Своими глазами (сборник)

– Элис, – трезвея, повторяет имя Харальд.

– На тебя смотрит сегодня великий воин, дочь, – говорит Ингигерда, и она краснеет и отводит глаза. – Рано тебе еще сидеть с мужчинами. Ступай к себе.

Она идет к двери и чуть оборачивается, встречаясь взглядом с Харальд ом.

122. Закрома Ярослава: маленькое внутреннее помещение терема, кованые двери, факел в кольце на стене.

Один за другим открывает он лари и сундуки вдоль стен, смотрит внутрь внимательно и придирчиво. Перегибается в ларь, сгребает со дна пару монет, взвешивает задумчиво на ладони и бросает обратно: монеты глухо стукают о пустое деревянное дно.

Выходит, ударив дверью.

123. В палате в окружении нескольких бояр срывается на крик:

– Дружине надо платить! Церкви надо платить! Корабельщикам – платить! Зодчим – платить! Кузнецам и оружейникам – платить!

Резко проходит к окну, перед ним расступаются.

124. Под окном, на волокушах – несколько мертвых тел, и кровь из ран запеклась на одежде.

– Чем платить? – негромко в пространство спрашивает Ярослав. – Их головами? Дать смердам зарезать себя, как баранов… – Оборачивается к боярам: – Не много ли добра скопили вы на моей службе?.. – соображает вслух.

Бояре испуганно пятятся.

125. Харальд во главе готовой к выступлению дружины своих викингов. Держит под уздцы коня.

– Они покажут дорогу, – Ярослав кивает на пару своих дружинников. – Городище сжечь, мужчин повесить, взять все. Везде брать половину. Где скажут, что ничего нет – убивай каждого четвертого, пока не отдадут то, что спрятали. Где поднимут на слуг князя оружие – убивай всех. Десятая доля дани – твоя. Иди и береги свою голову – она должна служить мне.

Харальд садится в седло.

Тянется прочь от города небольшая колонна воинов, и длинный обоз с телегами скрипит за ней.

По травянистой дороге в густой лес втягивается колонна.

126. Огороженное бревенчатой стеной селение, к которому подступает лес. Рассвет. В тишине – петушиный крик.

Яркий петух бьет крыльями и горланит на заборе.

И по этому звуку взрывается тишина: стук и треск выламываемых дверей, заполошные вопли женщин, мычание и блеяние скота, лязг оружия.

Дымы пожаров поднимаются над крышами.

Сквозь дым раскачиваются ноги повешенных на воротах.

Выносят из амбара викинги мешки с зерном и бросают на телеги.

127. Скрипит и стучит колесами обоз по узкой лесной дороге – нагруженные телеги тяжелы.

Хмурый, едет Харальд верхом во главе дружины.

Выезжают на широкую поляну с ручьем.

– Делайте лагерь, – командует Харальд и спешивается. – Мы будем отдыхать здесь. Пять дней.

– Скоро настанут холода, ярл, – возражает один из двух княжеских дружинников-проводников. – Надо торопиться собрать дань со всех.

– Не надо торопиться, – лениво отвечает Харальд. – Мы будем отдыхать здесь семь дней.

– Великий князь не будет доволен!

– Будет. Пусть подальше разнесется весть о нас и о том, что произошло. Тогда брать будет легко.

128. Глубокая осень, голые деревья, грязь. Деревушка, серые избушки, сжатое жнивье на холмистом поле.

Отчаянный крик, страх и ненависть в голосе:

– Варяги пришли!..

129. Хмурые безропотные мужики отворяют амбары и хлебы. Выносят зерно, выводят скотину. Тащат свертки холстов и бочонки с медом.

С одобрительным видом знатока дружинник-проводник дует на мех шкурки в принесенной связке пушнины.

На крошечной грязной деревенской площади у колодца сидит Харальд на деревянном массивном грубом стуле – демонстративно спиной к происходящему. Он в кольчуге и шлеме, опирается руками на упертый в землю меч в ножнах. Смотрит поверх крыш и ждет.

За жердяной изгородью, за углом дома смотрит на него кучка бедняг-мужиков:

– Вот этот – начальный над ними, тот…

– Новый-то сборщик хуже старых.

– Недодашь – убивает всех… И не слушает ничего.

130. Крупно: колесо телеги едет по колдобистой грязи, тяжело переваливается под грузом через кочки, едет, и скрипит немазаная ось… скрипит и едет.

131. Огонь костра. Ночь. Крупные хлопья снега опускаются с черного неба на шатер пламени и исчезают над ним.

Блики огня на лице Харальда, сидящего у костра. Он кутается в плащ. Рядом – седой викинг, и княжий проводник, и прочие греются вокруг огня: зима начинается.

– Заждался великий князь, – говорит проводник.

– Умен Ярицлейв, – раздумчиво отзывается Харальд.

– Премудрый. Книги читает! – проводник.

– Викинги конунгу дань берут, а крестьяне у доброго конунга защиты от викингов просят… И конунг хорош, и викинги плохи, и крестьяне покорны, и дань собрана. – Харальд.

– Настоящий конунг, – одобрительно ухмыляется седой викинг.

132. Зима, снег, солнце – длинный тяжелый обоз втягивается в Киев. Звонят колокола на звонницах, сбегается праздный люд – поглазеть. Зипуны, платки; снежками перекидываются и в верховых викингов кидают, попадают, смеются.