Двое из ларца… для бывшего

– Я не, – начинаю и зависаю, – ой, – перед глазами возникает стакан воды, заботливо поданный мне отцом Марка. – Да нет, быть такого не может! Или может? У меня все могло произойти из–за банального стресса, да? Диплом, ситуация с Марком, вот и не выдержал организм! А врач почему–то решила, что бывшая студентка непременно собиралась избавиться от ребенка. Подумала, что я как ее предыдущая пациентка, но это ведь не так. Не мог он мне что–то подсыпать! Это же совсем за гранью!

– Тшш, – успокаивающе произносит Маша, – давай ты мне расскажешь все от печки. И начнешь со вчерашней защиты диплома, хорошо?

Глава 5

Отрешенно пересказываю Маше происшествия, и с каждым следующим словом мне становится страшнее. Ведь я чуть не потеряла свою кровиночку, о которой втайне мечтала с момента собственного совершеннолетия. Осознание произошедшего расцветает в моей голове, пока я рассказываю Маше полную предысторию.

– Подожди, твой Марк так и сказал, друзья и любовники? – перебивает меня подруга.

– Да, именно так, – киваю.

– Слушай, но я видела вас по видеосвязи, когда ты звонила, влюбленный взгляд невозможно подделать, я уверена. А он так трепетно смотрел на тебя, словно ты фарфоровая статуэтка, которую нужно оберегать, как высшую ценность, – не верит Маша.

– Я прекрасно помню, что он сказал! – раздражаюсь. – Я знаю, ты считаешь, что я перенервничала и так далее, но на тот момент я еще не нервничала!

– Хорошо–хорошо, успокойся, пожалуйста, – Маша поднимает руки в примирительном жесте, – а то меня выгонят из палаты, и будешь тут одна куковать. И я верю тебе, честно! Просто по собственному опыту знаю, что не всегда сказанное стоит воспринимать однозначно.

– Да тут явно нет никакого другого смысла.

– Ладно, а живот у девицы большой?

– Для меня большой, – продолжаю раздражаться, – точно не могу сказать, какой месяц, если ты об этом. Если сама дойду до ее этапа беременности, скажу!

– Тшш, милая, конечно, дойдешь, – Маша успокаивающе гладит меня по голове, – по–другому быть не может. Я всего лишь пытаюсь разобраться. Считай, что чутье подсказывает, что в моменте с Марком не все так однозначно, как видится. У них с Жанной все могло быть и до тебя. Он сказал, они хорошие друзья, а дружить можно с детства. Ты же с ним не так долго, хотя вы практически сразу съехались.

– Только потому, что полусумасшедшая старушка, у которой я снимала комнату, решила меня выгнать за три дня до конца оплаченного срока, – я краснею.

– Да, я помню ту историю, ты рассказывала. Она застала вас с Марком.

– Одетыми! – подчеркиваю.

Комплексы во мне процветают, до сих пор ужасно смущаюсь, вспоминая тот случай.

– Как скажешь, – соглашается Маша. – Это сейчас совсем неважно. Я к тому, что если бы у меня был друг, которого я знаю с детства, и мы бы с ним периодически спали, я бы тоже сказала, что мы прекрасные любовники в настоящем времени, даже если бы мы давно не спали. Понимаешь, куда я клоню?

– Понимаю, – отвечаю со вздохом. – Но твоя гипотеза не имеете доказательств, а у моей еще и его отец с фотографиями с совместного похода на УЗИ, – и тут у меня в голове что–то щелкает. – О нет, Маша, какая же я дура! Чуть сама не погубила ребенка! Я ведь еще в первый раз, после его чая, себя плохо почувствовала.

Мне становится еще хуже от осознания минувшей опасности. Воздуха не хватает, сердце колотится, а в висках стучит. Резко сажусь на кушетке, обмахиваясь руками.

– Ч–что такое, Мариночка? – Маша пугается моего наверняка бледного вида. – Давай выпьешь водички, и умоем тебя заодно, – она наливает немного в стакан и дает мне, а из бутылки мочит свою ладонь и протирает ею мое лицо и шею, – вот так, сейчас полегчает. Ты, главное, помни, нам волноваться нельзя, все что было, то прошло, и больше не придет.

– Не придет, – повторяю эхом, а потом трясу головой. – Да нет, Машуль, это как раз может прийти. Мне страшно, – хватаю ее за руку, – а вдруг отец Марка и сюда заявится, чтобы меня допоить.

– Давай ты продолжишь рассказ в хронологической последовательности, а потом мы вместе с тобой сделаем выводы, хорошо? – ласково произносит Маша, продолжая обтирать меня водой.

– Хорошо, – киваю.

Напряжение немного отпускает, дышать становится легче. И страхи нужно прорабатывать, это я знаю не понаслышке. Обличив ужас, сидящий в душе, в произнесенные вслух слова, становится немного легче.

Больше Маша меня не перебивает, хотя я вижу, что ей хочется вставить комментарии и задать уточняющие вопросы. Или поделиться собственными догадками, как в случае Марка с Жанной. Но она дает мне закончить, а потом очень странно реагирует.

– Где твой телефон? Дай мне его! Срочно! – требует она, смотря на меня дикими глазами.

– Вон он, на тумбочке, – произношу недоуменно. – Но что ты хочешь?

Вопрос повисает в воздухе. Маша хватает мой мобильник, выключает его, а потом зачем–то достает сим–карту.

– Эх, плохо, что в современных моделях не вытащить аккумулятор, слитным делают корпус сволочи, – она качает головой. – Но ничего, симку мы тебе сразу сможем уничтожить, – Маша роется в своей сумке. – Сейчас, они у меня были где–то, – не успеваю спросить кто или что, как она вытаскивает маникюрные ножницы и перерезает мою несчастную сим–карту пополам. – Ура!

– И зачем это? – смотрю на нее в шоке.

Одно хорошо, тревога отошла на задний план. Удивление на поведение всегда разумной Маши затмило все остальное.

– Новую тебе купим. Я завтра приобрету, причем на свое имя. Марк ведь не знает мою фамилию?

– Нет, – качаю головой, – зачем.

– Незачем, – отрезает она. – Телефон жалко разбивать, но проверить не помешало бы. Мужу отнесу, пусть займется! А тебе принесу кнопочный, я его мелким иногда даю поиграть.

– Маша, зачем все это? Я могла просто заблокировать номера всей семьи Марка.

– Ага, а местоположение твое все равно можно вычислить! Да и этот Владислав Германович может снова воспользоваться услугами одного из твоих одногруппников. Нет, милая моя, – Маша качает головой, – мы не можем так рисковать.

И тут у меня в голове складывается цельная картинка. Дима был подослан.

Со стоном откидываюсь назад на подушки. Как далеко простирается коварство этого ужасного человека? Своему сыну он тоже способен навредить или нет?

– Слушай, а если он и Марка того, –обеспокоенно спрашиваю Машу.

– Нет, здоровье сына он точно не трогал, – она качает головой.– А про все остальное не знаю. Боюсь, трудно будет разобрать, где правда, а где искусная постановка. Да и не удастсянам. Теперь я тебе точно не позволю контактировать с Марком или с кем–то еще. Твой парень, может, и не такой плохой, от своей версии с Жанной я не отказываюсь, но его отец натурально опасен.

Глава 6

На следующий день я остаюсь одна. У Маши есть муж и двое маленьких детей, она не может нянчиться со мной сутки напролет.

И, наверное, только сейчас я понимаю, как одинока, как мне не хватает кого–то родного рядом. Еще недавно таким человеком был Марк. Стремительно ворвавшийся в мою жизнь, он быстро завоевал мое сердце. Мне кажется, наши отношения практически сразу переросли в ранг серьезных, минуя остальные стадии. Единство душ, как при соединении двух половинок, вот что я ощущала рядом с ним.

Он старше меня, его жизненный цикл уже миновал стадию студенчества, и я не знаю, возможно, я в нем искала поддержку, как в старшем товарище. Хотя я справлялась неплохо без семьи, никогда не позволяла себе хандрить, все же с огромной радостью оперлась на подставленное мужское плечо.

Ага, так оперлась, что сегодня с трудом заставляю себя не забаррикадироваться в палате от всяких непрошенных гостей. За каждым звуком в коридоре мне кажется, что идут по мою душу. По мне можно писать пособие «Как из невозмутимой девушки превратиться в нервную истеричку всего за два дня».

Заставляю себя не акцентироваться на страхах, усиленно подключаю логику. А она приходит к тому, что отец Марка, конечно, может узнать, что я попала в больницу, но тут он скорее всего решит, что его план удался, и успокоится. Если не придет лично в регистратуру узнавать про мое здоровье. Или где там про него узнают?

В фильмах в подобных случаях сотрудники больницы сначала посылают любопытствующих, ссылаясь на то, что данные могут быть выданы только близким родственникам, да и то не всегда. Но потом главный герой включает обаяние или «дает на лапу», или проникает в отделение под видом врача. Тоже неплохой вариант, кстати. И все тайное становится явным.

Если следовать таким рассуждениям, можно и дальше сходить с ума. Но все же я склоняюсь к мысли, что мы с Машей переборщили в театральности. Она вчера с этой симкой и телефоном, который забрала у меня, а я сегодня с прорабатыванием различных сценариев. Ведь если даже Владислав Германович и заявится, я могу поднять шум. В больнице всегда кто–то ходит, не везде же у него все куплены.

И тут у меня перед глазами возникают картинки из фильмов. Ночь. В больнице все спят. Пустынный коридор…