Охотник на мафию – 3

– Завтра с утра у меня встреча, а в пятнадцать часов у нас «Щелкунчик». Надо будет обязательно в обед уложить детей. Хотя бы на часок.

– Ну, так тебе и дети в руки, – пьяненько улыбнулась Галина. – У тебя это ловко получается. Усыплять. Усыпишь меня сегодня?

Галина спрятала глаза. Возникла та ситуация, которую знают мужчина и женщина. Начался флирт. И начат был флирт Галиной. Мамаев улыбнулся и мысленно погрузившись в чакру Аджна, увидел то, к чему стремился всё это время, мечтал всё это время… Их с Галиной близость. Близость, не заканчивающуюся неловкостью и позором. Он увидел близость, предвещающую долгие отношения.

Юрий заглянул Галине в глаза и, как в зеркале, увидел своё и её счастье. Долгое счастье.

– Конечно усыплю, – нежно сказал он. – Пошли на кровать, я тебя раздену.

– А они не проснутся? – испугано спросила Галина, глядя на мирно спящих в одной кровати дочерей.

Нет, – покрутил головой Юрий и взял жену за руку. – Пошли.

Глава 5.

– Понимаете, товарищи офицеры, какая штука… Вы помните, что, когда мы с вами общались и планировали наши действия, я говорил о неких вспышках сознания. То есть, проявление у меня не линейной информационно-событийной матрицы, а дискретной. Сейчас у меня всё выстроилось не только в хронологическом порядке, но и наличествует анализ событий. Как я понимаю, это последствие моей, в будущем, глобальной аналитической работы с имеющейся в различных источниках информации. Как я уже говорил, буквально в ближайшем будущем возникнет глобальная информационная сеть. Она есть уже сейчас, но из-за отсутствия поисковых программ и низкой скорости передачи данных, пользоваться ею затруднительно, особенно с большими информативными объемами.

Мамаев, находящийся в образе Субботина, посмотрел на генерала Рохлина, и перевёл взгляд на двух полковников генерального штаба.

– Вы убедились, что мои предсказания итогов прошедших выборов совпали с фактом до последней цифры. Я говорю «предсказания», потому что иначе, иными словами, то, что появляется в моей голове, не назовёшь. Хотя я воспринимаю это, как обычную долговременную память. Да, память о будущем, но что поделать, если у меня устойчивое ощущение, что я эту жизнь уже однажды проживал. Вплоть до две тысячи двадцать третьего года.

– Мы вам верим, Сергей Григорьевич. Ваши… Э-э-э… Предсказания… Э-э-э… Они полностью подтверждаются. И не только по выборам… Поэтому мы очень внимательно выслушаем ваши аргументы в защиту, так сказать… Ситуации.

– Я не говорил вам… Сам толком не понимал… Не видел… Но эти люди приведут к власти человека, который приведёт Россию к суверенитету. Сейчас, мы видим, иностранный капитал и даже спецслужбы хозяйничают у нас как у себя дома. И даже хуже… Как на ферме… Считая нас за безмолвный скот. В двухтысячном году Ельцин откажется от власти и исполняющим обязанности станет «он».

– Вы, почему-то не называете имя нового президента, – подозрительно прищурившись сказал Рохлин.

– Опасаюсь, честно говоря. О нём мнения могут быть разные, но для меня важен результат. Россия в двадцать третьем году стала центром притяжения, к которому потянулись страны, которым надоел «однополярный мир». Так называли сложившуюся в мире ситуацию доминирования штатов. Они к тому времени совсем оборзели. И тот факт, что англосаксы и Европа попытались изолировать Россию от остального мира, я считаю, лучшей оценкой деятельности этого президента и его команды.

– Но…

– Извините, товарищ генерал… Могу только сказать, что он из офицеров КГБ.

– Это понятно! Если подключился Бобков, то кого они ещё могут поставить?

– Всё равно не понимаю. «Эти», Квачков интонационно выделил слово, – не могут поставить не своего, а значит, -«он» из их же мафии.

Рохлин поморщился.

– Вы полковник всё видите через призму жидомасонов. Русский мир, Французский, Германский не может существовать без евреев. В каждом из нас есть хотя бы частица их крови. Масоны – да… Я с вами согласен… Своими щупальцами постоянно прощупывают идеологические пустоты. Но это две большие разницы.

– Это всё одно и тоже, – хмыкнул Квачков.

– Даже в масонском мире нет единства, – снова поморщился Рохлин. – И правильно говорит Сергей Григорьевич. Уж лучше свои жиды, чем чужие.

– Не факт, не факт.

Квачков покрутил головой. Его лицо было недовольным.

– Я категорически против прекращения мероприятий.

– Голова этому процессу не «он». Он – наблюдатель от МВФ.

– Ну правильно! А значит и ЦРУ! А значить, что ЦРУ заинтересовано в этом человеке! И какая в том России выгода?

– ЦРУ в двадцать третьем году кипятком писает, так его не любит. Политики США и других стран в открытую хамят, не находя уже нормальных слов.

– Ну и что? – спросил Квачков.

– А то, что весь мир видит это хамство и расценивает его, как слабость. Потому, что «он» не позволяет себе этого, несмотря ни на что. Он просто говорит: «Если что, мы въебём так, что никому мало не покажется». И очертил «красные линии», за которые они зашли, правда. Но после этого у них в прессе буквальная истерика с вопросом «когда русские ударят». И вокруг этой истерики они сами себя начали пожирать. Я же говорю, мир разделился.

– Они всегда разделяются, но сговариваются против остального мира.

– Товарищи офицеры, не надо ненужных дискуссий. Тем более, что позиции друг друга по этому вопросу мы знаем. Сейчас надо принять решение по… кхе-кхе… «мероприятию». Значит вы, Сергей Григорьевич, предлагаете «мероприятие» отменить?

– Да.

– Понятно… Кто против отмены? Понятно… Значит – отменяем.

– Жаль, – скривился Квачков. – Сколько сил и средств потрачено… Товарищи будут не довольны. И… Не знаю, как можно взаимодействовать с ними? Ведь там сейчас сплошные мерзавцы: Гусинский, Березовский, Абрамович, Ходорковский. Выводят бюджетные средства, провели залоговые аукционы, где сами себя назначили миллиардерами… Гусинский на своём НТВ в открытую поддерживает чеченских бандитов и показывает «зверства федеральных властей».

– Даже уничтожив всех этих, на их место придут другие, – сказал Мамаев. – Имя им – легион. Кто рано встал, того и тапки. Они встали раньше. И сейчас у них и все медийные ресурсы, и структура Бобкова полностью, а это – более тридцати тысяч оперативников высокого класса.

Мамаев помолчал и улыбнувшись, хитро сощурив глаза, сказал:

– Но их скоро уберут. Как только этот человек придёт к власти, так и уберут. Некоторых с арены, а некоторых и физически, как Березовского, который удерёт в Британию, но от длинных рук Бобкова не спрячется. Гусинскй в двухтысячном году перепишет ЗАО «Медиа-Мост» на госпредприятие «Газпром». Остальные миллиардеры тоже не будут «обойдены» вниманием государства. Абрамович будет поднимать Чукотку, другие олигархи – другие регионы.

– Да-а-а… Пока всё регионы Сибири и севера в жопе. А Анадырь такая «дырь», что ни в сказке сказать, ни пером описать, – согласился Рохлин. – Спасибо, Серёжа. Так и не хочешь справочку написать.

Мамаев покрутил головой.

– Ну хоть с нами-то что будет?

– А зачем вам это знать, товарищ генерал-лейтенант? Какой смысл менять будущее? Всё равно вы не отступите от захотите его перехитрить.

– Ну, хоть, когда мы умрём?

Мамаев покрутил головой.

– Я думал об этом. Нет смысла. А вдруг я скажу – завтра, или через три месяца, или через год?

– Завтра и через год разные временные рамки. Что-то можно успеть сделать.

Мамаев хмыкнул.

– Если кто-то живёт с уверенностью в завтрашнем дне, то он или дурак, или бог.

– Тут ты прав, – вздохнул Рохлин. – Держи нас в курсе хотя бы основных событий.