Тю!

Тю!
Михаил Шабашов

Сборник рассказов о сценках из жизни простых людей, размышления и воспоминания о доброте и дружбе. Словом, о том, что сейчас в дефиците…

Тю!

Истории с географией

Михаил Шабашов

Светлой памяти моих родителей:

Шевченко Евгении Федоровны

Шабашова Григория Петровича

Шабашовой Александры Георгиевны

© Михаил Шабашов, 2016

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Памятник доброте

«Геночка!

Мы родились 24.12.89 г. в 23 часа 50 минут. Вес 3 кг 90 грамм, рост 54 см.

Мне можно молочко, кефир, творожок, сырок и все только молочное. Никаких фруктов, никаких соков!

Мы – твоя копия, папочка!

Геночка, на выписку нам надо:

распашоночку холодную и теплую байковую;

пеленку холодную и байковую;

подгузник из марли;

одеяло возьми у мамы Светы.

Акушерке – коробку конфет, цветы.

Обещали на Новый год выписать.

Целуем – мы!»

Это подлинная записка о рождении мальчика Артема, которая до сих пор хранится у его мамы.

Слово «подгузник» уже вытеснили памперсы. А Геночка давно не живет с ними. Но что может быть трогательнее и главнее такого свидетельства жизни?

Своим приходом в этот мир человек дарит радость. Скорее всего, смысл жизни и состоит в том, чтобы эта способность у нас не стиралась за время земного пути.

Говорят, что ругать себе подобных нельзя – все мы дети Божьи, и Он нас любит всех. Другое дело, как мы сами распоряжаемся своей жизнью…

На одном кладбище я увидел потрясающую эпитафию:

«Не проходите мимо, посетите мой прах.

Я уже дома, а вы еще в гостях».

Древняя мудрость.

А то, что в гостях нельзя вести себя неприлично – истина. Но многие ли ее придерживаются?

Поэтому доброте и простоте человеческой хочется поставить памятник. Может быть, эта книжица и станет бумажным прототипом оного…

Не знаю, что я тут понаписал, но клавиши выстукивали те слова, которые накапливались в суетливые дни и извлекались душевными ночами из седой памяти, останавливая взгляд в абстрактной точке…

Берега разлук и встреч

…В довоенном Сталино, потом ставшем Донецком, Татьяна Ивановна Богаенко жила с дочкой Женей. Как мать и гражданка, Татьяна Ивановна была существом суровым. Существом – потому что была одинокой. Суровым – потому что она несла бремя директора городских детсадов. (Нет начальства строже, чем незамужняя женщина.)

Внешний облик Татьяны Ивановны совпадал с внутренней строгостью. Отсутствующие у матери красоту и доброту восполняла дочь.

Когда началась война, они вместе с детсадиками были эвакуированы на Урал, в город Серов.

После окончания войны дончанки жили там еще год, который Жене подарил встречу с Гришей, а потом ошпарил разлукой.

Он прошел военными тропами от Курской Дуги до Берлина. Их познакомили на какой-то вечеринке. Они были красивой парой. Отношения между ними были чистыми и возвышенными. Ими любовались, на них заглядывались, и, в конце концов, видимо, сглазили…

Ссора примитивная – есть такой сорт человеческих взаимоотношений. Он предложил пойти на танцы, а она хотела в кино. Он ждал ее в клубе, она его – в кинотеатре. Нашла коса на камень. Обида вздулась до невероятных размеров. Они перестали встречаться, испытывая уступчивость друг другу. Общие друзья недоумевали и метались от одного «лагеря» к другому с попытками примирить пару. Но безуспешно…

Татьяна Ивановна была чрезмерно занята судьбами чужих детей, чтобы еще отягощаться проблемами собственной дочери. Да и как бы, интересно, это выглядело бы с ее суровостью? А Жене и в голову не приходило, чтоб в джунгли своей девической души впускать мать, которая и дома не переставала быть начальницей.

…В разгар ссоры наступил день, когда эвакуированных стали возвращать домой. Когда Женя с матерью уезжала, Гриша провожать не пришел.

После отъезда любимой он ходил как в тумане. Его мать, женщина простая и наблюдательная, посочувствовала, как могла:

– Чтой-то ты, сыночек, как неживой ходишь… Ну, уехала. Дык чо ж теперь-то, всю жизнь горевать? Эвона, Шурка-то соседска, изгляделась вся на тебя. А ты, поди, и не замечашь! Не слепой ли?!

…Из Донецка Женя часто писала письма друзьям в Серов. О том, что работает в городском суде, что скучает по всем им, что – как там Гриша?

Ухажеров у нее хватало. Однако сердце было занято тем, кого никто другой заменить не мог. Вместе с тем она понимала, что вместе им не быть. Он сюда приедет? А где жить? Всем в одной комнате? Или ей в Серов вернуться? А мама?…

Через полгода Гриша и Шура поженились. Жене об этом сообщили в письме серовские друзья.

Жить надо даже тогда, когда любви нет. Во всяком случае, – рядом. Женя вышла замуж за молодого судью. Симпатия к нему была, но не больше. Цветы носил, в кино водил, на танцах от себя не отпускал… Как потом она говорила, «человек вроде хороший был…»