– Слушаю внимательно, – Инга рассмеялась, она любила слушать Мартовские истории. Та, имея богатое воображение, живописала всегда объемно и красочно.
– За Нонкой долго ухаживал один мужичок, она его ухаживания принимала, но все ей казалось, что принц на белом коне, ее принц, скачет другими дорогами и никак до Нонки не доскачет. А этот товарищ ей принцем не казался, внешность у него некоролевская, и вообще. Но как мужа и отца будущим детям вполне на себя примеряла. Короче говоря, металась Нонна, вот и пошла к этой гадалке. Денег ей заплатила, приличную сумму, между прочим, и та уже свела ее со своей гадалкой, ну, у которой средство. А вот та уже дала Нонке те самые бусы и перья зачем-то в придачу, сказала, без перьев бусы на действуют.
А суть там в следующем: нужно дать своему избраннику бусинку в руки, и если тебе настоящий мужик попался, прямо вот твой-твой, то бусина в ладошке растворится.
И представляешь, у Нонкиного ухажера бусина растаяла и бесследно под кожу впиталась.
– Так, может быть, она в любых руках от температуры тает? – выразила сомнение Инга.
– Так Нонна проверила на своем запасном варианте! Ты знаешь, у нее же всегда кто-нибудь про запас имеется. Не тает!
– И ты тоже побывала у гадалки? – Инга взглянула на подругу.
– Побывала, – согласно кивнула Марта. – Иначе откуда у меня бусины, которые я тебе отправила? Инга, ты бы видела ту гадалку, настоящая колдунья, как из сказки. Ей лет сто, никак не меньше. Жуть просто. Страху я натерпелась, не передать словами. Но что не сделаешь ради личного счастья.
– И что ты хочешь от меня? – Инга напустила на себя строгий вид.
– Посмотри, пожалуйста, что это такое? Ты ведь меня знаешь, я не люблю, когда чего-то не понимаю.
– А гадалок ты понимаешь? – Ингу всегда умиляло это умение Марты соединить эзотерику и материализм.
– Ну… немного да!
Марта снова откинулась на диване и зарылась в подушки.
– Посмотришь?
– Гляну, гляну, с основной работой разберусь и посмотрю твои волшебные бусы. Но тебе-то это зачем? Ты же и так пышешь довольным счастьем?
– Пышу-то пышу, да замуж однако хочется.
– Это в который же раз, Марточка?
– В четвертый… – вздохнула Марта. – Тебе хорошо, ты такая самодостаточная, а мне, пышущей, никак одной невозможно-с. Я должна все тепло в семью отдавать. Но хотелось бы взаимности. Вот и хочу Карла на бусине проверить.
– Карла? – Инга удивленно вздернула брови. – У тебя же вроде Борис был, насколько я помню?
– Был да сплыл, – вздохнула Марта. – А про Карла я еще не успела тебе рассказать, но на этот раз, уверяю тебя, все очень серьезно.
– Марта, ты совсем как Нонна, про которую мне рассказываешь.
– Вот еще! – фыркнула Марта. – Я и некрашеная вовсе, и все у меня природно-естественное, так сказать, не поруганная скальпелем красота. Просто мне с мужиками не везет!
Глава 4
Говорящая птица
Тома с маленьким сыном продолжала жить в городке. Добрая жена пекаря имела к ней расположение, а узнав, что Томе решительно не на кого опереться в своей жизни, прониклась к ней еще более.
Когда Томас немного подрос, она предложила Томе работу в пекарне, решив посвятить девушку Тому во все тонкости и секрет своего кондитерского и хлебопекарного искусства. И Тома сразу показала себя с самой лучшей стороны. Пекарша души не чаяла в своей сноровистой и понятливой ученице. Все у Томы получалось легко: и пышный белый хлеб, и сдобные улитки с маком и кунжутом, и ароматные леденцовые петушки.
А уж про яблочный штрудель и говорить нечего: не успевала пекарня отработать и полчаса, как штруделей в продаже уже не бывало.
Одним словом, тетушка Чина была очень довольна. Тем более, что Тома довольствовалась своим жалованьем и большего у пекарши не просила.
В такой тихой и неторопливой жизни прошло почти пять лет. Томас рос послушным и спокойным мальчиком. «Характер явно не отцовский», – думала Тома, глядя, как малыш часами разглядывает мух, залетевших в открытое окно, или паука, спускающегося на своей длинной нитке.
– Мама, купи мне птицу, – попросил он однажды.
– Птицу? – удивилась Тома. – Какую птицу?
– Говорящую, серую такую, с ярким хохолком вот здесь, – и Томас коснулся своей макушки, показывая, где должен располагаться этот самый хохолок.
– Но где же я возьму такую птицу? – спросила Тома.
– Она стала бы мне другом, – задумчиво произнес Томас. И тут же встрепенулся: – А отец может подарить мне такую птицу?
– Отец? Какой отец? – снова опешила Тома.
– Ну да, он же погиб, я совсем забыл. Извини, мама – и Томас уткнулся в ее колени.
С того времени Тома и думать больше ни о чем не могла, только о птице. Она сходила на птичий базар, расспросила местных мальчишек-птицеловов, но такой птицы никто не знал. Все лишь недоуменно пожимали плечами и предлагали купить черную умную галку, заливистого кенаря и даже африканского попугая. Но только не серую с хохолком говорящую птицу.
Тома уже совсем отчаялась найти такую и уговаривала Томаса на лесного дрозда, но мальчик упрямо крутил головой и настаивал на своем. «Уж не отцовский ли характер в нем начал проявляться?» – подумала про себя Тома.
И однажды, когда она по просьбе тетушки Чины отправилась закупать орехи для сдобного печенья, Тома увидала ту самую птицу.
Серая некрупная птица с алым хохолком, что украшала ее миниатюрную головку, сидела на изгороди и косила агатовым глазом на кур, что копались в придорожной пыли, выискивая что-то там своими чумазыми клювами. И вдруг Тома явно услышала, или ей все-таки показалось, как слегка трескучий голос произнес:
– Ну что за манер-р-ры? Ковыр-р-ряться в пыли… фу, какая пошлость.
Тома обернулась в поисках голоса, но поблизости никого не было, только птица и куры…
Томе была абсурдна сама ситуация, но тем не менее она подошла к изгороди и сказала, обращаясь к птице:
– Простите, вы умеете разговаривать?
Птица уставилась на нее своим агатовым глазом и сделала вид, что не понимает Тому.
– Не могли бы вы стать другом одному маленькому мальчику? – снова спросила Тома.
Птица переместилась по изгороди, покрутила маленькой головкой, приводя в движение свой красивый хохолок:
– Др-р-ругом? Нет, – вдруг ответила она и снова устремила на Тому свой блестящий агатовый глаз: – Подр-р-ружкой…
– Что, простите? Я не расслышала, – переспросила Тома.
– Я девочка, – сказала птица, – поэтому могу стать только подр-р-ружкой мальчику.