Брак по расчёту

Я вообще, когда выпью, курю часто.

– А мне можно сигаретку? – спросила Виагра. В смысле – Оксана.

– Тебе, солнышко моё, с нами всё можно! – разулыбался Михалыч. – И сигаретку, и чего подлиннее….

Девица, тяжело вздохнув, закатила глаза.

– Пошляк!

Тот хохотнул.

– Что естественно, то не безобразно!

– Между прочим, – мой приятель сделался серьёзным, – Оксаночка у нас поэтесса. Неплохие стихи пишет. И даже хорошие.

Виагра фыркнула.

– Сам ты!… Поэтесса.

– А я вообще никто! – Михалыч пожал плечами. – Ни поэтесса, ни даже поэт, и не музыкант.

Ну, это у него бывает. Самоедство, как одно из средств самоиндификации.

– Ты, не музыкант, – сказал я. – Не пора ли тебе гитару взять?

– Можно, – он кивнул. – Только ещё по одной рюмочке пропустим, и вперёд!

Неожиданно Оксана опустила голову вниз и принялась читать стихи.

Странные, надо сказать. Написанные и вправду весьма неплохо, но на таком уровне откровенности, что мне сделалось не по себе.

Это было не пошло, не грубо…. Скорее – жутко.

– Ну, как?! – поинтересовался Воронин с таким видом, будто не Виагра, а он сам декламировал сейчас о «вытекающей из сердца сперме», о «вагинальных оргазмах, похожих на боль» и прочей романтической физиологии.

– Круто, – пробормотал я, стараясь не смотреть на девицу. – Правда, здорово.

– Да ты не смущайся, – неожиданно ухмыльнулась Оксана. – Я знаю, какое впечатление произвожу. Просто, мои стихи надо запивать водкой.

– Что мы сейчас и сделаем! – согласился Михалыч, вновь хватаясь за бутылку и разливая. – А потом я спою.

Мы выпили, мой приятель, как и обещал, вытащил из чехла гитару, провёл пальцем по струнам.

– Давай что-нибудь новенькое, – предложил я.

Воронин кивнул и начал петь. На этот раз песня была политическая, про тридцать восьмую параллель. Если кто не в курсе – то это разделительная линия между двумя странами – Северной Кореей и Южной. Правда, в тексте не упоминались ни Ким Чен Ын, ни тем более – американский президент. Речь тут шла, как я понял, вообще – о конфликте цивилизаций.

– Ништяково! – Виагра затянулась очередной сигаретой, затем стащила с плеч чёрную, полупрозрачную кофту, оставшись в футболке с изображением Смерти. В широкополой шляпе, с косой. – Жарко у тебя тут, – объяснила она, поворачиваясь ко мне.

– Значит, надо срочно принять на грудь холодненького! – подмигнул Михалыч, снова берясь за бутылку.

Дурацкая, конечно, у него черта – гнать, как на пожар. То есть глотать рюмку за рюмкой, не успевая ни закусить толком, ни покурить, ни поговорить.

– С чего такая спешка? – тоже удивилась Оксана. – Мы куда-то торопимся?

– Торопиться надо всегда! – убеждённо заявил Воронин, наполняя стопки. – И во всём! Ибо никто не знает, что ждёт нас за поворотом.

– Никто, – подтвердил я, улыбнувшись. – Может плохое, может хорошее; красивая женщина, – тут я скосил глаза на девицу, и на неё саму, и на её футболку – или смерть с косой. В том-то вся и прелесть! Ничего заранее неизвестно, и всё возможно.

– Правильно, – согласилась Виагра. – Никогда не знаешь, успеет ли твой партнёр вытащить член до того, как кончит, или нет.

Я чуть не подавился куском репки, которую всё-таки решил попробовать, закашлялся. Михалыч заржал.

– Ничего, ничего, привыкай! У нас водка ещё не скоро кончится.

– Ужас, какие все стеснительные! – девица сделала невинные глаза. – И всех-то я смущаю! А чего спрашивается?! Дрочить на порнуху никто не стесняется, а как о жизни поговорить, так сразу закуской давиться начинают. Кстати, знаете, – вдруг оживилась она, – я тут недавно была на одном нудистском пляже, на юге, и видела там специальную беседку для занятия онанизмом.

– Зачем? – не понял Воронин.

– Что бы у мужиков болт не вставал на каждую встречную. Пойдёт, затвор передёрнет и часа два никаких проблем с эрекцией.

Я почувствовал, что у меня краснеют уши.

– Разумно, – Михалыч задумчиво посмотрел на настенный календарь с полураздетыми фотомоделями. – Чего, действительно, мучиться?! Это ж надо ходить по пляжу и всё время отвлекаться на что-нибудь…. Ну, например, представлять, будто ты не среди голых тёток, а в зоопарке, скажем. И на фига тогда вообще весь этот нудизм нужен?! Никакого эстетического наслаждения!

– Да уж, – заморожено изрёк я, стараясь особо не разглядывать задравшуюся футболку Виагры. Вернее – её живот с кольцом в пупке и краем татуировки, уходящей куда-то вниз. Хотя, почему – «куда-то»? Известно – куда.

– А ты на нудистском пляже был? – неожиданно поинтересовалась она, поворачиваясь ко мне и выпуская изо рта кольцо дыма. Почти идеальное.

– Был, – всё так же заморожено подтвердил я. – На «Дюнах».

Оксана наморщила лоб.

– Дюны? Это где?

– Под Питером, – подсказал Михалыч, разливая водку.

– А, ясненько. И как?

– Чего как? – не понял я.

– Как впечатления?

– Нормальные впечатления. Голые все.

– Возбудился?

– Я не настолько сексуально озабочен, – тут мне снова пришлось отвести глаза и неопределённо кхекнуть.