Судьбы иосифлянских пастырей

В поддержку этой просьбы было собрано несколько тысяч подписей. Правда, Епископский совет, возглавляемый епископом Кронштадтским Венедиктом (Плотниковым), возражал против хиротонии. К Владыке прихожане направили особую делегацию, но он отклонил ее ходатайство, «сославшись на то, что нужды в епископе не имеет и что кандидат не соответствует своему назначению… Преосвященный пригласил к себе архимандрита Сергия и упрашивал его не домогаться епископства». 10 ноября, уже после сообщения в Ленинград резолюции Первосвятителя о предстоящей хиротонии архимандрита, Патриарху Епископским советом был послан доклад, в котором, в частности, говорились: «1. Красное Село, куда он назначается, не просит епископа. 2. В сельские приходы (а у Андрея Критского – сельский) доселе епископы не ставились. 3. Неуказание территориального объема власти епископа, а лишь “приходы, которые его признают” – грозит большими последствиями (несолидарные с другим епископом приходы могут приходить к этому)». В докладе была даже высказана угроза «уклониться от дальнейшего духовного руководства епархии», если о. Сергий будет поставлен епископом на указанных условиях[171 - Прот. М.П. Чельцов. Указ. соч. С. 433–434; Прот. Николай Чуков. Один год моей жизни. Страницы из дневника / Публ. В.В. Антонова // Минувшее Т. 15. М., СПб.; 1994. С. 590–592; Митр. Мануил (Лемешевский) Русские православные иерархи периода с 1893 по 1965 годы. Т. 6. Эрланген, 1989. С. 108. Записки протоиерея А. Лебедева о русской церковной жизни 1-й половины XX века. Л., 1926. Рукопись. С. 25–27.].

Однако Святейший Патриарх Тихон, учтя некоторые возражения (в частности, изменив титул), посчитал архим. Сергия достойным хиротонии, вызвал в Москву и 10/23 ноября лично возглавил его хиротонию во епископа Нарвского (до революции Нарва входила в состав Петроградской губернии, и викарные епископы столичной епархии традиционно носили этот титул). Так как кафедру новый Владыка не получил – Нарва по мирному договору 1921 г. была уступлена Советской Россией Эстонии, то он продолжал служить в храме на ст. Володарская, где и жил в доме Мельникова. Ленинградский епископат его вежливо игнорировал, считая неравным себе, малообразованным «простецом»[172 - Антонов В.В. Указ. соч. С. 6.]. В частности, ей. Сергия после его возвращения из Москвы не пригласили служить в Лавре 23 ноября/б декабря 1924 г. – в праздник св. кн. Александра Невского.

Ситуация изменилась после ареста в декабре 1925 г. трех из четырех входивших в Епископский совет архиереев. Оставшийся на свободе и вступивший в управление епархией епископ Шлиссельбургский Григорий (Лебедев) в письме предложил ей. Сергию служить, «где он пожелает и куда его пригласят», и сам нередко стал направлять Владыку на богослужения в различные храмы. Чаще всего ей. Сергий в 1926–1927 гг. служил в Троицком Измайловском соборе, храме бывшего Синодального подворья, Покровской церкви на Боровой ул. и особенно в кафедральном соборе Воскресения Христова, с настоятелем которого прот. Василием Верюжским Владыка очень сблизился[173 - Прот. М.П. Чельцов. Указ. соч. С. 438–439, 447; АУФСБ СПб. ЛО, ф. арх. – след. дел, д. П-83017, т. 1, л. 32 об-33.].

Еще в январе 1925 г. на посту настоятеля церкви при. Андрея Критского ей. Сергия сменил священник Василий Вишневский, но при этом церковь осталась его «кафедральным» храмом, и общеприходское собрание 25 января избрало Владыку почетным членом приходского совета[174 - Центральный государственный архив Санкт-Петербурга (ЦГА СПб.), ф. 491, оп. 35, д. 31, л. 2, 13.].

Назначенный 19 апреля 1927 г. временно управлять Ленинградской епархией епископ Николай (Ярушевич), желая хиротонии во епископа архим. Сергия (Зенкевича), добился того, чтобы по его представлению Владыка Сергий (Дружинин) был в августе 1927 г. уволен указом Заместителя Патриаршего Местоблюстителя на покой. Увольнению предшествовало ходатайство других ленинградских архиереев об оставлении епископа Нарвского «в его звании». По свидетельству о. Михаила Чельцова, «это удаление его [ей. Сергия] обижало и раздражало», прежние хорошие отношения с ей. Николаем резко ухудшились[175 - Прот. М.П. Чельцов. Указ. соч. С. 455, 467.]. После увольнения на покой в официальных документах Временного Патриаршего Священного Синода ей. Сергия стали именовать Копорским.

О декларации митр. Сергия 1927 г. Владыка узнал от приезжавшего к нему два-три раза в месяц на исповедь духовного сына, протоиерея Сергия Тихомирова (расстрелянного 20 августа 1930 г.), который заявил, «что с митр. Сергием никакого общения иметь нельзя, т. к. он – предатель Церкви и Иуда, который продал Христа». Еп. Сергий, вместе с еще пятью архиереями, подписал письмо, переданное Заместителю Патриаршего Местоблюстителя делегацией представителей ленинградского духовенства и мирян. 23 ноября/б декабря 1927 г. – в праздник св. кн. Александра Невского – епископ все же сослужил (единственный из шести оппозиционных Заместителю Местоблюстителя ленинградских архиереев) в Троицком соборе Лавры ей. Николаю (Ярушевичу). Однако уже вскоре он открыто присоединился к зарождавшемуся иосифлянскому движению. Прот. С. Тихомиров, приехав на Володарскую, рассказал Владыке о поездке 12–14 декабря делегации священнослужителей и мирян северной столицы к митр. Сергию и «горячо убеждал… стоять на такой же непримиримой позиции» к советской власти и политике Заместителя Местоблюстителя: «Со всего земного шара собрались в Россию безбожники и богоотступники Юлианы, которые разрушают храмы, оскверняют святыни, жгут и выбрасывают образа; вместо икон Спасителя вешают портреты Ленина, служителей церкви преследуют и всячески притесняют. С такой властью, безбожной и сатанинской, никакое примирение невозможно, а необходима борьба до полного уничтожения сов. власти».

Впрочем, не нужно было убеждать долго человека, полагавшего, что «советская власть – власть безбожная… Поддержать безбожную власть – это значит стать самому безбожником». Поскольку

Заместитель Патриаршего Местоблюстителя «в своей декларации поддерживал Советскую власть и повел Церковь Христову по ложному пути на погибель», то, посоветовавшись с епископом Димитрием (Любимовым), протоиереями Иоанном Никитиным, Василием Верюжским и Феодором Андреевым, Владыка Сергий, по его словам, «сознательно перешел к этой группе духовенства, чтобы вместе с ними встать на защиту истинного Православия и, если потребуется, умереть»[176 - АУФСБ СПб. ЛО, ф. арх. – след. дел, д. П-83017, т. 1, л. 22, 33–34; Антонов В.В. Указ. соч. С. 6.].

Ей. Сергий участвовал в совещании ряда священнослужителей у ей. Димитрия, на котором было решено неотлагательно и официально объявить митр. Сергию о своем отходе от него. 13/26 декабря 1927 г. ей. Сергий, вместе с ей. Димитрием, подписал акт отделения от митрополита Сергия, убедившись, «что новое направление и устроение русской церковной жизни, им принятое, ни отмене, ни изменению не подлежит». В этот же день на квартире у Владыки Димитрия оба иосифлянских епископа заявили ей. Николаю (Ярушевичу), что они и их единомышленники порывают молитвенное общение с митр. Сергием и вручили ему акт отхода.

Вскоре последовали прещения. Теперь из рассекреченных документов известно, что они были инспирированы ОГПУ. В частности, начальник 6-го отделения секретного отдела Е.А. Тучков еще 15 декабря 1927 г. писал в Ленинградское ГПУ: «Сообщите, что мы повлияем на Сергия, чтобы он запретил в служении некоторых оппозиц. епископов, а Ерушевич после этого пусть запретит некоторых попов»[177 - «Сов. секретно. Срочно. Лично. Тов. Тучкову». Донесения из Ленинграда в Москву, 1927–1928 годы / Публ. А. Мазырина // Православный Свято-Тихоновский Богословский институт. Богословский сборник. Вып. 10. М., 2002. С. 369.].

17/30 декабря постановлением Заместителя Местоблюстителя и Временного Патриаршего Священного Синода ей. Сергий был запрещен в священнослужении, и он, «устрашенный наказанием, заявил ей. Николаю, что отмежевывается от раздорников и обещается быть верным сыном Русской Православной Церкви и послушным ее иерархии»[178 - Митрополит Иоанн (Снычев). Церковные расколы в Русской Церкви 20-30-х годов XX столетия. Сортавала, 1993. С. 173–175.].

После яркого письма митр. Иосифа (Петровых) от 7 января с одобрением отхода от митр. Сергия епископ вернулся к единомышленникам. В результате Заместитель Местоблюстителя и Временный Синод 25 января постановили ей. Сергия, «давшего обещание отмежеваться от раздорников и быть верным и послушным сыном Православной Церкви и Высшей Церковной иерархии, но не исполнившего данного им обещания и продолжающего служить в состоянии запрещения… лишить титула Копорского, оставив на покое под запрещением и предать его каноническому суду православных епископов». Еще одним постановлением митр. Сергия и Синода от 11 апреля 1928 г. эти прещения были оставлены в силе[179 - Акты Святейшего Патриарха Тихона. С. 565–566, 587, 605–606.].

Епископ Сергий (Дружинин). Конец 1920-х гг.(Из следственного дела 1937 г.)

Однако этим указам еп. Сергий не подчинился, он вновь стал именоваться, как и до увольнения на покой, епископом Нарвским и постепенно вошел в число руководителей иосифлянского движения. По воскресеньям и в церковные праздники Владыка вместе с еп. Димитрием служил в соборе Воскресения Христова, а в остальные дни – в церкви прп. Андрея Критского, за которую некоторое время шла борьба. Настоятель храма священник Василий Вишневский (вместе с частью прихожан) лишь на короткий срок присоединился к иосифлянам, а в феврале 1928 г. попытался вернуть приход под управление Заместителя Местоблюстителя. Помог еп. Сергию настоятель соседней Спасо-Преображенской церкви прот. Измаил Рождественский, который пришел на приходское собрание с частью своей иосифлянской паствы, и таким образом Владыке «удалось церковь Андрея Критского оставить в православии, а Вишневскому уйти»[180 - АУФСБ СПб. ЛО, ф. арх. – след. дел, д. П-83017, т. 1, л. 22.]. Вместо о. Василия настоятелем храма на ст. Володарская с 1929 г. стал служить иосифлянский протоиерей Феодор Романюк. Число зарегистрированных прихожан этой церкви даже в конце 1931 г., перед закрытием, оставалось значительным – 1400 человек из 19 тыс. жителей поселка.

12 октября 1928 г. еп. Сергий вместе с Владыкой Димитрием тайно хиротонисал во епископа Максима (Жижиленко), но до ареста 29 ноября 1929 г. архиепископа Гдовского, в известной мере «держался в тени». Затем ситуация существенно изменилась, около года епископ Нарвский был управляющим иосифлянской Ленинградской епархией и практическим руководителем движения истинно-православных на всей территории страны.

Позднее, на допросе 17 февраля 1931 г., Владыка Сергий, в изложении следователя, говорил: «…после ареста епископа Любимова Дмитрия я вступил в управление и стал продолжать руководить организацией т. н. “иосифлян” совместно с епископом Докторовым Василием. В управление и руководители я вступил по указанию митрополита Иосифа Петровых. От митр. Петровых я получал все указания и инструкции. Ко мне со всего СССР приезжали члены нашей организации с просьбой посвящения их в сан священника или архимандрита, для того чтобы они на месте могли, будучи священниками, создавать и укреплять наши церковные ячейки»[181 - Там же, лл. 11 – 11об.].

Владыка отказался сообщить, кого он посвящал в священный сан, заявив, что не помнит этого. Поскольку руководителями иосифлянского движения «решено было как можно больше переманить в нашу организацию деревенских церквей для объединения вокруг них и воспитания крестьянства в нашем истинно-православном духе», и условия для этого были, «так как проводимые в деревне раскулачивание и коллективизация, закрытие церквей, непосильные налоги породили среди крестьян озлобленное отношение к Советской власти», то особенно много епископ Нарвский занимался сельским духовенством. Он посвящал, назначал и перемещал, в основном, в приходы, присоединившиеся при Владыке Димитрии. Так, в село Надбино на Псковщине был послан иеромонах Феодор (Козлов), в село Уторгош Лужского района – иеромонах Варсонофий (Кузьмин), а в Александро-Невскую церковь Красного Села 24 августа 1930 г. назначен настоятелем архим. Никон (Катанский)[182 - Там же, л. 17–18; Антонов В.В. Указ. соч. С. 7.].

Но Владыка назначал и рукополагал в священный сан не только для приходов Ленинградского округа. В 1930 г. он непосредственно окормлял истинно-православные общины в Ярославской епархии и, в частности, рукоположил во иеромонаха иеродиакона Алексеевскою монастыря г. Углича Геннадия (Крылова). 23 мая 1930 г. еп. Сергий посвятил во иерея к Троицкому собору г. Серпухова диакона Василия Шишканова и примерно в это же время – во иеромонаха – насельника Саровской пустыни Серафима (Иванова). В феврале 1930 г. епископ благословил переход в московскую церковь «Никола Большой Крест» приезжавшего к нему священника Александра Поспелова из подмосковного поселка Сходня. Отца Александра направил в Ленинград свящ. Измаил Сверчков, ставший помощником еп. Сергия в делах, касающихся Московской епархии. В начале 1930 г. к Владыке обращались с просьбой прислать настоятеля в их храм верующие с. Иверское Великолуцкого округа и т. д. Весной 1930 г. несколько человек к еп. Сергию прислал для рукоположения проживавший в Харькове епископ Павел (Кратиров). Так как часть иосифлянских общин на Украине относилась к еп. Сергию с недоверием и не признавала его в качестве руководителя движения, Владыка был очень обрадован благожелательной позицией еп. Павла[183 - Центральный государственный архив общественных организаций Украины, ф. 263, оп. 1, д. 65744, т. 3, л. 145.].

Еп. Сергия признавали практическим руководителем движения далеко не все иосифляне не только в других регионах страны, но и в северной столице. У него не было авторитета архиеп. Димитрия, к тому же наиболее радикально настроенные представители Истинно-Православной Церкви считали еп. Сергия слишком умеренно, конформистски настроенным. Священномученик протоиерей Викторин Добронравов на предложение Владыки быть его помощником ответил отказом (в результате помощниками стали еп. Василий (Докторов) и ключарь собора Воскресения Христова прот. Никифор Стрельников). Согласно показаниям на допросах некоторых иосифлян, «после ареста епископа Димитрия все были удивлены, что аресту не подвергся епископ Сергий (Дружинин); считали, что он продался ГПУ… и его стали бояться». Как показывают архивные документы, эти опасения были совершенно безосновательны.

Недовольство и неповиновение распоряжениям еп. Сергия части ленинградских иосифлян приняло открытый характер в апреле 1930 г., когда Владыка высказался за необходимость проведения требуемой советской властью регистрации приходских советов храмов в соответствии с новым законом 1929 г. Епископ резко критиковал тех, кто «призывал церковников не регистрировать церкви в советских учреждениях и объявлял регистрацию преступной и греховной». В результате этого конфликта целая группа истинно-православных священников перестала признавать Владыку и начала переходить на нелегальное положение.

23 сентября 1930 г. митр. Иосиф показал на допросе: «Разговаривая с Андреевой, я заключил, что Андреева была удручена последним расколом, происшедшим в нашей организации в связи с регистрацией “двадцаток”, вследствие чего духовенство в лице Викторина Добронравова, Алексея Вознесенского, Николая Ушакова, Николая Васильева и других отошли от епископов Сергия Дружинина и Василия Докторова и прекратили служение в церквах, принявших регистрацию».

Представители радикальной группы даже ездили к Владыке Иосифу к месту его ссылки в Николо-Моденский монастырь, но в вопросе необходимости регистрации и сохранения таким образом легального существования храмов митрополит полностью поддержал еп. Сергия. При этом митр. Иосиф все-таки удовлетворил часть просьб ходатаев. На допросе 9 октября 1930 г. он говорил: «После ареста арх. Дмитрия Любимова к управлению по моему благословению вступил Сергий Дружинин, но на него вскоре стали поступать жалобы на его взбалмошный характер, и я в десяти заповедях на имя еп. Сергия, предложил ему ограничить свои права в управлении»[184 - «Я иду только за Христом…» С. 389, 405.].

Права Владыки Сергия были сокращены очень существенно. В своих заповедях митр. Иосиф, ради мира в епархии и безопасности самого епископа, предложил ему ограничиться в основном служением в храмах и молитвой. Зная довольно резкий характер еп. Сергия, митрополит порекомендовал ему в заповедях: «Будьте ко всем равно снисходительны, ласковы, уважительны». В то же время Владыка Иосиф потребовал у о. Викторина и его сторонников прекратить после принятия еп. Сергием заповедей «всякую травлю на него» и категорически отверг все подозрения в отношении поведения епископа[185 - Антонов В.В. Указ. соч. С. 7–8.].

В получившей широкое распространение среди ленинградских иосифлян листовке «Ответ митрополита Иосифа на вопросы духовенства и мирян 13/26 июля 1930 г.» говорилось: «Ни в малейшей степени не следует считать достойнейших моих собратий: епископа Сергия (Нарвского) и епископа Василия (Каргопольского) отступившими в чем-либо от чистоты Православия. Я с ними и они со мною, и значит – те, кто не с ними, – те не со мною»[186 - АУФСБ СПб. ЛО, ф. арх. – след. дел, д. П-83017, т. 3, л. 617.].

После получения заповедей еп. Сергий по поводу решения всех важных вопросов обращался непосредственно к митр. Иосифу, вплоть до ареста митрополита в Никольском Моденском монастыре 12 сентября 1930 г. Позднее на допросе епископ (в изложении следователя) показал: «Митр. Иосиф идейно и организационно руководил церковниками иосифлян… Все указания Иосифа выполнялись неуклонно, и без согласования с ним не предпринималось самостоятельных действий». В то же время еп. Сергий продолжал рукополагать в священный сан, совершать монашеские постриги и даже, возможно, тайные епископские хиротонии.

Так, 3 марта 1931 г. он показал: «…у меня с Никоном архимандритом, которого я послал служить в Красное Село, вместо арестованного священника Телятникова, было совещание после службы в Пискаревке, что для сохранения истинного православия, для того чтобы не остаться без епископов, ввиду последних арестов, нужно производить тайных епископов. В кандидаты в епископы были назначены арх. Никон, как окончивший два высших учебных заведения, арх. Ал. Невской Лавры Терешихин Алексей, архим. Клавдий Савинский. Архим. Макарий в епископские кандидаты был назначен митроп. Иосифом»[187 - Там же, т. 1, лл. 26–27.]. Совершили ли Владыки Сергий (Дружинин) и Василий (Докторов) эти хиротонии – с полной точностью до сих пор сказать нельзя, в указанном протоколе допроса это не подтверждается, но и не опровергается.

До недавнего времени еще были живы люди, помнившие служение ей. Сергия в северной столице. Так, по воспоминаниям В.В. Дягилева, Владыка был мудрый, добрый, но мог стать и резким. Епископ был близок с семьей протодиакона собора Воскресения Христова Михаила Яковлева, сын которого Авенир Михайлович вспоминал: «Полный, розовощекий, добродушный, с мягкой улыбкой (таким я его помню)… он бывал в нашем доме на праздниках, любил нашу семью… Епископ Сергий подарил нам свою фотографию с трогательной надписью: “Посошнику моему, отроку Аркадию Яковлеву и лампаднику Авениру Яковлеву, а также и родителям их преподносится сей портрет на долгую и добрую память. Да хранит Вас Господь. Благословение Божие да будет над Вами”»[188 - Андреева М.Ф., Можайская А.Ф. По прочтении «Синодика». СПб., 2000. Рукопись. С. 14.].

Являясь сторонником легальных форм церковной деятельности, Владыка Сергий оставался в душе убежденным монархистом и поддерживал связь со своими оказавшимися в эмиграции духовными детьми. Так, в 1928 г. ему был передан «поклон» от Великого Князя Гавриила Константиновича через одного из певчих собора Воскресения Христова, выезжавшего за границу вместе с Ленинградской капеллой. Разделял епископ и эсхатологические представления. По его признанию, он давал читать верующим «листки о пришествии антихриста», говоря, что «настали времена гонений на веру православную, что переживаемое нами время – время гонений и антихриста»[189 - АУФСБ СПб. ЛО, ф. арх. – след. дел, д. П-83017, т. 1, л. 23.].

В 1931 г. ОГПУ сфабриковало в Ленинграде второй массовый процесс «контрреволюционной монархической церковной организации истинно-православных». Аресты продолжались с 19 сентября 1930 по 22 апреля 1931 гг., пик их пришелся на конец декабря. Кроме епископов Сергия (Дружинина) и Василия (Докторова), арестованных 7 декабря, в камеры Дома предварительного заключения были отправлены архимандриты Димитрий (Пляшкевич), Иона (Шибакин), Макарий (Трофимов), протоиереи Никифор Стрельников, Феодор Романюк, Михаил Рождественский, Филофей Поляков, Димитрий Кратиров, Алексий Кибардин, Викторин Добронравов, Иоанн Быстряков и Николай Васильев, священники Василий Пронин, Иоанн Экало, Георгий Преображенский, протодиакон Михаил Яковлев, диакон Кирилл Иванов и другие – всего 89 человек. Следствие велось более полугода, обвинительное заключение было составлено 30 мая 1931 г. на 76 человек, в том числе 50 священнослужителей. Постановлением Коллегии ОГПУ от 8 октября 1931 г. епископ Сергий был приговорен к 5 годам лишения свободы в местах, подведомственных ОГПУ[190 - Там же, т. 5.].

Диакон Кирилл Иванов. 1920-е гг.

Владыка был подвергнут шести допросам: 17, 23 февраля, 3, 7, 13 и 15 марта. Он вел себя мужественно и не скрывал политических убеждений: «Я считал, что церковь Советская власть стремится уничтожить, разрушает и издевается над святынями и что сама Православная Церковь не может оставаться безучастным зрителем всех этих мероприятий со стороны Соввласти, а скорбит и должна бороться за свое существование…

Истинное Православие может существовать только при монархе. Только он один может восстановить мир и любовь, только монархический строй может восстановить порядок в разоренной России и дать возможность церкви процветать на погибель всех гонителей православной Церкви… Будучи 20 лет духовником великих князей, я был целиком предан им. Государя я считал и считаю Помазанником Божьим, который всегда был с нами, с нами молился и вместе с нами вел борьбу с хулителями Церкви. За его убийство, за убийство наследников я ненавижу большевиков и считаю их извергами рода человеческого. За кровь Помазанника Божьего большевики ответят.

За все, что большевики совершили и продолжают совершать, за расстрелы духовенства и преданных Церкви Христовой, за разрушение Церкви, за тысячи погубленных сынов Отечества большевики ответят, и русский православный народ им не простит. Я считаю, что у власти в настоящее время собрались со всего мира гонители веры Христовой. Русский православный народ изнывает под тяжестью и гонениями этой власти. Стремление Советской власти посредством коллективизации, устройства колхозов спасти свое положение – не пройдет. Крестьянство политикой Соввласти недовольно… Я и мои единомышленники считали, что истинное Православие через Церковь приведет разоряемую большевиками страну к нашей победе, к победе над врагами и гонителями веры православной»[191 - Там же, т. 1, лл. 13 об., 22, 26.].

Осужденная по одному делу с ей. Сергием В.Н. Ждан-Яснопольская позднее вспоминала: «Во время одной из ночных бесед следователь сказал: “Мы умеем уважать врагов”. Вот епископ Сергий Дружинин прямо говорит: “Я не верю вам. Счастливой жизни на земле вы без Бога не построите”. Вот таких врагов мы уважаем»[192 - Мироносицы в эпоху ГУЛАГа. С. 535.].

Отбывать срок Владыку Сергия отправили в Ярославскую тюрьму особого назначения (политизолятор), куда епископ прибыл в декабре 1931 г. Здесь он провел почти четыре года, за исключением трехмесячного пребывания (21 января – 26 апреля 1935 г.) в больнице московской Бутырской тюрьмы. Существует предание, что также отбывавший срок в Ярославском политизоляторе архиепископ Димитрий (Любимов) скончался там 17 мая 1935 г. на руках Владыки Сергия.

И после окончания срока заключения власти не освободили епископа. 7 октября 1935 г. он был приговорен Особым Совещанием при Народном комиссариате внутренних дел к ссылке в Марийскую автономную область на 3 года. Согласно распоряжению от 15 ноября Владыка Сергий 5 декабря 1935 г. был отправлен из тюрьмы по этапу в г. Йошкар-Ола[193 - Государственный архив Республики Марий Эл, ф. 1086, оп. 7, д. 909, л. 3–5.].

Прибыв в этот заволжский город, он поселился и прожил последние два года жизни в доме бывшей насельницы закрытого в 1921 г. Царевококшайского Богородице-Сергиева монастыря Анны Михайловны Комелиной на ул. Волкова, 94. Сестра Анна родилась в 1887 г. в д. Овечкино Оршанского уезда Казанской губернии в крестьянской семье, после закрытия обители жила за счет случайных заработков, в 1923 г. была лишена избирательных прав, в 1934 г. подвергалась аресту органами НКВД по обвинению в антисоветской деятельности и агитации, но вскоре оказалась освобождена под подписку о невыезде. Монахиня была арестована и осуждена вместе с Владыкой Сергием.

Проживая в Йошкар-Оле, епископ служил тайно, местное население чтило его как святого старца. Место жительства Владыки в ссылке стало центром притяжения людей, ищущих духовного общения и окормления. К епископу приходило довольно много людей – не только жители города, но и верующие из различных районов Марийской области. Нередко бывали у него иосифляне из Кировской (Вятской) епархии, а с начала 1936 г. стали приезжать духовные чада ей. Сергия из Ленинграда. Нередко Владыку посещали священнослужители, главным образом, отошедшие от митр. Сергия. Впрочем, в феврале 1937 г. к ссыльному дважды приходил управлявший в те годы Марийской епархией епископ Варлаам (Козуля). Он просил ей. Сергия примириться с митр. Сергием и вернуться к нему. Епископ Сергий обещал «списаться с профессорами» и поступить так, как они посоветуют, но, судя по всему, этого не сделал.

Ссыльный Владыка поддерживал связь с другим проживавшим в Марийской области – в г. Козьмодемьянске, на поселении – иосифлянским епископом Иларионом (Бельским). Отбыв пятилетний лагерный срок на Соловках и в Беломоро-Балтийском лагере, ей. Иларион остался убежденным противником Заместителя Патриаршего Местоблюстителя и, приехав летом 1937 г. в Йошкар-Олу к ей. Сергию, «очень просил не присоединяться к продавшим себя большевикам сергиевцам и обновленцам». Вскоре после этой поездки Владыка Иларион был арестован, 28 августа приговорен к высшей мере наказания и 31 августа 1937 г. расстрелян в Йошкар-Оле[194 - Там же, д. 909, 910; За Христа пострадавшие. Кн. 1. С. 431.].

Во время проживания в Марийской области здоровье престарелого епископа Сергия уже было подорвано предыдущим тюремным заключением, и он страдал немощностью. Беспокоясь о Владыке, верующие старались помочь кто чем мог, окружали его, как настоящая семья, заботящаяся о своем отце и утешаемая его духовными дарами. Епископу приносили продукты, одежду и другие необходимые для жизни вещи. Одна из бывших прихожанок прислала Владыке антиминс и облачение со словами: «Как-нибудь уж сохраните, чтобы не попало в руки врагов». Возможно, на этом антиминсе епископ и служил дома литургию, так как иосифлянских храмов в Йошкар-Оле не было. Отбывавший ссылку в Архангельске староста Феодоровского собора Детского Села Иван Корнилович Корнилов просил ей. Сергия, получив его адрес от епископа Авраамия (Чурилина), сообщить о себе и одновременно извещал, что вместе с ним в Архангельске живет прот. Василий Верюжский, бывший настоятель собора Воскресения Христова в Ленинграде, куда из ссылки вскоре возвращается протодиакон этого храма Василий Смирнов. В марте 1936 г. ухаживать за Владыкой приехала из Ленинграда пенсионерка Екатерина Аверьяновна Киселева, которая, по ее словам, узнала адрес своего духовного отца через Красный Крест.

Однако постепенно над ей. Сергием стали «сгущаться тучи». 14 февраля 1937 г. местные агенты НКВД арестовали бывшего церковного старосту крестьянина Игоря Ильича Стенькина. На допросе он признался, что с группой из 21 человека принадлежит к «истинно-православным христианам», которые собираются в его доме и в доме Прасковьи Александровны Кирпичниковой из деревни Важнангер, поскольку «с момента ареста в 1932 году нашего православного священника Мало-Сундьярской церкви Игноносова Александра Семеновича все мы в церковь не ходим, молимся дома, потому что церковь перешла в сергианскую ориентацию, которую, по своему убеждению, мы считаем отошедшей от православия и продажной советской власти».

С начала 1934 г. эта группа истинно-православных христиан поддерживала переписку с близким к иосифлянам архиепископом Угличским Серафимом (Самойловичем), который, отбыв заключение на Соловках, с 1932 г. жил в ссылке в Архангельске до нового ареста там 21 мая 1934 г. Пастырем, который непосредственно окормлял ИПХ, был замечательный православный исповедник священник Харитон Иоаннович Пойдо. Он родился в сентябре 1888 г. в с. Днепрово-Каменки Лиховского уезда Екатеринославской губернии в крестьянской семье. Окончив два класса сельской школы, Харитон до начала I Мировой войны был послушником в Святогорской Успенской пустыни на востоке Украины, а затем в Троице-Сергиевой Лавре. Будучи призван в армию, он воевал на фронте ив 1915 г. попал в немецкий плен, в котором находился четыре года.

Вернувшись на Родину, Х.И. Пойдо принял сан священника. Служение о. Харитона в 1920 г. было прервано арестом и приговором ВЧК к трем месяцам заключения, которые он отсидел за то, что свидетельствовал о чуде обновления икон. В 1927 г. батюшку, жившего, по его словам, «в Советском Союзе как пленник веры православной», сослали на три года в Марийскую область, где по отбытии срока дали 30 января 1930 г. еще три года, но уже лагеря в г. Котласе. В 1932 г. отец Харитон был вновь приговорен Коллегией ОГПУ, на этот раз на семь лет лишения свободы. Правда, после трех лет ссылки в Архангельске, исповедник был освобожден досрочно в 1935 г. и вернулся в Марийскую область. С 1936 г., после фабрикации первого дела истинно-православных в Марийской АССР (образованной из автономной области), о. Харитон стал служить тайно, скрываясь от властей.

Арестовали священника 26 августа 1937 г. в д. Коряково одноименного сельсовета, в доме крестьянки Марии Степановны Булыгиной, которая якобы «совместно с ним проводила контрреволюционную подготовительную, разлагательскую работу среди колхозников и распространяла слухи о скорой войне и гибели Советской власти». Отец Харитон окормлял не только группу И. Стенькина, но и примыкавших к ним истинно-православных крестьян из Виловатовского, Кузнецовского, Кожволжского и Красноволжского сельсоветов, т. е. довольно большой заволжской катакомбной общины.

На допросе 2 сентября священник «заявил, что он Советскую власть не признает, так как это власть антихриста, и он вел борьбу против Советской власти и будет вести борьбу в дальнейшем». При этом отец Харитон уточнил, что борется «путем защиты» Церкви и «учения Христова». Отказавшись отвечать на большинство поставленных вопросов, батюшка лишь признал, что «учил христиан, чтобы крестьяне не входили в колхозы, не верили в учение Советской власти и не подчинялись бы ей», и считал «советские законы безбожными, не совпадающими с духом православной церкви».

И. Стенькин также откровенно рассказал следователю о своем враждебном отношении к советской власти: «Налог не платил, хлебопоставку, мясопоставку и другие обязательные поставки также не платил; никакие обязательства и платежные поручения от местной власти не принимал; своей росписи на советских документах не учинял. На лесозаготовку не выходил; детей своих в советскую школу не пускаю; медицинской помощью и товарами советского производства не пользуюсь».

Игорь Ильич так обосновал свое поведение: «Отказывался и отказываюсь от выполнения всех законов Советской власти, потому что я – истинно-православный христианин, а Советская власть создана не Богом, а сатаной и является безбожной властью, продажной антихристу… не признавать ее как безбожную власть и не поддерживать материально учит Закон Божий, которому мы, истинно-православные христиане, верим и его выполняем». Высказался Стенькин также о судьбе советского строя: «Власть, созданная не Богом и не признающая Бога, долго существовать не будет, и мы ожидаем такую власть, которая бы поощряла религию», бесстрашно уточнив, что «на случай военных действий мы за советскую власть воевать не пойдем и будем придерживаться той политики, которую проводим сейчас».

Единственным приемлемым для себя строем истинно-православные христиане считали монархию. При обыске у них были изъяты вырезанные из календаря портреты Николая II, изображения коронации, статьи об Императоре, что для следствия явилось «вещественным доказательством безусловного желания реставрации старых порядков в стране». «Мы в своих молитвах поминали царя», – откровенно показывал на допросе И. Стенькин. Он же говорил, что эти убеждения разделял Владыка Сергий (Дружинин), который «при каждой встрече восхваляет царя Николая Романова и ставит его в разряд “святых”»[195 - Антонов В.В. Еще раз о священномученике Сергии (Дружинине) // Православная жизнь. 1998. № 2. С. 18–21; Государственный архив Республики Марий Эл, ф. 1086, оп. 7, д. 909, 910.].

Монархические убеждения епископа сближали его с истинно-православными христианами, но между ними имелись и серьезные различия. В частности, ей. Сергий никогда не призывал к невыполнению всех основных советских законов и не отрицал благодатности таинств, совершаемых священнослужителями— сторонниками митр. Сергия.

Однако марийским органам НКВД показалось очень выигрышным сфабриковать дело подпольной «контрреволюционной группы церковников» во главе с известным в стране епископом. Через пять дней после ареста о. Харитона Пойдо было выписано постановление о предъявлении обвинения и избрании меры пресечения в виде содержания под стражей в тюрьме Йошкар-Олы ей. Сергию, так как он «являясь ссыльным за к-p. деятельность… определил себя к-р. монархическо-церковным элементом в городе, среди населения ведет к-p. деятельность, а так же объединяет своим руководством все к-p. группировки ИПЦ в МАССР». 5 сентября был выписан ордер на проведение обыска в квартире епископа и его арест[196 - Там же, д. 909, лл. 66–67.].