Судьбы иосифлянских пастырей

Владыку Сергия схватили у него на квартире 7 сентября 1937 г., после того как допросили всех арестованных истинно-православных христиан и знакомых епископу монахинь, которые жили в Йошкар-Оле общиной вместе с бывшей игуменией Богородице-Сергиева монастыря Магдалиной (Большаковой). В ходе следствия монахини на вопросы старались отвечать предельно кратко и отрицательно. Когда престарелую Анастасию (Задворову) следователь спросил: «Вы использовали религию на борьбу с советской властью. Признаете ли Вы это?» – она решительно ответила: «Нет, не признаю». Главная задача органов следствия состояла в том, чтобы связать епископа Сергия с истинно-православными христианами, взгляды которых далеко не во всем совпадали с иосифлянами, и выставить Владыку их руководителем. Решить эту задачу помог служивший в сергианской Велюновской церкви священник Иоанн Демидов. На допросе он показал: «Дружинин Сергей с первого времени нахождения в политической ссылке окружил себя наиболее реакционной частью духовенства и монашествующих… ведет активную контрреволюционную организационно-практическую работу по сплачиванию и объединению контрреволюционных групп церковников, последователей Истинно-Православной Церкви»[197 - Антонов В.В. Еще раз о священномученике Сергии (Дружинине). С. 21.].

Владыка Сергий был допрошен лишь один раз – в день ареста 7 сентября. Согласно протоколу допроса на трижды заданный вопрос о признании виновным в контрреволюционной деятельности новомученик каждый раз отвечал категорическим отказом. Епископ не назвал ни одного имени и не привел ни одного факта, за который могли бы ухватиться органы следствия. Видимо поняв, что добиться признаний от него невозможно, Владыку больше на допросы не вызывали[198 - Государственный архив Республики Марий Эл, ф. 1086, оп. 7, д. 909, л. 68–69.].

В тот же день, 7 сентября, было составлено обвинительное заключение по групповому делу истинно-православных, в котором говорилось: «Дружинин Иван (он же Сергей) Прохорович, как непримиримый враг существующего строя – Советской власти, на всем протяжении ее существования вел активную контрреволюционную борьбу за свержение последней и установление монархического строя. Был организатором контрреволюционной монархической организации “Истинно-Православная Церковь” и под руководством Московского центра этой контрреволюционной организации создал в Ленинграде церковно-административный центр, группируя вокруг этого центра все духовенство и других враждебно настроенных к Советской власти элементов. Формировал ячейки из погромно-черносотенного монархического элемента с целью подготовки реставрации монархического строя… Прибыв на место ссылки в город Йошкар-Ола, он активно возобновил свою к/p деятельность, группируя вокруг себя враждебно настроенных лиц к Советской власти преимущественно из духовенства, монашек, которые среди населения города Йошкар-Ола и окружающих деревень вели к/p пораженческую агитацию, распространяли слухи о скорой войне и гибели Советской власти. Систематически агитировали отсталую среду колхозников за выход из колхоза и роспуск последних. В результате к/p агитации к/p группы монашек, руководимых Сергеем Дружининым и попом Харитоном Пойдо, колхозницы не выходили на колхозные работы, требуя их исключения из колхоза».

Епископ Сергий также обвинялся в том, что он «вел систематическую переписку с членами к/p организации “ИПЦ”, проживающими вне территории МАССР, давая указание на проведение к/р работы среди населения города Йошкар-Ола Марийской республики, а также и из Кировской области, и с ними проводил нелегальное контрреволюционное совещание о дальнейшей к/p деятельности по борьбе с Советской властью»[199 - Там же, лл. 268–269.].

Всего по делу ей. Сергия проходило 19 человек, из них осудили 18: самого Владыку, о. Харитона, 15 бывших сестер

Богородице-Сергиева монастыря в возрасте от 56 до 72 лет, происходивших, в основном, из семей крестьян-марийцев, и укрывавшую священника X. Пойдо мирянку М.С. Булыгину.

Хотя при обысках у монахинь было обнаружено большое количество церковных книг, портреты Николая II и его Семьи (что следователи сочли вещественным доказательством), все арестованные сестры вели себя на допросах очень мужественно и виновными в контрреволюционной деятельности себя не признали. Впрочем, в то время особых доказательств вины для расправы и не требовалось. Уже 11 сентября 1937 г. Тройка Управления НКВД по Марийской АССР приговорила епископа Сергия, священника Харитона Пойдо, монахинь Антонину (Шахматову), Анастасию (Задворову) и Евдокию (Стародубцеву) к высшей мере наказания, а остальных обвиняемых – к 10 годам лагерей. В дальнейшем эти сестры получили еще по одному сроку заключения, и выжили в тюрьмах и лагерях из них лишь две монахини.

Епископ Сергий был расстрелян 17 сентября 1937 г. в 19 часов в подвале йошкар-олинской тюрьмы. Место погребения Владыки и убиенных вместе с ним за веру Христову неизвестно, но предположительно им служит одно из городских кладбищ. В архивно-следственном деле сохранилась фотография новомученика с трогательной дарственной надписью: «Дарю Вам образ лика моего, и в час досуга золотого Вы посмотрите на него и помолитесь за меня. Болящий Е. Сергий»[200 - Там же, лл. 270–275, 311–312.]. Реабилитирован Владыка был только в 1989 г.

Подвиг епископа Сергия не был забыт Церковью. Память о нем сохранилась и в сердцах его сподвижников, духовных детей, и среди людей, когда-то просто оказавшихся в кругу его общения. Даже те, кто не знал об исповеднической стезе Владыки, не могли забыть его доброту, простоту и теплое отношение к ближним. Молитвы о епископе Сергии возносились и в марийских селах, и среди жителей пос. Володарский – прихожан когда-то окормляемого им храма, и в русском зарубежье. В октябре 1981 г. состоялась канонизация Владыки Русской Православной Церковью за границей, готовится его прославление в лике святых и Московским Патриархатом. В начале 2005 г. возрожденный приход прмч. Андрея Критского провел конференцию, посвященную епископу Сергию, снял о нем фильм; ведется сбор воспоминаний и документов, связанных с жизнью и деятельностью Владыки.

Епископ Козловский Алексий (Буй)

Движение истинно-православных в Центральном Черноземье России возглавил епископ Алексий (в миру Семен Васильевич Буй). Во многом благодаря его активной церковной деятельности этот значительный по площади и населению регион стал после Великой Отечественной войны основным районом распространения тайных общин, и еще несколько десятилетий после мученической кончины Владыки его последователей называли «буевцами».

Родился епископ Алексий в 1892 г. в пос. Ксениевском (Ксеньевка) Новокустовской волости Томского уезда и губернии, в семье крестьян, переселившихся в Сибирь из Витебской губернии. Это объясняет западнорусскую фамилию Владыки. Учился мальчик, преодолевая значительные трудности. По его словам, он «закончил приходское и духовное училище в Томске и, не имея средств для продолжения образования, поступил в церковно-приходскую школу при Красноярском Знаменском монастыре, где состоял также делопроизводителем».

Пребывая в расположенном в 30 верстах от города монастыре, Семен Васильевич заочно учился в Духовной семинарии Красноярска ив 1915 г. сдал экзамены на четвертый класс, но дальше учиться не смог из-за отсутствия средств. В начале сентября 1915 г. С.В. Буй поступил келейником в Архиерейский дом в Томске и с благословения архиепископа Томского и Иркутского Анатолия (Каменского) был принят в слушатели местной семинарии и сумел закончить ее[201 - Антонов В. О жизни священномученика Алексия (Буя) // Русский пастырь. 1997. № 28–29. С. 191–193; Митр. Мануил (Лемешевский). Указ. соч. Т. 8. С. 105; РГИА, ф. 831, д. 268, д. 273, лл. 3–6.].

29 сентября 1915 г. Семен Васильевич в Архиерейском доме принял монашеский постриг с именем Алексий, all октября того же года был рукоположен во иеродиакона Владыкой Анатолием в кафедральном соборе Томска. Оставаясь приближенным архиепископа, иеродиакон исполнял при нем обязанности делопроизводителя, т. е. заведовал канцелярией. 4 апреля 1917 г. Владыка Анатолий посвятил о. Алексия во иеромонаха, но оставил при себе и только в 1918 г. отправил в Бийское катехизаторское училище на Алтае для преподавания Священного Писания. Около года о. Алексий исполнял в училище обязанности инспектора, вернувшись в Томск осенью 1919 г., уже после завершения в этих местах Гражданской войны.

Несколько месяцев иеромонах был личным секретарем архиеп. Анатолия, а в середине 1920 г. переехал в Иркутск, где поступил в пригородный Князь-Владимирский мужской монастырь. 27 июня 1922 г. о. Алексий был назначен настоятелем этой обители, но вскоре монастырь был закрыт советскими властями. Осенью 1922 г. иеромонах, видимо за непризнание обновленческого Епархиального управления, оказался арестован по обвинению в контрреволюционной деятельности и три месяца провел в городском Доме заключения. Затем он был оправдан судом, но вынужден уехать из Иркутска. По некоторым сведениям, иеромонах сразу после освобождения по вызову ОГПУ прибыл в Москву, где имел малоприятную беседу с начальником «церковного» отдела Е.А. Тучковым.

21 апреля 1923 г. о. Алексия приняли в Самарскую епархию, где правящий архиерей, архиепископ Анатолий (Грисюк), назначил его настоятелем Александро-Невского мужского монастыря под Бугульмой с возведением в сан архимандрита. Владыка задумал сделать о. Алексия своим викарием с кафедрой в Бугульме, но не успел до своего ареста. Вопрос пришлось решать срочно в конце 1923 г.

1 января 1924 г. собравшиеся в Уфе епископы: Довлекановский Иоанн (Поярков), Стерлитамакский Марк (Боголюбов) и Байкинский Вениамин (Фролов) подписали решение: «…святые Божии церкви соседней к Уфе православной епископии Самарской лишены в настоящие дни главенствующего руководителя жизни церковной, а также и то, что в сей епископии не имеется ни одного православно-мудрствующего епископа, состоящего в нелицемерном общении с прочими православными епископами Заволжья и облеченного хотя бы частью архиерейских полномочий, нижеподписавшиеся епископы за благо рассудили учредить в г. Бугульме Самарской епархии кафедру викарного епископа, об открытии которой донести Святейшему Патриарху».

Обосновывая свое решение, епископы ссылались не только на желание архиеп. Анатолия и известность о. Алексия жителям Бугульмы, но и на то, что «содержание одного кандидата во епископы не потребует особых расходов, так как он занимает место настоятеля общины и получает от нее довольствие». Наречение и хиротонию архимандрита Алексия во епископа Бугульминского указанные архиереи, вместе с временно управляющим епархией ей. Иоасафом (Рогозиным), совершили в тот же день – 19 декабря 1923 г./1 января 1924 г. в Уфе в Никольской Крестовой церкви[202 - Антонов В. Указ соч. С. 193.].

Следует отметить, что хиротония была совершена, несмотря на ответную телеграмму Патриарха Тихона уфимским архиереям с предложением временно воздержаться от нее до выяснения ситуации и представить все данные об архим. Алексии. На Бугульминской кафедре епископ пробыл недолго, в начале 1924 г. он приехал в Москву, испросил у Патриарха Тихона благословения, был признан милостью Первосвятителя в архиерейском сане и 13 марта назначен епископом Петропавловским, викарием Омской епархии с правом управления ею, вместо епископа Григория (Козырева), не пожелавшего занять это место. Это опровергает утверждение в характеристике Владыки Алексия, данной канцелярией Временного Патриаршего Священного Синода после отделения епископа от митр. Сергия (Страгородского), о том, что архиеп. Анатолий якобы не избирал архим. Алексия во епископа Бугульминского[203 - Акты Святейшего Патриарха Тихона. С. 307, 622; Антонов В. Указ, соч. С. 193–194.].

12 апреля 1925 г. Владыка Алексий присутствовал на погребении Патриарха Тихона в Донском монастыре и в тот же день в числе других архиереев подписал в качестве епископа Петропавловского определение о подлинности завещания Первосвятителя и передаче высшей церковной власти Патриаршему Местоблюстителю митрополиту Петру (Полянскому). Вскоре Владыка Алексий был назначен епископом Семипалатинским, викарием Омской епархии. Возможно, кафедрами в Северном Казахстане епископ был обязан своему прежнему покровителю Владыке Анатолию (Каменскому), который с 1923 г. до своей кончины осенью 1925 г. проживал в Омске при местном архиерее Викторе (Богоявленском), будучи с ним очень дружен. Большую часть своей жизни епископ Алексий прожил в Сибири, покинув ее в 33 года. Около двух месяцев он управлял Екатеринбургской епархией, а в октябре 1925 г. был назначен епископом Велижским, временно управляющим Витебской епархией и занимал эту кафедру до февраля 1926 г.

12 января 1926 г. ей. Алексий участвовал вместе с митрополитом Сергием (Страгородским) в состоявшейся в Нижнем Новгороде архиерейской хиротонии Владыки Димитрия (Любимова), с которым тогда впервые встретился. В феврале 1926 г. Владыка Алексий начал служить в Центральном Черноземье России, сначала короткое время епископом Острогожским, викарием Воронежской епархии, затем епископом Козловским, викарием Тамбовской епархии, епископом Шацким в той же епархии и вновь епископом Козловским. При этом Владыка также временно управлял Тамбовским и Кирсановским округами. В 1926 г. он в течение шести месяцев находился в заключении в московской Бутырской тюрьме.

В январе 1927 г. Заместитель Патриаршего Местоблюстителя архиепископ Угличский Серафим (Самойлович) назначил епископа Алексия одним из трех кандидатов на должность временного исполняющего обязанность Заместителя Местоблюстителя в случае его ареста. 16 февраля/1 марта 1927 г. архиеп. Серафим также назначил Владыку Алексия временно управляющим Воронежской епархией с оставлением и епископом Козловского округа. Осенью того же года ей. Алексий переехал жить из Козлова в Воронеж. Едва появившись в городе, епископ сразу привлек внимание органов ОГПУ, на него стали собирать компрометирующие материалы. Архивные документы свидетельствуют, что для ОГПУ наблюдение за архиереем и его сторонниками проходило как «агентурная разработка под названием “Стадо”». В декабре 1927 г. новый Заместитель Местоблюстителя митр. Сергий (Страгородский) назначил Владыку Алексия епископом Уразовским, викарием Воронежской епархии, но тот это назначение, видимо, не принял, так как продолжал именовать себя епископом Козловским[204 - Акты Святейшего Патриарха Тихона. С. 417, 835, 960; За Христа пострадавшие. Кн. 1. С. 58; Осипова И.И. «Сквозь огнь мучений и воду слез…» М., 1996. С. 254; Государственный архив общественно-политической истории Воронежской области (ГАОПИВО), ф. 9323, оп. 2, д. 16967, т. 12, л. 67.].

Движение истинно-православных возникло в Центральном Черноземье России на рубеже 1928 и 1929 гг., 9/22 января 1929 г. епископ Алексий огласил в Воронеже свое послание к православному клиру и мирянам Воронежской епархии об отмежевании от митрополита Сергия (Страгородского): «Своими противными духу Православия деяниями митрополит Сергий отторгнул себя от единства со Святой, Соборной и Апостольской Церковью и утратил право предстоятельства Русской Церкви… Будучи волею Божией и благословением Заместителя Патриаршего Местоблюстителя Серафима, архиепископа Угличского, от 16 февраля (1 марта) 1927 года облечен высокими полномочиями быть стражем Воронежской Церкви с оставлением одновременно и епископом Козловского округа и вполне разделяя мнения и настроения верных православных иерархов и своей паствы, отныне отмежевываюсь от митрополита Сергия, его неканонического Синода и деяний их, сохраняя каноническое преемство через Патриаршего Местоблюстителя Петра, митрополита Крутицкого… Высокопреосвященнейшего Иосифа (Петровых) избираю своим высшим духовным руководителем. Молю Господа, “да сохранит Он мирну страну нашу”, да утвердит и соблюдет Церковь Свою Святую от неверия, ересей и раскола и дарует нам ревность и мужество “ходить в оправданиях Своих без порока”»[205 - Польский М. Указ соч. Т. 2. С. 68–69.].

Подписанное представителями воронежского духовенства послание было доставлено келейником еп. Алексия, священником Стефаном Степановым, митр. Иосифу и получило его одобрение, несмотря на отказ административно возглавить воронежское духовенство (Владыка написал резолюцию: «Управляйтесь сами, самостоятельно – иначе погубите и меня и себя»)[206 - ГАОПИВО, ф. 9323, оп. 2, д. П-24705, т. 4, л. 458.].

Позднее в материалах следственных дел инициатором антисергианского движения в Воронеже было названо ссыльное духовенство, которое формировало тогда общественное церковное мнение в городе: отцы Николай Пискановский, Иоанн Стеблин-Каменский, Иоанн Андреевский, Илия Пироженко, Петр Новосельцев, Евгений Марчевский и Сергий Гортинский. По словам о. Сергия Бутузова, «они создали то твердое настроение массы, которое за собой увлекло все воронежское духовенство». Московский прот. Николай Дулов на допросе даже показал, что, узнав осенью 1927 г. о первоначальном признании еп. Алексием Декларации митр. Сергия, он написал письмо прот. И. Пискановскому о необходимости привлечь на свою сторону «ангела» (т. е. Владыку Алексия); и представители ссыльного духовенства «начали наседать» на епископа, убеждая в необходимости отхода от Заместителя Местоблюстителя[207 - Там же, лл. 456–457, т. 5, л. 819.].

27 января 1928 г. митр. Сергий и Временный Патриарший Священный Синод приняли постановление по делу «о раздорнической деятельности» еп. Алексия (Буя), он был предан архиерейскому суду, запрещен в священнослужении и уволен на покой. 11 апреля эти меры прещения были подтверждены новым постановлением Заместителя Патриаршего Местоблюстителя и Синода, однако Владыка Алексий этим указам не подчинился[208 - Акты Святейшего Патриарха Тихона. С. 569, 605–606.].

В конце января епископ Богучарский Владимир (Горьковский) объявил клиру и прихожанам об «отпадении» еп. Алексия от Церкви и заявил, по указанию митр. Сергия, о своих претензиях на управление епархией, но Владыка Алексий, в свою очередь, не благословил общение с еп. Владимиром. А 14 февраля 1928 г. Заместитель Местоблюстителя назначил временно управляющим Воронежской епархией епископа Егорьевского Павла (Гальковского)[209 - Там же. С. 986; Акиньшин А.Н. Церковь и власть в Воронеже в 1920-1930-е годы (Процессы Петра Зверева и Алексия Буя) // Церковь и ее деятели в истории России. Воронеж, 1993. С. 136.].

Центром деятельности иосифлян в епархии стал Алексеевский Акатов мужской монастырь в Воронеже, а также Покровский Девичий монастырь и, в первой половине 1928 г., Вознесенская и Пятницкая (Рождества Богородицы) воронежские церкви. Всего же в епархии от митр. Сергия отделилось более 80 приходов, в основном, в Острогожском, Усманском и Борисоглебском округах. Численность же «буевского» духовенства точно установить невозможно. По данным ОГПУ, в 1929 г. «активных членов» организации насчитывалось около 700 человек, в 1930–1931 гг. их было «раскрыто» до тысячи, в 1932 г. «выявили» еще 27 групп общей численностью 202 человека. Сведения о социальной принадлежности в следственных делах 1930 и 1932 гг. имеются на 567 человек, из них 97 были священниками, 120 – монашествующими и один – епископом. В 1928–1929 гг. арестовано не менее 33 священнослужителей. Таким образом, общая численность «буевского» черного и белого духовенства, вероятно, доходила до 400 человек.

Движение охватило около сорока районов Центрально-Черноземной области. Так, 17 марта в Воронеж приехал из Ельца священник Владимирской церкви о. Сергий Бутузов. Он встречался с еп. Алексием и переписал у него иосифлянские воззвания и послания. Вскоре еп. Алексий прислал в поддержку Бутузову игум. Питирима (Шумских), который помог в организации монашеской общины при Владимирской церкви, а затем и в отделении от митр. Сергия расположенного вблизи Ельца Знаменского монастыря.

В Задонском районе Елецкого округа иосифлянское духовенство возглавил архим. Никандр (Стуров), а в начале сентября 1928 г. сам еп. Алексий ездил в Задонск «для утверждения там иосифлянства». Немало приходов в окормляемом еп. Алексием с февраля 1926 г. Козловском округе отошло от митр. Сергия, в том числе Никитская церковь в г. Козлове (ныне г. Мичуринск Тамбовской области), храм в с. Избердей, Петропавловская кладбищенская церковь в Тамбове. Весной и летом 1928 г. к еп. Алексию присоединилась значительная часть приходов Старооскольского округа во главе с благочинным прот. Афанасием Шмигалевым, храмы в селах Дроново и Теребрино Белгородского округа, в Курске и на юге Курского округа.

18 марта 1928 г. к еп. Алексию приехал руководитель антисергианских, уже перешедших на автокефальное управление, приходов

Майкопского, Черноморского и Армавирского округов Северо-Кавказского края и значительной части Восточной Украины епископ Майкопский Варлаам (Лазаренко). Он признал еп. Алексия руководителем и духовным вождем и разослал воззвания к духовенству с указанием о переходе под руководство управляющего Воронежской епархией. В 1930 г. о. С. Бутузов показал на допросе: «Объехав юг России, еп. Варлаам объединил на платформе организации целый ряд приходов на Полтавщине, Харьковщине, на юге Курской губ. и, в частности, группу Сумского округа, возглавляемую свящ. Василием Подгорным. Не имея абсолютности самому управлять, Варлаам передал их в полное руководство еп. Алексию. Это было начало объединения вокруг Алексия южных приходов России»[210 - ГАОПИВО, ф. 9323, оп. 2, д. П-24705, т. 1, л. 18.].

11 мая 1928 г. Владыка Алексий уехал в Москву по вызову ОГПУ, где ему было объявлено о запрещении жить в Воронеже. После этого епископ, в сопровождении прот. Н. Дулова, посетил Ленинград, где в середине мая на квартире прот. Феодора Андреева состоялось совещание руководителей иосифлян с участием еп. Димитрия (Любимова) и М.А. Новоселова. На допросе 11 июля 1930 г. о. Н. Дулов показал, что «Новоселов проявил большой интерес к еп. Алексию. Помню, что проф. Новоселов при входе в кабинет архиепископа Димитрия высказывался по вопросу епископа Алексия, называл его “столпом южной Церкви” и указывал на умелое ведение дела еп. Алексием… Новоселов интересовался у еп. Алексия вопросом отношения паствы и духовенства к антихристу. Еп. Алексий отвечал, что паству смущает закрытие церквей и активная антирелигиозная работа, а поэтому почва для распространения идей об антихристе благоприятная».

На совещании обсуждался и вопрос выбора нового места жительства епископа в связи с его высылкой из Воронежа. Первоначально было решено, что Владыка поселится под Ленинградом – в Сестрорецке или Стрельне, но затем епископ выбрал г. Елец. После майского совещания еп. Алексий стал управляющим всеми иосифлянскими приходами юга России и исполняющим обязанности Экзарха Украины. Владыка Димитрий передал епископу Козловскому окормляемое им ранее духовенство Кубани и Ставрополья, мотивируя тем, что ему далеко и трудно осуществлять это руководство (все назначения были проведены с благословения митр. Иосифа). Летом 1928 г. к еп. Алексию присоединились бывшие сергианские приходы юга России и Украины: в Елисаветграде (Зиновьевске), Купянском округе, различных районах Кубани (в том числе в Ейске). Ближайшие помощники Владыки называли его в шутку «митрополитом всея Украины и Юга России»[211 - Там же, л. 16, т. 5, л. 832.].

Еп. Алексий поддерживал связь не только с архиеп. Димитрием, но и с митр. Иосифом. На допросе осенью 1930 г. митрополит показал: «Из Воронежской епархии я посетителей не имел, но получил через Ленинград одно или два письма еп. Алексия, управлявшего Воронежской епархией, с сообщением (кратким) о положении дел в их крае и с просьбой – в затруднительных случаях не оставить советом чрез Вл. Димитрия. Краткий же ответ был послан на это, кажется, тоже через еп. Димитрия, или почтой – не помню»[212 - «Я иду только за Христом…» С. 414.].

С 20 мая 1928 г. епископ жил в Ельце. Своим представителем в Воронеже, епархиальным благочинным, он назначил прот. Александра Палицына, а его помощником – прот. Иоанна Стеблина-Каменского. «После водворения на жительство в Ельце еп. Алексия, началась волна присоединений. Моя квартира стала вроде странноприимного дома, так как каждый день ночевало от двух до трех священников. Большую массу присоединений дал Сумской округ, куда еп. Алексий рукоположил не один десяток священнослужителей», – показывал на допросе о. Сергий Бутузов[213 - ГАОПИВО, ф. 9323, оп. 2, д. П-24705, т. 1, л. 50.].

Бурное развитие «буевского» движения встревожило власти, и вскоре последовали репрессии. В 1928 г. были высланы из Центрально-Черноземной области протоиереи Петр Новосельцев, Илия Пироженко (по постановлению Коллегии ОГПУ от 17 февраля), Николай Пискановский, Иоанн Андриевский (по постановлению Коллегии ОГПУ от 31 августа). В Ельце 21 июля 1928 г. был арестован, а 12 сентября выслан из города о. Сергий Бутузов. Еп. Алексий направил священника в Вознесенскую церковь Воронежа, но его там не приняли, храм уже заняли сергиане, и о. Сергий со 2 января 1929 г. стал настоятелем церкви в с. Нижний Икорец Лискинского района.

После смерти прот. Александра Палицына в конце 1928 г. еп. Алексий назначил епархиальным благочинным прот. Иоанна Стеблина-Каменского, ранее высланного в Воронеж, где тот служил в церкви Девичьего монастыря и фактически руководил им. «Буевцы» поддерживали общение с иосифлянами Ленинграда и Москвы. Осуществлялось оно, в основном, через прот. Николая Дулова и о. Стефана Степанова, который в сентябре 1928 г. несколько раз встречался с еп. Димитрием (Любимовым) и ездил в пос. Тайцы под Ленинградом, где существовало тайное место хранения иосифлянской литературы[214 - Там же, т. 4, л. 354.].

Весной 1929 г. последовали новые репрессии: 6 марта в Ельце был арестован еп. Алексий, 2 мая закрыта церковь Девичьего монастыря, а 19 мая арестован о. Иоанн Стеблин-Каменский. Тогда же прекратил существование действовавший параллельно с сергианским легальный иосифлянский епархиальный благочиннический совет. Владыка Алексий был арестован как «организатор контрреволюционных монархических организаций “Буевцы”». В рапорте проводившего задержание оперуполномоченного отмечалось, что «во время обыска гр. Буй А.В. держал себя дерзко и вызывающе, всячески иронизировал над сотрудниками».

При обыске было изъято антисергианское послание архиеп. Серафима (Самойловича), ставшее вещественным доказательством вины епископа в распространении этого послания. 7 марта Владыка Алексий был перевезен в Москву, где на время следствия заключен в Бутырскую тюрьму. Уже 20 апреля ему было предъявлено обвинение, в котором говорилось: «Принадлежа к крайне правым церковникам, распространял их антисоветскую литературу». 17 мая 1929 г. Особое Совещание при Коллегии ОГПУ приговорило епископа к 3 годам концлагеря. 9 июня он был доставлен для отбытия срока в страшный Соловецкий лагерь особого назначения[215 - Осипова И.И. Указ. соч. С. 109–110.].

Согласно материалам следственных дел, для осуществления практического руководства «буевским» движением в Воронеже вместо легального благочиннического совета была создана тайная коллегия по управлению епархией (пресвитерианский совет) из пяти человек. Председателем ее стал прот. Иоанн Стеблин-Каменский, членами – священники о. Сергий Гортинский, о. Евгений Марчевский, о. Иоанн Житяев и архим. Игнатий (Бирюков), епархиальный духовник, возглавлявший иосифлянское монашество Центрально-Черноземной области.

Коллегия имела в епархии широкую сеть разъездных пропагандистов-связистов, главными из которых названы архим. Тихон (Кречков), игум. Иоанникий (Яцук), иеромон. Мелхиседек (Хухрянский), миряне Поляков, Карцев и Карельский. После ареста о. Иоанна тайную коллегию возглавил священник Сергий Гортинский, в ее состав в качестве секретаря ввели настоятеля церкви Алексеевского монастыря свящ. Феодора Яковлева. Удалось наладить общение и с находившимся в лагере еп. Алексием, который участвовал на Соловках в тайных богослужениях иосифлян[216 - Там же, т. 1, лл. 15–17.].

Одним из основных пунктов обвинения на следствии являлась агитация среди крестьян и непосредственное участие «буевского» духовенства в массовых крестьянских выступлениях. Алексеевскому монастырю ОГПУ была отведена роль места, где в 1929 – начале 1930 гг. периодически проводились совещания «буевского» руководства для координации работы среди крестьянства.

Согласно протоколу допроса свидетеля – церковного старосты храма Алексеевского монастыря Гочаскова (весна 1930), на одном из совещаний в декабре 1929 г. священник Феодор Яковлев говорил: «…духовенство и верующие сейчас терпят большие насилия от Советской власти. Церкви закрываются, священники арестовываются, а крестьян насильно загоняют в колхозы. Крестьяне страшно озлоблены против советской власти, а поэтому духовным нужно еще больше разжечь недовольство крестьян против власти». Присутствующие на совещании пришли к мнению, что самым удачным способом агитации среди крестьянства являются исповеди, кроме того, большое значение имеют беседы монахинь с верующими. Поэтому «на исповеди духовенство должно внушать верующим, особенно женщинам, что колхозы есть фактическое закрытие церкви, лишение верующих общения с Богом, лишение получения благодати, что колхозы есть не что иное, как дело рук сатаны. Когда же крестьянство будет восставать против колхозов, то неизбежно будет и то, что правительство вынуждено будет пойти на уступки или же ему будет грозить крах»[217 - Там же, л. 26.].

Далее, по версии следствия, решения, принятые на совещаниях, проводились в жизнь десятками сельских священников. Так, в протоколе допроса о. Петра Корыстина зафиксировано получение руководящих указаний от архим. Тихона (Кречкова): «…через монашек и странников растолковывать крестьянам, что колхоз и советская власть есть дьявольское дело, что у вступающих в колхозы церкви будут закрыты и верующим нельзя будет отправлять религиозные требы, а поэтому надо поднимать крестьян против всего этого, и если крестьяне поднимутся в одном-другом и нескольких местах, то власть вынуждена будет сделать послабление в религиозном вопросе». Игумен Иоанникий (Яцук) проповедовал, что «теперь наступили времена антихриста, власть борется с Богом, поэтому все, что Соввласть старается навязать крестьянам: колхозы, кооперация и т. д. – не нужно принимать»[218 - Там же, лл. 9-10.].

Действительно, насильственная коллективизация в Воронежской губернии привела в начале 1930 г. к целому ряду крестьянских восстаний. Большая часть подобных выступлений в Острогожском, Усманском, Борисоглебском, Козловском, Елецком, Белгородском и других округах была приписана влиянию «буевцев». Так, в Острогожском округе с 4 января по 5 февраля в 20 селах (Нижний Икорец, Песковатка, Капанище, Платава и др.) восставшие громили здания сельсоветов, избивали советских и партийных работников, разбирали колхозный инвентарь. А в с. Нижний Икорец (в деле – «опорный пункт движения») 21–22 января 1930 г. сотни крестьян, в основном женщины, разгромили сельсовет, сорвали красный флаг, уничтожили портреты вождей и ходили по улицам с черным флагом и криками: «Долой колхозы! Долой антихристов-коммунистов!»[219 - Там же, л. 29–31; ЦГА СПб., ф. 1000, оп. 88, л. 9.]

Мон. Макрина (Масловская), арестованная как активная участница этих выступлений, показала: «Везде проповедовала Христа… Чтобы граждане боролись с отступниками от Бога, которые являются посланниками антихриста и чтобы не шли крестьяне в колхозы, так как, идя в коллективы, они отдают душу антихристу, который явится вскоре… В с. Н.-Икорец верующие не идут и не пойдут в колхоз… За 1929 г. обошла очень много мест и везде агитирую против коммунистов»[220 - ГАОПИВО, ф. 9323, оп. 2, д. П-24705, т. 1, лл. 30–31.].

Деятельность «буевцев» осложнялась отсутствием постоянного Владыки. Первоначально, после ареста ей. Алексия, воронежских иосифлян окормлял епископ Серпуховский Максим (Жижиленко), в храмах поминали Владыку Алексия за обычным богослужением, а ей. Максима и архиеп. Димитрия – на сугубой ектенье. Однако 24 мая 1929 г. ей. Максим был арестован, после чего среди воронежского духовенства начались разногласия. Большую часть «буевских» приходов епархии с августа окормлял иосифлянский епископ Бахмутский и Донецкий Иоасаф (Попов), который жил в г. Новомосковске бывшей Екатеринославской губернии. Прошение о присоединении к нему написал епархиальный духовник архим. Игнатий (Бирюков) «с братиею»[221 - Там же, т. 3, л. 309.].

В то же время управлявший Задонским округом архим. Никандр (Стуров) подал прошение архиеп. Димитрию с просьбой принять духовенство округа под свое окормление и получил его письменное согласие. Владыка Димитрий окормлял Задонский округ вплоть до ареста в ноябре 1929 г. В июле к нему из Воронежа за рукоположением приезжали игумен Питирим (Шумских) и иеродиакон Мелхиседек (Хухрянский), но получили отказ, так как нарушали монашеский устав. Тем не менее, ей. Иоасаф (Попов) возвел их в сан соответственно архимандрита и иеромонаха. Так как Новомосковск находился значительно ближе, чем Ленинград, то основная часть «буевцев» была вынуждена окормляться у ей. Иоасафа, иногда даже против желания, например, о. Феодор Яковлев выступал за присоединение к архиеп. Димитрию, активно переписывался с ним, но в августе все же согласился с циркуляром ей. Иоасафа, что во главе управления делами епархии будут находиться он и о. Сергий Гортинский[222 - Там же, т. 4, л. 115.].

Поначалу деятельность малоизвестного епископа Бахмутского Иоасафа вызвала недоверие у иосифлян, однако ей. Алексий в декабре 1929 г. передал управление епархией ей. Иоасафу, этот акт санкционировал и архиепископ Гдовский. Но «многие воронежские священнослужители все равно ездили к архиеп. Димитрию, известному на всю Россию своей стойкостью в Православии» (протокол допроса свящ. Сергия Бутузова). Сам о. Сергий получил предложение Владыки принять место под его руководством и б ноября 1929 г. переехал в Ленинград. Архиеп. Димитрий хотел отправить о. Сергия в Вятку или Серпухов, но прихожане Моисеевской церкви на Пороховых добились оставления о. Сергия в своем храме, где он и был арестован 19 марта 1930 г.[223 - Там же, л. 446.]