Джим Моррисон после смерти

И всё же, когда свет выключался, Джим ясно видел сверкающий красный глаз, наблюдавший за ним из темноты в смотровую щель двери. Он подумал, что это, конечно, Доктор Укол запер его в эту иллюзию психушки, потому что Джим задел его самолюбие, сказав, что больше его не боится. Однако это не объясняло, почему красный глаз в темноте держит его на прицеле.

* * *

– Ты ещё и козла с собой притащила?! Про козла речи не было.

Мистер Томас весь подобрался и скорчил обиженную гримасу:

– Вы что-то имеете против козлов, мадам?

Хотя все старательно делали вид, что так и надо, воссоединение сестёр Макферсон было более чем странным. Сэмпл, Иисус и мистер Томас материализовались из сияющей дымки в центре круга монахинь. Иисус, который раньше не отличался дипломатичностью и галантностью, склонился перед Эйми в низком поклоне:

– Спасибо, любезная мать настоятельница, что ты выслала нам на помощь своих добрых монахинь.

Эйми даже слегка зарделась:

– Я не мать настоятельница, Господи Иисусе. Я…

– Но ты здесь старшая. Самая-самая. Это видно сразу.

Монахини выразительно переглянулись, и Сэмпл поняла почему. Это была не просто грубая лесть – это была лесть, граничащая с откровенным подхалимажем. За время телепортации Иисус успел внести в свою внешность радикальные изменения с явным расчётом на театральный эффект. Сама Сэмпл прибыла на место в том же дурацком костюме анимешной супергероини, мистер Томас как был козлом, так козлом и остался, а вот Иисус… Иисус «потерял» по дороге свои старенькие кроссовки, защитные очки и халат и предстал перед Эйми в ослепительно белой хламиде с плетёным золотым поясом и в таких же сандалиях, а на груди у него красовалось весьма реалистичное сердце, сочащееся алой кровью. Он даже соорудил себе радужный нимб – как на православных русских иконах. Сэмпл считала, что это уже чересчур. Иисус явно переборщил с деталями. Впрочем, он, кажется, пребывал в настроении «ничто не слишком». Конечно, Эйми встречалось немало отъявленных подхалимов ещё при жизни, но вся их лесть просто бледнела по сравнению с представлением, данным Иисусом. И что хуже всего, Эйми купилась на эту лесть. На самом деле её так захватило обаяние этого лжемессии, что она повела себя просто по-хамски с Сэмпл и мистером Томасом. Сперва она оскорбила бывшего поэта, приняв его за обычный мелкий рогатый скот и соответственно с ним обращаясь; потом смерила Сэмпл презрительным взглядом и едко проговорила:

– Что это на тебе надето? По-моему, слегка чересчур. Даже для тебя, дорогая.

Сэмпл скривилась и медленно обвела взглядом Небеса. Хотя за последние десять минут все здесь стало значительно лучше, следы упадка по-прежнему были повсюду.

– Слушай, сестрица, а ты не могла бы вести себя малость повежливей? Хотя бы из благодарности. Между прочим, я ради тебя напрягалась, если ты вдруг забыла. – Она указала кивком на Иисуса. – Ты даже представить себе не можешь, через что я прошла, чтобы привести его к тебе.

Эйми приподняла бровь:

– Ну почему ж не могу? Очень даже могу.

Сэмпл покачала головой:

– Нет, дорогая моя. Не можешь. – Она показала на мистера Томаса. – И я бы тебе посоветовала относиться к нему уважительнее. Когда-то он был великим поэтом.

Эйми уставилась на козла, а тот в свою очередь вытаращился на Эйми:

– Да-да, вот именно. Я был великим поэтом.

Иисус, увидев, что между сёстрами назревает ссора, поспешил вмешаться, но вовсе не из миротворческих соображений – просто он не хотел, чтобы кто-то, занявшись своими делами, забыл о его драгоценной персоне.

– Не надо ругаться, девочки, давайте жить дружно. Нам ни к чему мелкие ссоры. Тем более вы только встретились после долгой разлуки.

Сэмпл и Эйми разом обернулись к нему:

– Давай проясним все с самого начала. Если ты собираешься здесь оставаться, то не лезь в наши дела, хорошо?

– И наши ссоры – они не бывают мелкими.

Монахини притихли. Они стояли в сторонке и украдкой поглядывали на участников перепалки. Кстати, перепалка благополучно сошла на нет, сменившись смущённым молчанием. Первым его нарушил Иисус – он и раньше-то не отличался тактичностью и деликатностью, а тут вообще попёр напролом в своей решимости произвести впечатление на Эйми и обосноваться на её Небесах. Он шагнул к Эйми и взял её под руку:

– Если ты не очень устала после нашей телепортации, может быть, покажешь мне, как тут и что? Проведёшь для меня небольшую экскурсию с ознакомительной целью?

Зная Иисуса, Сэмпл никогда не купилась бы на его мнимое очарование, но Эйми мгновенно растаяла:

– Конечно, Господи, для меня это большая честь. Чем скорей ты поймёшь, в чём проблема, тем скорее мы сможем её решить.

Иисус улыбнулся:

– Мне уже не терпится приступить к работе. Это будет огромное удовольствие – работать вместе с такой изумительной женщиной.

Он быстро глянул на Сэмпл через плечо Эйми – мол, пожалуйста, без комментариев, не порть мне игру, – и они с Эйми ушли под ручку, этакая сладкая парочка. Слегка обалдевшие монахини двинулись следом. Сэмпл с мистером Томасом, не сговариваясь, решили воздержаться от похода по местным достопримечательностям и остались стоять, где стояли. Козёл задумчиво проводил взглядом отбывающую группу:

– Не доверяю я этим монашкам.

Сэмпл согласно кивнула:

– Сейчас их смутило явление Иисуса, но это всё ненадолго. Эйми надо быть поосторожнее. Один прокол – и они вцепятся ей в глотку. Во всяком случае, мне так кажется.

Мистер Томас кивнул:

– Очень правильно кажется, девочка.

Сэмпл подошла к самым перилам и оглядела окрестности:

– Мне здесь всегда не нравилось. На самом деле я собираюсь домой. В свой охотничий заказник.

Мистер Томас приподнял ногу и принялся сосредоточенно изучать копыто.

– А там, в этом твоём заказнике, есть что выпить? Ну, для поднятия настроения?

Сэмпл улыбнулась:

– Да хоть залейся, дружище.

* * *

Входит Доктор Укол с пузырём виски, – прокомментировал Джим, когда «добрый доктор» вошёл в камеру, держа в руке большую бутыль с какой-то тёмной янтарной жидкостью.

– Это не виски. Это ром. Кстати, отменного качества.

– Настоящий.

– Это имеет смысл.

– Я подумал, что тебе, может, захочется выпить.

– И ты не ошибся. Мне очень хочется выпить.