Не ножик не Сережи не Довлатова

«Он один был в своем углу, где секунданты даже не поставили для него стула».

Джек Лондон, «Мексиканец». Этот образец победы в грязной игре нас долго поддерживал… Самый тиражный сов. автор!

стр. 26

Портрет на фоне Пушкина, и птичка вылетает.

Парафраз песни Окуджавы «На фоне Пушкина снимается семейство». На фоне Пушкина и пробка вылетает! И пуля вылетает! И деньги! И т. д. Гений!

стр. 26

Меня посетила знакомая.

Убей меня бог, не помню, кто это: «Меня недавно муза посетила – немного посидела и ушла». Высоцкий? «Во мне заряд нетворческого зла…»

стр. 26

….танк, который гуляет сам по себе.

Киплинг, «Кошка, которая гуляла сама по себе». Англо-сакский германский замес подается из подсознанья, как снаряд.

стр. 26

…мерзкую плоть…

Так назывался известный у нас некогда роман Ивлина Во – «Мерзкая плоть».

стр. 26

…кэптен Джон Морган.

Знаменитого пирата и последующего губернатора Ямайки звали, разумеется, Генри Морган. Джоном Пирпонтом Морганом звался американский олигарх рубежа XX века. Зачем мне захотелось обозвать пирата Джоном? По трафарету – Иван, Джон, Ганс, Абрам? По детской матерной песенке «Капитан, каких немного, – Джон Кровавое Яйцо»? Очевидно, для обогащения внесознательных ассоциаций. Соединить пирата с акулой бизнеса. Графика и фонетика имени «Генри» будет поинтеллигентнее «Джона» – крепковатого, простоватого и т. д.

стр. 28

Павлина ранили стрелой.

«Оленя ранили стрелой». Это цитата откуда-то из мировой классической драматургии, причем обыгрывается в русской классике XIX века – не то у Островского, или еще где. Кто-то там величественный и пьющий бродячий актер, кто-то – чья-то несчастная дочь, и вообще алкоголь, поражение и благородство никчемной образованности. Автор издевается над собой изо всех сил.

стр. 28

б/у

– «бывшее в употреблении». Армейский профессиональный жаргон – о предметах вещевого довольствия, которыми до раздачи уже пользовались другие. А то сейчас все знают «секонд хэнд», а родимые выражения могут и забыть.

стр. 28

…такой русской, хучь в рабины отдавай…»

И. Бабель, «Начало» – один из автобиографических рассказов периода Гражданской войны.

стр. 28

…Рогинский, Малкиэль, Ольман…

Почти все после распада СССР разъехались: одни вернулись в Москву и Петербург, другие продвинулись в Германию и США. Выпить не с кем!

стр. 28

…из недодавленных в Киевах и Ташкентах…

Среди «русскоязычной» интеллигенции Эстонии действительно был удивительно высок процент евреев – которые приезжали из Молдавии, Украины, Средней Азии поступать в эстонские вузы, что было вполне возможно на общих основаниях и без протекции и взяток, а «дома» действовали негласные инструкции евреев много куда не принимать, и на приличную работу устроиться здесь было легче. Эстонцы отчасти полагали, что лучше еврей, чем русский, – евреи, мол, тоже небольшой, неагрессивный и трудолюбивый народ, придавленный грубыми русскими оккупантами, отчасти собратья по несчастью. Хотя во время Второй Мировой войны все евреи в Эстонии были исправно уничтожены, и Риббентроп лично прилетал поздравлять эстонские оккупационные власти с решением проблемы и объявлением Эстонии «юденфрай» – свободной от евреев; но это было раньше. А потом стал действовать принцип «враг моего врага – мне если не друг, то все-таки товарищ по несчастью». Русские же полагали, что пусть будет в Эстонии процент эстонцев хоть чуть пониже, а прочих, даже и евреев, – чуть повыше, так что черт с ними, пусть селятся и работают. Их немного, над ними эстонские и русские начальники, много не навредят, и вообще они запуганы и управляемы, и корней у них тут нет, а эстонцы – скрытые антисоветчики все, родня сплошных «лесных братьев». В начале восьмидесятых был страшный скандал, когда финны обнародовали советский перспективный план развития Таллинна, по которому к 2000 году население города должно было достичь миллиона человек при соотношении русских и эстонцев 3:1 (до этого было 1:1 при полумиллионе).

стр. 28

«За победителя боги, побежденный любезен Катону».

Восходит к фрагменту одной из частично сохранившихся речей Марка Порция Катона (234—149 до н. э.), более всего оставшегося в истории фразой: «А все-таки я считаю, что Карфаген должен быть разрушен». Воевал под Сципионом Африканским, позднее, уже сенатором, был врагом Сципиона и сторонником самой жесткой политики по отношению к побежденным. Но в старости сильно смягчился и подобрел – хотя никаких конкретных гуманных следствий его доброта уже не имела… Данная фраза должна была как бы демонстрировать его добросердечие и справедливость.

стр. 29

…хук правой в печень…

Представив себе нормальную левостороннюю стойку двух боксеров (левое плечо впереди, левая рука перед лицом), может логично показаться, что в правое подреберье противника надо въезжать своей левой. Но. На деле. Правое подреберье прикрыто правым локтем. Атака же требует подготовки, для хука плечо необходимо как минимум опустить и довернуть. Опустив, ты открываешься, а довернув левую из нормальной стойки – производишь полускользящий удар сбоку по низу правых ребер и прессу. Так в печень не въедешь, а хук требует достаточной траектории движения руки. Эффективный удар в печень производится крюком правой на контратаке: поймать противника на ударе его правой, уйти нырком – и вот тогда его правое подреберье находится как раз напротив твоей правой руки, а твое правое плечо находится в положении нормальной стойки, т. е. опущено и отведено назад, готово для нанесения удара; ощущение от такого пропущенного удара напоминает выпускание из тебя всего воздуха через дырку под ребрами.

стр. 29

…змеиное молоко, мы сами-то еле живы.

Отсыл к Стругацким, «Парень из преисподней»: «Какие у нас, змеиное молоко, братья, мы сами-то еле живы».

стр. 29

…что бы ни делал человек в России, а все равно его жалко.

Одно время фраза была крылатой. Когда в разгар «перестройки» группу бывших диссидентов пригласили из эмиграции на дискуссию по ЦТ, они долго мололи гуманистическую чушь, пока Владимир Максимов этой фразой не подвел невольно итог болтологии: телеаудитория была в восторге.

стр. 29

…по обе стороны океана…

Так был озаглавлен знаменитый в шестидесятые очерк Виктора Некрасова, опубликованный в «Новом мире» и удостоившийся личного и прицельного разноса генсека Хрущева: мол, низкопоклонство перед Америкой. С этого началась для живого классика советской военной литературы Некрасова бесконечная цепь неприятностей, кончившаяся в семидесятые его выдавливанием в эмиграцию – которая тоже оказалась для него несладкой.

стр. 29

…и нет для нас другого глобуса.

Парафраз знаменитого в семидесятые анекдота: в КГБ вызывают допускающего нелояльные высказывания еврея и предлагают добром уехать в Израиль; «Но я не хочу ехать в Израиль!» – «А куда вы хотите? Туда и езжайте!» – «А можно?» – «Можно!» – «А куда?» – «Куда угодно!» – «А подумать можно?» – «Думайте.» – «А… посмотреть по карте можно?» – «Вот идите в ту комнату, там есть глобус, выбирайте и валите.» – Через некоторое время вспотевший еврей возвращается из другой комнаты: «Простите, конечно… а другого глобуса у вас нет?»