8 ступенек к свободе

Такой ли авторитет ты хочешь? Нет, ты желаешь, чтобы люди стояли перед тобой подчиняющиеся, смирные, запуганные. А ты был бы кесарем среди них.

Ты когда-нибудь задумывался, почему люди идут за мной? Почему они решают обменять надёжное, видимое и осязаемое на нечто невидимое и неосязаемое? Что они должны ощущать в душе своей? Не все, но те, кто избавился от соблазна твоего, кто понял, что хлеб нужен для утоления голода и поддержания жизни, но не хлебом единым жив человек. Перестав гнаться за количеством хлеба, оперевшись на мой авторитет, облегчили они души свои и, взлетев, ощутили чудо бесконечности. Разве будет гнаться за количеством тот, кто понял, что любое количество конечно, а он может получить бесконечно много и при этом не обделить никого?

Инквизитор ухмыльнулся и первый раз ответил:

– Долго же ты искал таких людей. Я вижу другое и не могу не верить в то, что вижу. Вокруг меня люди, которые просто желают выжить, на уровне хлеба, для себя и своей семьи. Им нет дела ни до какой бесконечности, они не знают и не хотят знать этих слов, тем более размышлять об этом. Эти люди живут, не поднимая головы, и ходят в церковь, чтобы немного успокоиться и не одичать полностью. И моя церковь даёт им всё, что нужно. Я вижу и других людей, которые приподнялись над голодом и пищей. И что же? Что движет ими? Деньги, власть и страх потерять деньги и власть. Деньги, власть и страх – вот три рычага, управляя которыми можно дать этим людям чувство значимости, сделать их жизнь наполненной борьбой, интригами, удовольствиями, – и моя церковь даёт и этим людям всё, что им надо. Есть, наконец, элита, те, кому не нужны деньги и власть ради денег. Это моё окружение. Для нас главное – порядок. И мы добиваемся его. Давая еду бедным, раздавая деньги и власть и держа всех в страхе, чтобы знали свои границы. Да, я использую твоё имя, но разве ты будешь сердиться на это? Разве великая цель не оправдывает такое средство? – Инквизитор улыбнулся.

Иисус печально посмотрел на него.

– Ты очень циничный человек. Человек не так прост, как ты его представляешь. Ты сознательно огрубил его, отбросил его надсущное и оставил животное, не обращаешь внимание на то, что облегчает его душу и возносит его к Отцу, и утяжеляешь её, чтобы он сильнее притягивался к земле. Имея власть, обладая умом и волей, ты бы мог постепенно открывать перед людьми всю красоту истинной свободы…

– И получил бы всеобщую анархию.

– Вознося человека к Богу…

– Никто бы не понял твоего Бога. Они всё равно отвернутся и придут ко мне.

– Если ты приоткроешь им глаза и уберёшь страх, они постепенно устремятся к Небесам.

Инквизитор внимательно смотрел на Иисуса, напряжённо думая. Наступило долгое молчание.

– Хорошо, – прервал тишину Инквизитор, – давай сделаем, как ты хочешь. Я не только не сожгу тебя и дам тебе уйти, но и не буду мешать тем, кто захочет уйти с тобой. Я уберу страх, а ты приоткроешь им глаза, и будь что будет.

Иисус молчал, потом так же молча встал и неслышно вышел.

Через некоторое время из темноты появилась фигура в капюшоне.

– Учитель, что вы сделали, зачем вы пошли на это, ведь он был в наших руках?! Завтра мы могли бы прилюдно сжечь его, показать перед всеми его ничтожность, чтобы у него в будущем не было больше мыслей мешать нам.

Инквизитор весь сжался от гнева.

– Ты один из лучших моих учеников, но смотришь только перед собой и мыслишь категориями завтрашнего дня, не более того. Если мы сожжём его, покажем, как ты говоришь, его ничтожность, чьим именем мы будем править? Какой авторитет ты дашь людям взамен? Весь наш порядок держится только на том, что люди знают, что есть нечто, чему они должны повиноваться, нечто, что выше их разумения, что освящено веками. Ты покажешь свою силу завтра, а послезавтра ты получишь тысячи стай, и каждая будет считать себя правой, потому что из жизни людей уйдёт пример истины.

– Простите меня, Учитель, я позволил эмоциям затмить свой разум. Вы, конечно же, правы. Как всегда.

– Но дело не только в этом, – старик задумался, – есть ещё две причины, по которым я отпустил его. Это мои личные причины.

– Могу ли я осмелиться спросить о них? – робко спросил ученик.

– Первая – это то удовольствие, которое я хочу получить завтра, – старик хитро заулыбался.

– Удовольствие!?

– Да, ты это увидишь сам. А вторая – этого я пока тебе не скажу. Но я почти уверен, что это случится.

Инквизитор быстрой походкой вышел из камеры, а ученик ещё долго стоял согнувшись, спрятавшись в свой капюшон.

ИСХОД

В Севилье было воскресенье. Солнце заливало своим светом город. Люди вышли на улицы. Все думали о вчерашних чудесах, но боялись говорить об этом открыто. Заполнялись церкви, ждали каких-то особенных проповедей. Время шло, но священники не приходили, это усиливало ропот, напряжение росло, происходило что-то необычное. Привычный ход жизни нарушался, и стал расти страх в душах людей. Город был богатый, люди тяжело работали, но жили хорошо. Жизнь была размеренна и понятна. Неопределённость, повисшая в воздухе, пугала. Люди собрались перед резиденцией Инквизитора, где находились сейчас все священники, но ворота были закрыты. Наступила тишина. Время тянулось томительно. Устремив, словно заколдованные, свои взгляды на ворота, люди терпеливо ждали. И только когда напряжение достигло своей высшей точки, готовой выплеснуться в крики и беспорядки, в звенящей тишине послышался звон металла. Это открылся засов на воротах.

Единый вздох пролетел по площади. Через открывшиеся ворота стали выходить священники. Впереди шёл Великий Инквизитор. Его лицо было бледнее обычного. Лица остальных были бесстрастны. Священники звали людей на проповедь в свои церкви. Люди расступались перед ними, образуя проход. Постепенно все разошлись по церквям.

Инквизитор проповедовал в кафедральном соборе.

– Жители Севильи! Любимые дети мои! Великое событие произошло в нашем городе. Вчера вы были свидетелями, как появился у нас чужестранец и творил дела великие. Творил чудеса! Будучи на страже порядка нашего великого города, мы решили проверить, кто это, и не именем ли Сатаны он творит чудеса, совращая народ? Но нет, мне достаточно было посмотреть в глаза ему, и я понял, что это Иисус, Господь наш и…

Договорить он не мог, крики заглушили всё. Люди кричали и плакали. Волна счастья захватила всех, она выплеснулась из собора и слилась с подобными волнами из других церквей и захлестнула весь город.

Инквизитор терпеливо ждал. Наконец люди успокоились.

– Я разговаривал с Иисусом в великом почтении и смятении и, конечно же, отпустил его. И, граждане Севильи, Господь наш, учитывая заслуги нашего города и его церкви, пообещал нам небывалый дар. Он пообещал прямо сегодня забрать всех с собой в Царствие небесное.

Изумлённый вздох снова прервал его речь. Начался невообразимый шум. Инквизитор, не прерывая его, снова дождался, пока все взгляды снова устремились на него.

– Вы спросите, где же он? Я не знаю. Но он должен появиться, ибо не может нарушить обещание. Иисус хочет повести вас в царство истиной свободы. Подумайте, что мы знаем об этом царстве?

Все молчали.

– Я такой же, как и вы. Я тоже ничего не знаю. Что ждёт вас там? Наверное, вы будете там в полной равностности, никто не будет обладать ничем, но чувствовать, что обладает всем. И хозяин будет как слуга его, а слуга как хозяин.

Инквизитор сделал паузу, как будто углубляясь в свои мысли. В кафедральном соборе собирались в основном богатые, важные, привилегированные жители со своими слугами, и последние слова заставили их призадуматься.

– Ибо сказано в Евангелии: «…лисицы имеют норы и птицы небесные гнезда; а Сын Человеческий не имеет, где преклонить голову…». Так разве же и вам будет где преклониться? Не думайте об этом! Доверьтесь Господу! Отдайтесь ему полностью, и он поведёт вас за собой.

Но люди стали думать.

– Всех? – раздался вопрос.

– Господь не может повести всех. Он уважает свободу человека и не признаёт насилия и назидательности. Он поведёт только тех, кто захочет пойти с ним. Откажитесь от всего, облегчитесь и доверьтесь. На Небесах вы получите несравненно больше.

– А вы пойдёте с нами, святой отец?

Инквизитор не без труда подавил улыбку. Как он ждал этого вопроса!

– Нет, дорогие мои. Мне ещё рано покидать этот мир. Я должен продолжать заботиться об оставшихся в городе. Я не могу оставить на произвол судьбы и богатства церкви нашей. Кто, если не я, должен подумать о передаче всего этого в надёжные руки? Всё это произошло так неожиданно, что мы не были готовы, а интересы моей церкви для меня превыше всего.

Инквизитор осмотрел притихшую паству. В душе он торжествовал: пока что люди вели себя в точности с его представлениями; значит, и дальше будет так. Он получал наслаждение от этой игры. Ведь он играл с самим Иисусом, и играл по-честному, ну, почти по-честному, самую малость он переигрывал, но кто это заметит.

– Думайте, думайте, хорошо думайте и выходите на улицы, уверен, скоро вы увидите Спасителя, – произнёс он. «Пусть побольше думают, с их головами я научился справляться. Чувства гасить намного труднее, порой невозможно. А сжигать в этой игре я никого не буду».

Вся Севилья вышла из домов. От волнения мало кто мог говорить. Хотя находились насмешники, которые даже в этой ситуации ёрничали, пробуя шутить. Немногие смеялись, остальные думали, просто стояли в растерянности, дрожали от волнения, плакали. Многие были озлоблены, не в силах принять решение. Никто не знал, что будет. Многие надеялись, что, может, ничего и не произойдёт, и этот ужас выбора закончится, так и не начавшись.

Иисус появился незаметно. Он вышел с маленькой боковой улочки и медленно шёл по направлению к площади. Но сила его шла впереди него. Люди оборачивались в недоумении, и, видя его, без слов понимали, кто перед ними, падали на колени. Он шёл, слегка улыбаясь, внимательно вглядываясь в лица людей. Неземная глубина и бездонная загадка струились из его глаз.

Поймав его взгляд, уже нельзя было отвести глаза, хотелось впитывать каждое мгновение его, как воду из чистейшего родника, как прикосновение к забытой правде, и после того, как он проходил дальше, в душах людей навсегда запечатлевалось его прикосновение. Люди замолкали, проникшись глубиной этого переживания, оставаясь в возвышенном благоговении. Иисус рассекал площадь, никого не касаясь, и людское море расступалось перед ним тихо и безропотно. В центре площади он поднялся на небольшую трибуну, так что был виден со всех сторон. Он стал осматривать площадь, медленно поворачиваясь. Наступила абсолютная тишина. Десятки тысяч глаз смотрели на Иисуса, стараясь не упустить ни одного его взгляда, ни одного движения. И тут Иисус поднял руки ладонями к людям. И такое сияние пошло из этих рук, такая волна света, что люди сжались ещё плотнее, только чтобы быть поближе к этому свету. Свет источал невыразимое блаженство, он притягивал и вызывал желание слиться с ним, раствориться в нём, ощущать его бесконечно.

И в этот момент, когда слияние людей с Иисусом было безгранично и над городом нависло божественное спокойствие, на стоявшую в стороне другую трибуну взошёл Великий Инквизитор.