Таркарис

– Думаешь, ради него стоит вмешиваться в прошлое? Это весьма опасно.

– Такой исключительный человек, как Джон, заслуживает чего-нибудь особенного. Смерть, мучения, безумие или забытье будет слишком простым и банальным окончанием его жизни. Поэтому я хочу отдать его в твои руки.

С этими словами Дюваль разжал пальцы, и Джон полетел внутрь вихря из каменных нитей. Он уже не понимал, то ли эта вся вселенная разлетается перед его глазами, то ли он сам размазывается в пространстве. Инстинктивно он пошёл на свет, отдаляясь от тьмы и холода, как символа смерти. Джон задыхался и ощущал боль, нарастающую во всём теле. Он сделал последнее усилие, чтобы проснуться и вырваться из лап криосна.

Камера открылась, и обессиленный Джон кое-как выбрался наружу. Перед ним ещё летали обрывки сна и фантастические видения прошлого. Пока они были такими же реальными, как и металлический пол под ногами. Но уже через минуту к нему стала возвращаться память о реальном мире, о том, как он в ослабленном состоянии ложился в криосон, а Таркарис превратился просто в угасающий мираж. Это погружение в камеру было его последним испытанием в путешествии на другой край вселенной.

Он отдышался, собрался с силами и стал одеваться, одновременно разбираясь с причудами своей памяти. Ему казалось, что он видел удивительно долгий и детальный сон про другую жизнь, которой просто не могло быть. В какой-то момент ему даже захотелось думать, что всё это правда, но потом раздался голос капитана из репродукторов на корабле:

– Мы приближаемся к Абаддону. Займите места в своих креслах и пристегните ремни.

Джон тяжело вздохнул: его разум говорил, что таких мест, как Таркарис, конечно же не существует, но робкая надежда отвечала, что у него в голове накопилось слишком много знаний от простого сновидения. Он держался за эти призрачные грёзы, потому что они хоть немного разукрашивали серую и безжалостную жизнь. Он понял, что это будет его навязчивой идеей до конца дней – это мечта о том, что у него были невероятные приключения.