Не ножик не Сережи не Довлатова

…к глазу Большого Брата.

«1984» Орвелла была одной из «главных» запрещенных книг в СССР.

стр. 36

Федор Панферов

Когда родился? Когда умер? Что написал? За всем этим теперь надо лезть только в справочники и литературную энциклопедию. А ведь был классик, член ЦК КПСС, один из начальников нашей литературы, маршал, небожитель! Зачеты и экзамены мы на филфаке по нему сдавали. Все-таки история часто бывает справедлива. Бездари и суки уходят в нети, и как не было их никогда. Я за них рад. Они отравляли своим смрадом воздух и распределяли его по карточкам, – воздух, которым полагалось дышать нам. И ведь даже они были мучимы родным строем, в котором пристроились жрать кус!

стр. 37

А откуда, интересно, взялись в академической грамматике все ее правила? Очень просто: кто-то взял и вставил.

Очередной парафраз: «Когда мы пришли в Капитолий, Джек, в конституции штата не было половины тех законов, что сейчас. Откуда же они там взялись? Очень просто – кто-то взял и вставил». – Роберт Пени Уоррен, «Вся королевская рать».

стр. 37

Ученого учить – только портить.

Пословица, пословица, русская, русская. И тем не менее каждая сволочь тебя наровит учить, если не боиться.

стр. 37

По законам, понимаешь, современной аэродинамики шмель летать не может.

Чистая правда. На конец XX века по известным аэродинамике законам не получается, чтобы шмель мог взлететь. Он напоминает процветание России!..

стр. 37

Не учи отца делать детей.

Салонный вариант. Опять же – современный фольклор, русская народная пословица: «Не учи отца ебаться».

стр. 37

…собственную книжку… снабдив ее надписью…

Сборник рассказов «Разбиватель сердец», изд. «Ээсти Раамат», 1988, тир. 40 000 экз. Боюсь, я сделал невольную бестактность.

стр. 37

…зря похаял редакторов: один меня поучил.

Айн Тоотс, мой первый редактор, и поучил, за что ему отдельное спасибо.

стр. 40

Характер у меня легкий, зато рука тяжелая.

Распространенная ироническая переделка устойчивой фраземы: «У него тяжелый характер, но легкая рука» – о человеке мрачноватом, но доброжелательном и несущем удачу. Тьфу-тьфу: у моих врагов жизнь не тоё…

* * *

Примечание в примечании: Этот комментарий написан также эмигрантом, живущим в изрядной изоляции. Иногда, общаясь мало с кем и по преимуществу с олигофренами, я уже теряю представление, что общеизвестно – а что, наоборот, малоизвестно и трудно определимо, поскольку основной мой собеседник – я сам. Вот и получается, что комментарий написан иногда как бы для нерусских школ, для иностранцев, изучающих русский язык и историю русской культуры семидесятых годов двадцатого века. И то сказать: чем дальше от Советского Союза семидесятых, тем более чуждым и непонятным становится все, что составляло сферу интеллектуальной жизни культуропотребителей того времени.

* * *

стр. 40

Сам себя не похвалишь – ходишь как оплеванный.

Переделка иронической пословицы «Сам себя не похвалишь – никто <тебя> не похвалит», которая и сама есть переделка классической русской «Не хвали себя сам – жди, когда похвалят другие».

стр. 40

…с юстиниановым правом…

С легкой руки Наполеона Юстинианов кодекс, легший в основу Конституции Французской Империи, стал в течение XIX века правовой праосновой большинства «демократических» современных государств. (Черт, но наполеоновскую империю нельзя назвать «демократической». Ну, тогда «цивилизованных современных европейских государств» или что-нибудь в таком духе.) Юстинианов Кодекс – объемный свод римского права – составлен в Западной Римской Империи при императоре Юстиниане (527—565), византийце, уже после падения собственно Рима. – В свое время поручику Бонапарту Юстинианов Кодекс попался на гарнизонной гауптвахте по случайке, он прочитал его от нечем занять буйный ум – и цитировал наизусть пятнадцать лет спустя французским правоведам, которым поставил задачу разработать достойное Великой Революционной Франции право.

стр. 40

…с юстиниановым правом мы тоже знакомились не по Гегелю…

Отсыл к поэме Маяковского «Хорошо!»: «Мы диалектику учили не по Гегелю, бряцанием боев она врывалась в стих, когда под пулями от нас буржуи бегали, как мы когда-то бегали от них».

стр. 40

…кто-то должен был прокукарекать первым…

Опять же присказка: «Наше дело прокукарекать, а там хоть не рассветай». Снижение пророка до поэта, а поэта до петуха.

стр. 40

Горенштейн, Фридрих (род. ок. 1930)

Из поволжских немцев, с семидесятых живет в Германии.

Обрел статус определенной известности в шестидесятые публикацией в «Юности» – а публикация в «Юности» тогда автоматически означала пропуск в литературную элиту – не то рассказа, не то короткой повести с коротким же названием, не подлежащим хранению в памяти: не то «Дом с мезонином» (Но это Чехов!..), не то «Дом и корабль» (Но это сов. писатель-маринист Александр Крон, был такой!..), не то «Мансарда с башенкой», но это звучит явно глупо. Сексуально закомплексован, постоянной нитью проходит проблема мужчины с траханьем: с кем может – не нравится, с кем хочет – не получается, вот так и подходит импотенция, старость и смерть. В новом веке на российском читательским рынке не существует. (Тоже еврей?!)

стр. 40

Войнович, Владимир

Родился примерно тогда же, все это одно поколение, которое вошло в двадцатипятилетие, в возраст рабочего жизненного разворота, во времена хрущевской оттепели, т. е. в конце пятидесятых – а тогда в сов. литературе для людей энергичных и способных настал период условий тепличных и до неправдоподобия благоприятных: за сталинские пятилетки все было вырублено, соцреалистическая графомания достигла стадии неграмотного бреда, и тут – расширили издательские планы! расширили штаты приема в Союз писателей! создали новые издательства и журналы! (потому что уж ну вовсе же все уже было подохшим) – а писателей-то и нет, повывели! И всех чего-то стоящих молодых вносили в голубой вагон под руки – тиражи! слава! деньги! поездки! – был такой период, был…) – Обрел известность публикацией в 1962 году в «Новом мире» короткой повести про прораба «Хочу быть честным». Вошел в литературный истэблишмент, распробовал вкус денег и славы, в семидесятые свалил в США. В романе-антиутопии «2042 год» обкакал Солженицына, как умел. Придавал большое значение своему «советско-швейковскому» пародийному роману «Приключения солдата Ивана Чонкина» (кажется, название именно – или в общем – таково), юмор которого, на мой взгляд, отличается пошлостью и плоскостью: туповатый юмор простолюдина, сдобренный усердно фекальной темой.

стр. 40

Максимов, Владимир