Двое из ларца… для бывшего

– Мариночка, приветствую, – кивает мужчина с улыбкой на губах. – Я зайду?

– Э, – мнусь, – я уходить собиралась.

Снова оставаться с этим мужчиной наедине совсем не хочется. Почему–то рядом с ним внутри меня просыпается безотчетный страх, очень неуютно становится.

– Я много времени не займу, – говорит отец Марка и нагло шагает внутрь квартиры, оттеснив меня плечом. – Проходи на кухню, – звучит приказ.

Да уж, приятный человек. Выдыхаю и иду вслед за ним.

– Чаю не предлагаю, без обид, – становлюсь в дверях кухни и упираю руки в бока, – и я спешу.

Владислав Германович бросает на меня цепкий взгляд, но никак не комментирует.

– Ладно, Марина, тогда сразу к делу, – он вытаскивает из кармана конверт, сложенный вдвое. – Это тебе от Марка. Отступные, так сказать. Ты – девушка умная, практичная, найдешь, куда их потратить.

Тут Владислав косится на мой живот. Тут же неосознанно прикрываю его руками. Он знает? Но это невозможно.

– На что вы намекаете? – спрашиваю осторожно.

– Только на то, что тебе стоит оставить моего сына и переехать.

– Это точно его решение? – подозрительно щурюсь. – Мы так толком и не поговорили вчера! Если от него беременна какая–то Жанна, это не значит, что можно выкинуть меня, как собачку, даже не поговорив! Я не верю, что Марк – инициатор этих денег, скорее вы! И я собираюсь поговорить с ним, – трясущейся рукой роюсь в рюкзаке в поисках телефона, но Владислав Германович перехватывает мою конечность.

– Послушай, девочка, –практически шипит он мне в лицо, – ты не нужна моему сыну, он счастлив с другой!Наконец у него невеста, соответствующая статусу нашей семьи. А ты не будь дурой, не усложняй жизнь ни себе, ни Марку, – видимо, мои мысли отражаются на лице, потому что он вдруг отпускает мою руку и начинает рыться в карманах. – Вот, смотри! Они вчера ходили на узи, у них все хорошо, не порть им жизнь, девочка.

С болью смотрю на счастливую пару.

– Н–но я, как же я. Я ведь тоже, – произношу, едва сдерживая слезы.

– Ничего, ничего, у тебя все наладится, – говорит участливо Владислав Германович, – ты еще встретишь своего единственного. Присядь, – он мягко толкает меня на диван и отходит к графину, – и выпей воды, – сует стакан, а я машинально делаю глоток.–Скоро жизнь заиграет новыми красками.

Глава 4

Владислав Германович уходит, а я все так и сижу в обнимку со стаканом. Кажется, он что–то еще говорил, прощался, рекомендовал воду выпить до конца, дверь за собой сам закрыл.

Я не реагировала. Возможно, только кивнула. От былого собранного настроя не осталось и следа.

Из ступора меня выводит сигнал телефона. Будильник. Напоминание о том, что нужно сдать институтские книги, но я с этим позавчера справилась, забыла с телефона убрать.

Нажимаю на мобильник, а потом с удивлением смотрю на стакан. Не сразу понимаю, откуда он у меня в руках. Передумываю допивать и выливаю. Что мне действительно нужно, так это умыться.

С наслаждением брызгаю холодной водой в лицо и шею, и постепенно приходит ясность сознания. Возвращаюсь на кухню и натыкаюсь взглядом на конверт, оставленный Владиславом. Сажусь рядом и гипнотизирую его, словно тот бомба медленного действия. Хотя кто знает эту семейку, у них всякое может быть.

Не знаю, сколько проходит времени, скорее всего я бы так и сидела, ничего не делая, лишь смотря на «подачку», но у меня начинает невыносимо тянуть живот. Иду в ванную и замечаю…

– Кровь! – шепчу в ужасе.

Ее совсем немного, но достаточно для паники.

И тут снова оживает телефон. На этот раз звонок.

– Алло, – отвечаю дрожащим голосом.

– Марин, ну я иду, ты дома? Мы приехали, но два дня я занималась мелкими, только сегодня оставила их на бабушек и могу наконец–то отдохнуть с тобой.

«Маша», – проносится в голове узнавание.

Моя лучшая и, пожалуй, единственная подруга. Мы росли в одном дворе и были практически, как сестры. Потом она вышла замуж и уехала в другой город. И вот, приехала, а у меня тут…

– Машенька, я, – не могу сдержать всхлипа, – я, наверное, не смогу.

– Что случилось? – сразу настораживается подруга.

– Ой, – выдыхаю, – много всего, – и понимаю, если продолжу, то банально разрыдаюсь в голос. – Может, я тебе попозже перезвоню? – с трудом выдавливаю из себя.

– Не стоит. Открывай дверь, лечить тебя будем. Я поднялась, – отвечает Маша с мрачной решимостью.

Дальнейшее происходит как в тумане. Мне становится хуже, но я уже не понимаю, то ли от боли душевной, то ли от физической. Маша не требует подробных рассказов, лишь задает несколько наводящих вопросов и вызывает врача.

Удивительно, но они приезжают. Я–то думала, что скорая нужна для тех, кто не в состоянии сам дойти, а у меня не столь тяжелый случай. По крайней мере я пытаюсь убедить себя в этом.

Врач забирает меня в больницу, Маша, к счастью, едет со мной. Мне кажется, я даже свое имя не в состоянии назвать сейчас. Такое ощущение, что внутренний заряд потух до нуля, и не к чему подключиться для перезарядки.

В больнице меня осматривают, что–то спрашивают, колют, а потом внезапно оставляют. Маша вроде не уходит, но и ко мне не подходит, разговаривает с кем–то.

Туман рассеивается вечером, как по щелчку. Мне гораздо лучше, но главная причина, по которой я прихожу в себя, это неожиданныеслова врача.

– Если вы хотели прервать беременность, то стоило это делать под наблюдением врача, – говорит она укоризненно.

– В смысле? Я не хотела ничего прерывать, я только вчера поняла, что беременна.

– Тем не менее, милочка, в вас явно попало вещество, ее прерывающее. Правда, в небольшой концентрации. Решили, что и этого хватит? Или передумали в последний момент? – врач не верит. – На той неделе у меня была одна такая, сама себе выписала чудосредство. Там все закончилось не так хорошо, как у вас, она добилась своего.

– Да не делала я ничего! – срываюсь на крик, чем заслуживаю еще один укоризненный взгляд. – Извините.

– Скажите, – вмешивается Маша, – сейчас ребёнку ничего не угрожает, или?

Вопрос виснет в воздухе, и я, затаив дыхание, жду ответа.

– Нет, не угрожает, – говорит доктор, поджав губы. – Но если она второй раз решит сотворить какую–то глупость, я уже не буду уверена.

– Спасибо вам, – тепло улыбается ей Маша, – огромное. Я присмотрю за Мариной. Вы ее еще подержите ведь, да?

– Конечно! Мы должны помогать всем, независимо от их тараканов в голове, – произносит врач и выходит.

– Маша, я ничего не принимала! Она ненормальная! – говорю, едва закрывается дверь.

– Я верю тебе. Но давай ты расскажешь мне все по порядку, и мы вместе поймем, что случилось, – произносит подруга мягко, садится на стул рядом и берет мою руку. – Врачи тоже могут ошибаться. Может, ты выпила какое–то средство от, скажем, боли? Оно и повлияло как–то не так. Всякое случается.