! Понял, что мечу-то и суждено вершить историю…

И де Моррей отправился в поход. С лёгкостью он разбивал английские гарнизоны, город за городом. А меч словно помогал ему в этом. Неистовая сила охватывала де Моррея, когда он брался за рукоять, когда вытаскивал клинок из ножен. «Выигрывающий Битвы!» – нарёк рыцарь свой меч, – «Иного имени у него быть не может!»

Сейчас у Стерлингского моста меч снова должен был доказать своё божественное величие…