Инопланетное вторжение. Ответный удар

– Ладно, пошли одним глазком глянем на местные истребители и сразу назад.

Гинтири не возражала. Однако сначала мы пошли не к предполагаемым истребителям, возле которых сели, а к стоящему чуть в стороне кораблю чуть больших размеров, сравнимому скорее с малым челноком. Причиной выбора оказался опущенный задний пандус.

– Слушай, Гин, забыла у тебя поинтересоваться, наши разговоры тоже пишутся? – спросила я, когда мы шли, наступая на собственные длинные тени, образовавшиеся от света фар истребителя, бьющего в спины.

– Конечно, – даже слегка удивилась та.

– Ну, тогда действительно, одним пунктом больше, одним меньше, значения уже не имеет.

К челноку мы сходили не зря. Когда залезли внутрь и включили нашлемные фонари, обнаружили шесть тел в скафандрах. Гуманоиды. Рост средний. Две руки, две ноги, одна голова. На руках по пять пальцев (разве что чужие перчатки напялили, что очень сомнительно). Лица под шлемами вполне сохранившиеся, а не высохшие мумии. На первый взгляд более чем сравнимые с человеческими или ашжурскими. Вполне себе братья по разуму, а не какие-нибудь гигантские пауки или мыслящие полукальмары.

Тем временем, когда Гинта полезла смотреть пилотскую кабину, я заинтересовалась оружием, висевшим у них на поясах. Нечто похожее на энергетический бластер и короткая сабля. Престранное соседство. Хотя, если подумать, эти, как их, ас-шииш-а тоже повсюду свои мечи таскают и при случае умело пускают в дело. Но те почти обезьяны, а эти вроде цивилизованные, на кораблях с маленькую луну размером меж звезд летали и с кем-то тут воевали. Решила забрать себе и то и другое и уже потом разбираться, что в каюте на стену вешать, а из чего попробовать пострелять.

Пока размышляла, неожиданно почувствовала дрожь под ногами. Напарница явно что-то без меня нажала. Само по себе такое произойти никак не могло. Бросилась в сторону пилотского отсека, даже не подумав, что говорить можно и так, все равно по связи, а не напрямую.

– Гин! Нарушать уставы – это одно, считай, почти святое, а самое главное правило игнорировать нельзя ни в коем случае!

– Это какое? – не поняла ашу.

– Находясь в пилотском кресле чужого космического корабля, ничего руками не трогать! – процитировала я.

– Так я и не трогала, – не моргнув глазом соврала напарница.

– Да?!

– Почти.

– Надеюсь, мы еще не летим? – на всякий случай спросила я.

– Да за кого ты меня принимаешь? – возмутилась ашу.

– За лучшего во флоте пилота, дорвавшегося до новой игрушки.

– Я потому и являюсь лучшей, что никогда не полечу на незнакомом корабле.

– Так значит, мы все-таки не летим? Уже хорошо.

– Мы нет, – подчеркнув первое слово, ответила она.

– Тогда кто?

Вместо ответа Гинта указала на лобовое стекло. Далеко в глубине темного ангара появилась медленно расширяющаяся светящаяся полоса. Открывались внешние врата, и свет давали прожектора собравшихся по ту сторону истребителей. Нашим одиночным исследованиям пришел конец.

Пролог 3

Республика Куршская коса

Примерно наши дни или за одиннадцать лет до описываемых в книге событий

Даля. Латышский стрелок

Вообще-то я не латышка. Совсем. Но стоило один раз сказать, что мама рижский институт еще при Советах закончила, как сразу и обозвали. Русские! Литовцы бы до такого не додумались. Поначалу обижалась, а они еще и удивлялись. Девушка с винтовкой, на счету имею гориллоидов больше, чем любой, кого я тут знаю, так как меня еще называть? Я и говорю, что русские.

Правда, они не только обидные прозвища придумывают, но еще и сражаются с гориллоидами. В отличие от литовцев, а вернее, литовского сейма. Как только выяснилось, что связи с внешним миром нет и ждать помощи от НАТО бесполезно (неизвестно, существует ли оно еще вообще, это НАТО), так сразу же в экстренном порядке созвали внеочередное заседание и практически единогласно приняли закон о капитуляции. Потом называли себя спасителями Литвы и всего демократического сообщества, а по всем каналам крутили, как колонна из пяти необычного вида танков едет по улицам Вильнюса. Кадры на первый взгляд мало чем отличались от таких же с русскими танками, но тогда обычно говорят об оккупации.

Сама я в подобной технике не разбираюсь, танки и танки, ничего особенного, кроме синего цвета, но в нашем отряде нашелся специалист, который и объяснил, что нигде и никогда ничего подобного не видел. Это потом стало известно, что мы имеем дело с инопланетянами, а тогда еще никто ничего не знал. Да и не любой поверил бы.

Особенно мне запомнился момент, как маленькая перепуганная девочка в ярком национальном костюме и с огромными бантами в соломенных волосах была выпихнута вперед двумя здоровыми дядями и бросила на броню букет каких-то цветов. Теперь русские чуть не каждый день рассказывают, что прибалты ЛЮБЫЕ танки цветами встречают, национальная традиция у нас такая. И ответить нечего. Вернее, большинству нечего, а я предлагаю острякам сначала убить хотя бы столько пришельцев, сколько я, и уже потом языками чесать. Затыкаются. Уважают. Один даже где-то старый значок раздобыл «Ворошиловский стрелок» и мне подарил. Теперь всегда ношу, имею право.

На том берегу зашевелились, пора мне браться за свою ижмашевскую винтовку СВ-98. Вес шесть с половиной килограммов, длина тысяча двести семьдесят миллиметров без штатного глушителя ТГП-В. Десять патронов в магазине. Оптика переменной 3—10-кратности 1 П69 «Гиперон» позволяет укладывать все выстрелы в круг диаметром 120–130 мм на 300 м. Ударно-спусковой механизм с изменяемым от полутора до двух кгс. Регулируемое ложе из прочнейшей авиационной фанеры, приклад с регулируемыми упорами под щеку и затыльник, телескопические сошки.

Еще совсем недавно я не только ничего этого не знала, но даже не подозревала, что есть такие слова, но теперь аккуратно наизусть выучила. Я вообще все делаю аккуратно. Ну, а запомнить сведения об оружии, от которого не только зависит жизнь, но которое еще и неплохо по нынешним временам кормит, оказалось совсем не сложно.

Во всем виновата мама. Вернее, ее желание записать меня на уроки фортепиано. Мне эта идея тогда ужасно не понравилась, а папе еще больше. Он категорически заявил, что у нас в квартире и так места мало и пианино ставить просто некуда. Вообще-то в таких случаях предки идут на компромисс и папа обычно уступает, но не на этот раз. В детстве его родители тоже мучили музыкой, пускай это была скрипка, он не сдался и вместо маминых курсов записал меня на стрельбу. Пострелять час в неделю в тире из пневматической винтовки не так уж и обременительно, поэтому я аккуратно посещала занятия. Мало ли что, вдруг мама опять про пианино вспомнит. А мне такая идея не нравилась, да и места в квартире действительно маловато было.

Литовцы занимают одно из первых мест в мире по количеству самоубийств. Но это не про меня. Поняв, что выжить вряд ли удастся, весь мир молчит, будто его уже нет, а Литва с пришельцами, кем бы они ни были, точно не справится, я решила непременно прожить все, что мне осталось, и по возможности лучше других. А кто у нас сейчас живет лучше? Правильно, те, кто воюет. У них и пайки больше, и спирт, и сигареты, и шоколад. Вот я первым делом и направилась в приемный пункт добровольцев.

– И что ты умеешь, девочка? – спросил меня там усталый пожилой мужчина.

– Стрелять из снайперской винтовки, – нагло соврала я.

И свой абонемент предъявила в стрелковый клуб. А что? На нем ведь не написано, что только пневматика. Да и не проверить уже.

Никто и не собирался проверять. Выдали мне тогда «ижевку» и даже инструкцию к ней. На русском языке! Была бы она хотя бы на английском. По-русски я с трудом и не все понимаю, когда говорят, а читать не умею совсем. И вообще, по закону все инструкции должны быть с переводом на литовский язык, и даже у любого самого китайского товара такие имеются, пускай неточные и очень сокращенные, а тут никакой. Но возмущаться я тогда не стала, а быстро нашла того, кто мне все прочитал и перевел.

Сейчас я даже не представляю, как выжила в первые дни. Быть снайпером и стрелять во врага издалека оказалось вовсе не таким безопасным занятием, как я поначалу думала. Но выжила. И выяснила, что стрелять я все-таки умею, и получше многих. И то, что правое плечо – один сплошной синяк от приклада, не самая большая цена. Я вон даже на пляж ходить не стесняюсь. Когда рядом на одеяле лежит винтовка с оптикой (никогда с ней не расстаюсь), а на бикини пристегнут «Ворошиловский стрелок», такой синяк не уродство, а отличительный знак.

Враг уже в пределах моей уверенной стрельбы, так что хватит воспоминаний. Очередная попытка занять плацдарм на нашем берегу, неотличимая от многих других. Странные какие-то эти попытки, складывается впечатление, что пришельцы с нами просто играют. И если бы не одно «но», то это и было бы единственным объяснением. А что еще можно подумать? Прилетели из огромной звездной империи, если верить допрошенным пленным, а как минимум сам факт прилета не вызывает сомнения, шутя уничтожили базу НАТО, без труда справились со всеми военными из тех, которые вопреки приказам сейма и президента попытались оказать сопротивление, потопили чем-то дальнобойным корабли береговой охраны, а теперь упорно штурмуют Куршский залив на самодельных паромах, вооруженные исключительно стрелковым оружием, а некоторые еще и мечами. Что же это, если не игра? Только вот реальные потери с обеих сторон заставляют отбросить такую версию.

На этот раз приближаются три совсем маленьких паромчика. Уже хорошо. Это значит, там никак не более полусотни человек, то есть особей противника. Хотя и люди, к сожалению, там тоже бывают. Этих я ненавижу больше всего. Как увижу зеленую полицейскую форму, сразу стреляю. У меня на счету уже даже несколько выговоров есть за то, что вместо обезьяньего офицера полицая первым пристрелила. Но я ничего не могу в такие моменты с собой поделать. Гориллоиды всех своих прихвостней в полицейскую форму одевают. Наверное, какой-то склад с обмундированием разграбили, не сами же они ее шьют. На этот раз на приближающихся плотах зеленой формы не видно. Уже хорошо, значит, очередного выговора не предвидится.

Почему они не настроят тысячи таких переправочных средств и не нападут все сразу, завалив нас числом, раз уж так равнодушны к собственным жертвам, так же непонятно, как и то, почему не используют свою технику. От пленных тут тоже ничего не удалось добиться. На некоторые вопросы они отвечают нормально, а на другие, и в первую очередь на все, что связано со странностями, молчат. Вернее, одни молчат, другие нет, только вот что бы они ни говорили, их автоматический переводчик, который имеется у всех без исключения в виде большой синей пуговицы, каждый раз начинает нести какую-то чушь о великой миссии и тому подобном. Наверное, специально так запрограммирован, чтоб не выдать то, что у них считается военной тайной или чем-то вроде нее.

Вот в перекрестье прицела попал гориллоид с мечом.

Офицер. Теперь уже был.

Дальше можно стрелять во всех, кто высунется из-за борта. Второй выстрел. Явный промах, только патрон зря истратила. Третий, есть! Скорей всего, ранен, но все равно считается. Четвертый…

По мне тоже открыли ответный огонь. Винтовки у пришельцев мощные, калибр серьезный, дальнобойность куда повыше, чем у моей, да и прицелы на них хорошие стоят, а все равно стреляют куда хуже. Или просто к нашей атмосфере не привыкли? Хотя и я сама из их позиции, с движущихся паромов, пусть в заливе почти и нет качки, стреляла бы не очень хорошо. Какая мне разница, не попадают, и это главное. В любом случае не буду дожидаться удачного выстрела.

Отползаю назад и скатываюсь по песчаной поверхности дюны. Теперь бегом к заранее подготовленной второй точке. Сбоку и чуть сзади от первой. Осторожно выглядываю. Инопланетяне уже добрались до берега и бегут, активно отстреливаясь, к лесу. Оттуда ведут частый огонь из разномастного оружия. Немало и трофейного. Плечо у меня опять болит, но на десяток выстрелов терпения хватит. Сколько раз я уже успела проклясть оружейника, подсунувшего мне винтовку под патрон от мосинки. Сейчас такими только из пулеметов и стреляют. Не мог выдать карабин СКС под патрон к АК-47. Садист несчастный! Точно садист.

– Так, значит, снайпер, говоришь? – нехорошо ухмыляясь, спросил он, когда я без разговоров взяла предложенное оружие.

– Да! – с вызовом ответила я.

– Ну, тогда винтовка как раз для тебя.