Книгоходцы и тайна Механического бога

– Госпожа Золя, вы обворожительны!

О как! Наш вчерашний знакомый Арман Лари тоже тут? Похоже, фея решила расслабиться и отдохнуть от своей нарочитой суровости.

– Добрый вечер, господин Лари, – протянула я ему руку. Он тут же галантно поцеловал мне пальцы, а я попросила: – Обращайтесь ко мне по имени, пожалуйста, так привычнее.

Мужчина тут же уверил меня, что он счастлив, и велел звать его просто Арманом. Ну вот и славно! А то я с этими фамилиями, и чужими, и собственными переделанными, скоро совсем запутаюсь. Пока мы любезничали, в комнату вошел Карел. Должна сказать, что местная мода ему очень шла. Ну или просто мне привычнее видеть мужчин, одетых в костюмы, а не в колеты. Я за два года в Межреальности, конечно, пообтерлась, но все равно.

– Да ты сногсшибателен, – шепнула я, следуя с ним под руку к выходу.

– Сногсшибательна – это ты, – тихонько отозвался он. – Никак не могу привыкнуть к тебе в таких нарядах. Мы с тобой вечно замордованные, с оружием и одеты в походные костюмы. А ведь ты настоящая красавица, Кирюш. Не удивлен, что Изверг на тебя глаз положил практически с первой встречи.

Я озадаченно покосилась на напарника, так как он чуть ли не впервые за два года сказал что-то подобное, оценивающее меня как девушку, а не как боевого партнера. И не в шутку, с подначкой, а искренне и серьезно.

Оперный театр, в который мы добирались на такси, поразил своей роскошью. Величественное здание с колоннами и барельефами из белого камня привлекало взгляд сразу и настраивало на ожидание чего-то восхитительного. Широкая пологая лестница с красной ковровой дорожкой, по которой сейчас поднималась нарядная публика, тоже вызывала душевный трепет. Словно на вручение кинопремии приехали. Я хихикнула от невольной ассоциации и покачала головой на вопросительный взгляд Карела.

Внутри театра тоже все соответствовало: зеркала, цветы, хрустальные люстры, обитые багряным бархатом диванчики и банкетки. И кресла в зале с такими же красными мягкими сиденьями и спинками. Ложи, балконы, партер, огромная сцена с бордовым занавесом.

Билеты у нас были из недешевых, судя по тому, что мы целиком заняли ложу точно напротив сцены. Аннушка и Арман расположились справа, мы с напарником – слева.

– Как думаешь, о чем будет опера? – шепнул он мне.

– Понятия не имею. Либретто ведь у нас нет, а название мне ни о чем не говорит. Вот какой сюжет может быть у оперы с простым и абсолютно ничего не говорящим названием «Оти?ль»?

Но наконец потух свет, занавес открылся…

Сказать, что у меня упала челюсть, – это ничего не сказать. Главной солисткой была… механическая дива. Сюжет соответствовал миру: смешению техники и магии. Наша героиня работала в богатом доме горничной, что логично. Кем еще может быть робот? Она была исполнительна, справлялась с уборкой и своими прочими обязанностями хорошо, но мечтала о большем. О чем мечтают все девочки? Правильно, о любви и о самореализации в чем-то эдаком. Так вот Отиль жаждала стать магом и к тому же завести семью. И чье только больное воображение вложило в голову механического существа, не имеющего души, такие мысли? Семья и магия… Бред какой-то.

А дальше она влюбилась в молодого и красивого хозяина дома, мага, кстати. Сложно все было, но он пообещал ей сделать что-нибудь для того, чтобы она обрела человеческое тело, ведь иначе о семье можно и не мечтать. Любовь у них была исключительно платоническая и, как я поняла, односторонняя. Мужик оказался не извращенцем, что радовало, и механическую девушку он не любил, но относился к ней с теплотой. Потом был запрещенный магический ритуал, который в итоге закончился большим «бумом!» и фейерверком, и Отиль развалилась на запчасти. Ну, то есть артистка не рассыпалась, просто вместо нее красовалась горстка деталей из реквизита, пока певица пела «за кадром». Красавчик маг рвал на себе волосы, только у меня сложилось впечатление – не от того, что он взорвал хорошего, в общем-то, робота, а потому, что расстроился из-за неудачного эксперимента. Ну или это просто я такая циничная, поскольку кое-кто из впечатлительной публики даже всплакнул.

В общем, ощущение от оперы у меня было неоднозначным. Во время представления я порой ловила себя на том, что мне хочется приложить ладонь к щеке и выпалить: «О мой бог!» Искупал недостатки либретто дивный, чарующий голос механической певицы. Он действительно был невероятен по своей силе, чистоте и красоте. Мне привычна компьютеризированная музыка, так что я отнеслась к этому спокойно, в отличие от Карела, который, похоже, был шокирован.

– И как тебе? – спросила я друга, когда мы покинули театр.

Аннушка и Арман медленно шли далеко сзади, а мы вырвались вперед.

– Ну… слушай, я даже не знаю, что сказать. Я ожидал чего угодно… Но такое?!

– Да ладно, – рассмеялась я. – Это еще не самый худший расклад. Все же робот – это не упыриха. А представь, например, сюжет, который могли бы придумать некроманты? Зомби, бывшая при жизни прекрасной девушкой и в душе? продолжающая себя таковой ощущать, вдруг воспылала любовью к поднявшему ее магу. И начинает его преследовать, мечтая о взаимности, пробираться к нему в постель и ждать его там, принимая томные позы. Бедный недотёпа, вляпавшийся в это приключение, само собой, всячески сопротивляется, но кто его спрашивает? А она ему шамкает своими полуразложившимися челюстями: «Люблю – не могу, бери меня замуж, и давай я нарожаю тебе кучу маленьких зомбят. Ведь ты мой герой!»

Карел ощутимо позеленел, но стоически промолчал, а меня понесло:

– Или более сглаженный и не такой тошнотворный вариант: привидение женского пола начинает каждую ночь донимать хозяина дома, требуя любви. Например, когда-то это была опять-таки юная красавица, которую отравили, задушили, зарезали – тут сам додумай – враги, а ныне она обнаружила, что новый владелец места ее обитания – красивый мужчина в самом расцвете сил. И вот она, стеная, устраивая истерики и упрекая его в жестокосердии, требует взаимности. А что делать? Любви все возрасты и сущности покорны. Вот и призрак, чувствуя себя в душе? живее всех живых, хочет чего-то радостного. Витает под потолком в спальне несчастного мужика, трогает его своими холодными полупрозрачными руками, заглядывает в ванную и заботливо дает советы: не забыть помыть спинку и причесаться. Ну и дамочек его гоняет, разумеется, ибо нечего всяким там живым теткам покушаться на ее возлюбленного. И плевать, что сам «возлюбленный» уже слегка поседел от «счастья».

– Кира! – прыснул от смеха напарник. – Тебе нельзя писать либретто и сценарии. С твоей буйной фантазией – это будет нечто настолько шокирующее, что никто не сможет вынести сие без урона для собственной психики.

– Вот поэтому я читатель, а не писатель, – расхохоталась я, а потом спела: – Моя-я любо-о-овь, мой некрома-а-ант! Ты для меня-я не провиа-а-ант! Ведь я же зо-омби, а не упы-ырь! Э-э… Ты-ды-ды-ды-ы…

– Кира, не замечала в вас ранее тяги к опере, – сбил меня ироничный голос Аннушки.

Я так увлеклась, что не заметила, как она подошла вместе со своим спутником. Арман кусал губы, чтобы не рассмеяться в голос, и мелко трясся, а темная фея смотрела на меня почти с улыбкой.

– Да ладно уж, веселитесь, разрешаю, – махнула я рукой маркизу, видя, что его сейчас разорвет. – Это была ария девицы-зомби, которая влюбилась в поднявшего ее некроманта. Автор либретто – я. Исполняла тоже я.

Приложив руки к груди, я раскланялась, как это недавно делали артисты на сцене.

– Мы слышали ваши истории, – сдавленно ответил Арман.

Получив разрешение, он расхохотался вместе с Карелом. Да и Аннушка к ним присоединилась. Ну а я стояла и краснела.

– Ох, Анни, – выдавил из себя блондин, отсмеявшись. – Теперь я понимаю вас. Эти студенты…

– О-о, Арман, вы себе представить не можете, какой головной болью для нашего ректора является вот эта неугомонная парочка. Уж сколько они всего сотворили за два года обучения… То, что вы сейчас увидели и услышали, – это лишь легкая разминка. Если бы не преподавательская этика, глава школы их давно бы уже выпорол или прикопал где-нибудь.

– Студенческие годы, студенческие годы… – мечтательно произнес он и предложил своей даме руку.

Мы с Карелом в это время стояли, изображая из себя паинек и милых, скромных, тихих детишек. Но судя по искрящемуся весельем взгляду маркиза, нам никто не поверил.

После был ужин в респектабельном ресторане, причем мы взяли два столика: «взрослые» сидели за одним, а мы подальше от них, чтобы не мешать. И правильно сделали, так как они удалились, не попрощавшись, и домой мы с напарником добирались сами, взяв такси.

Наутро у нас была запланирована поездка в библиотеку. Посему было решено встать пораньше, чтобы успеть просмотреть монографию леди Амальфии и попытаться понять, что там за туманная история с феями. Уточнив с вечера адрес и отметив его на карте, мы отправились отдыхать. А ни свет ни заря мы с напарником уже завтракали, удивляя прислугу. Нам они, конечно, ничего не говорили, но я случайно подслушала их шепотки. Мол, какие неугомонные гости у них живут. Молодежь все время где-то носится или учится, в замка?х опять же ковыряется отмычками, хотя с виду такие приличные господа! А герцогиня-то, герцогиня! Мало того что от ее взгляда в озноб бросает, так еще и роман крутит прямо на глазах у своих подопечных. Ая-яй!

Под «романом» имелось в виду то, что одну ночь Аннушка провела вне дома, а на другую у нее заночевал мужчина. Полагаю, Арман Лари и Аннатиниэль Кариборо решили со вкусом провести время нашего пребывания в Дарколи. Ну и то правильно, даже у таких суровых и отстраненных женщин, как Аннушка, должна быть личная жизнь и романтика.

В библиотеку мы прибыли минут за пятнадцать до открытия, чем озадачили позевывающих сотрудников, которые еще только брели на работу. А тут – опаньки! – и мы их уже ждем. Вот прямо с крыльца мы и взяли в оборот нужного нам библиотекаря, отвечающего за зал с книгами по магии. Удивляясь нашей любознательности, мужчина таки отыскал нужный нам талмуд, и мы уселись разбираться.

Процесс у нас уже был отработан, так что Карел диктовал мне цифры, я искала в тексте соответствующие им слова, чтобы попытаться разгадать послание, спрятанное на витраже.

Закончив, я озадаченно прочитала вслух:

– «Под сенью великого древа срединная дева дарует цветок».

– Срединная дева – это, надо понимать, средняя сестра, Айрис, – отозвался Карел.

– Вероятно. Давай искать информацию о сестрах, где еще есть их изображения. Нам нужно что-то связанное с деревом.

Обсудив следующую нужную нам литературу с библиотекарем, мы пришли в ужас. Книг про трех сестер фейской национальности тут имелось штук сорок, если не больше.

– Многовато… – протянула я, глядя на нашего помощника. – Скажите, а есть какой-то список культурных достопримечательностей, связанных с феями? С ними всеми или с каждой в отдельности.

– Есть, но только старый. Сестры весьма популярны в народе, их изображения любят ваять, писать, выбивать барельефами, отливать витражи. Так что сами понимаете, учесть все нереально.

– А насколько старый у вас список? – вклинился в разговор Карел.

– Лет шестьсот, наверное, – неопределенно повел рукой библиотекарь.

– Годится! Несите! – распорядился мой напарник.

Далее мы изучали толстенный справочник. На нашу удачу, составлен он был очень грамотно: раздел, посвященный каждой из сестер, в свою очередь, делился на картины, статуи, витражи, барельефы.