В порывах ветра. Невыдуманная история

Проведя сутки в дороге, мы пересели с поезда на автобус, предварительно перекусив в привокзальной столовой. До пункта назначения оставалось еще несколько километров. Мы двигались с черепашьей скоростью, водитель никуда не торопился и разве что носом не клевал. В салоне автобуса царила некая меланхолическая аура, навевая тоску. Время, как будто остановилось. Нервы начали потихоньку сдавать, мое раздражение росло, и усидеть на месте было все тяжелее. Да еще мочевой пузырь распирало так, что в ушах булькало. Не выдержав, я соскочила и подошла к водителю.

– Извините, не могли бы вы остановиться где-нибудь сейчас, чтобы я могла выйти на пару минут? – умоляюще протянула я, переминаясь с ноги на ногу.

– Нет, к сожалению, остановок на этом маршруте мы не делаем. Сядьте на свое место, – не отрывая взгляда от дороги он своей огромной лапищей крутил баранку, а другой почёсывал свою большую круглую голову.

– Да что же это?! Может вы все-таки сделаете исключение и остановите автобус? Чай не поездом едем! Или вы просто из вредности решили злоупотребить властью, данной вам начальником автопарка? – видимо моча-таки ударила мне в голову. Вместо того, чтобы проявить вежливость, я источала яд на того, кто решал смогу ли я выйти и сделать свои дела по-тихому или опозорюсь, обмочившись на глазах у всех пассажиров.

– Дамочка! Сядьте на свое место, когда приедем тогда и выйдете на свои пару минут. А сейчас не мешайте мне.

Дамочка?.. Дамочка?! Меня аж передернуло, от этого слова попахивало нафталином. Перед ним юная барышня! Какая я ему дамочка?! «Ах он мужлан неотесанный! Да что он себе… А ничего, что я тут… вообще-то!» – от возмущения, у меня аж в носу засвербило. Я только раскрыла рот, чтобы излить на него весь гнев угнетенных и обездоленных женщин, пострадавших от узколобых шовинистов, вроде этого принципиального водителя, как автобус налетел на очередную кочку, и это едва не подмочило мою репутацию. Мне стало сильно не до препирательств, у меня аж зубы зачесались.

– Ну прошу вас, остановитесь на пару минут. Мне очень надо выйти! Я беременна и не могу долго терпеть, – взмолилась я.

– Ох, милочка, что ж ты сразу не сказала? Конечно, сейчас остановимся, – он медленно припарковался у обочины, и я пулей выскочила из автобуса.

Думаю, что неслабо развлекла пассажиров, когда неслась в заросли у дороги, ломая ветки, перепрыгивая через кочки и придерживая живот обеими руками. Это был самый экстремальный спринтерский забег во всей истории спорта. Испытав невероятное облегчение, я медленно и степенно вернулась в автобус, как будто это и не я вовсе пару минут назад неслась по зарослям, словно обезумевший бизон. Кинув благодарный взгляд на водителя, я подумала: «Хороший он мужик, добрый! И глаза-то у него совсем не похожи на свинячьи, да и усы не такие уж противные». Я прошла на свое место, Игорь сверлил меня взглядом.

– Неужели так приперло, что никак не могла дотерпеть? – осуждающим тоном прошипел он мне прямо в лицо.

– Дотерпеть?! Ты в своем уме?

– Неважно!

Глаза мои сузились от гнева, и кровь снова начала закипать. Неимоверным усилием воли я подавила в себе желание высказать ему все, что думаю о нем. «Попробовал бы он столько месяцев вынашивать постоянно растущий плод. Чурбан бесчувственный! В следующий раз прыгну ему прямо на переполненный мочевой пузырь, чтобы поделиться с ним своими ощущениями от беременности. А когда, он обмочится, пристыжу его за то, что он не смог «дотерпеть»! Вместо того, чтобы помочь мне, наверняка стыдливо прятал глаза от пассажиров, не показывая, что он со мной», – я обиделась на Игоря и весь оставшийся путь просидела насупившись, глядя в окно.

Еще час тряски в автобусе, и мы наконец прибыли в село, где жили родители Игоря. С остановки пошли пешком, и я восхищенно разглядывала все вокруг. Мы словно окунулись в волшебное царство грез, здесь, как нигде, ощущалось полное единение с природой. Местность была потрясающе красивой, вокруг все утопало в зелени, пышные кроны деревьев укрывали в своей тени свежевыкрашенные дома за аккуратными заборами, а свежая и сочная трава устилала всю землю. Воздух пьянил чистотой и свежестью, по улицам бегали босые дети, и их счастливый смех разносился по всей округе. Село было небольшим, население составляло человек четыреста, может чуть больше. Здесь проживали трудолюбивые люди, содержащие в чистоте и порядке не только свои дома, но и улицы. По дороге мимо меня прошествовали упитанные сытые коровы, настолько чистые и ухоженные, словно их подготовили для выставки домашней скотины. Мы здоровались со всеми, кто встречался нам на пути, с некоторыми из них Игорь перебрасывался парой слов и знакомил нас. Все местные жители были ладными и осанистыми, их крепкие и пышущие здоровьем фигуры свидетельствовали о том, что таежная экосистема не даром считается зелеными легкими планеты. Богатый растительный мир, включающий в себя густые хвойные леса, вырабатывал большое количество кислорода, воздух в этих краях всегда был кристально чистым и свежим.

Родительский дом мужа располагался на окраине села, а сразу за домом начиналась тайга. Я издалека увидела красную крышу, ставни на окнах. Свежая краска на стенах и заборе переливалась бликами света, создавая сказочное видение на фоне лесного пейзажа.

На пороге дома показался высокий, коренастый и широкоплечий мужчина. Я с интересом разглядывала его, догадавшись, что это мой свекор Михаил Ефремович. Грубые черты лица были словно высечены из камня, массивный щетинистый подбородок, крупный нос и черные, как смоль, волосы. Но его карие глаза излучали такую теплоту, что я с облегчением выдохнула, даже сама не заметив того, что все это время стояла, затаив от волнения дыхание, и глядела на него испуганной ланью. Он широкими шагами приблизился ко мне и заключил в медвежьи объятия. Сопротивляться такому статному мужчине было невозможно, да мне и не хотелось.

– Какая же ты худая, девочка моя, видимо измотал тебя сынок-то мой? – его глаза искрились весельем, и я совсем растаяла от такого теплого приема.

– Ой, что вы, папа, я всегда такой была! Игорь здесь совершенно не причем, – я зарделась от смущения, на что Михаил Ефремович одобрительно крякнул и подошел к Игорю.

– Сынок, давно я тебя не видел! Уезжал от нас зеленым юнцом, а теперь ты муж и будущий отец! Ну что ж я вас на пороге держу, пойдемте в дом. Небось проголодались с дороги? – он подхватил чемоданы и повел нас внутрь.

Я пошла следом. Внезапно, меня до самых костей пробрал леденящий холод и по всему телу пробежала дрожь. За окном дома колыхнулась занавеска, и промелькнула черная высокая фигура. Необъяснимый страх сжал мое сердце, я не знала, чего мне ждать за дверью моего временного пристанища. А ведь мы не пару дней приехали. Резкая боль в ноге моментально отрезвила меня. Я вскрикнула и смахнула с себя какую-то гигантскую муху.

– Что это такое? Что за напасть? Это такая таёжная муха? В жизни не видала таких огромных, да еще и кусачих! У нее что, зубы есть?

– Да это ж пауты! Гадкие твари! Еще не то у нас увидишь, некоторые и уши отгрызть могут, тут всяких навалом.

Я зажала уши ладонями и вбежала в дом. Вслед донесся раскатистый смех свекра, его явно позабавила моя реакция. Я поняла, что он шутит надо мной, и тоже посмеялась над своей трусостью. На месте укуса набухал плотный красный волдырь. Или не шутит?.. Похоже скучать мне тут не придется, с лица еще не сошла улыбка, и я так и застыла с ней на устах. Передо мной стояла мать Игоря, та самая черная тень, промелькнувшая в окне, что вогнала меня в дрожь. Её холодная красота приковывала взгляд, но в то же время отталкивала, вызывая необъяснимые смешанные чувства. С высоты своего роста, она, не скрывая неприязни ко мне, пристально глядела своими зелеными, как у кошки глазами. Лицо поражало совершенством линий, белая мраморная кожа без единой морщинки резко контрастировала с черными волосами в переливах серебристых прядок, которые были аккуратно зачесаны назад. Несмотря на летнюю жару, стройный стан облегало безупречное черное бархатное платье в пол с длинными рукавами и высоким глухим воротом. Анастасия Яковлевна обладала притягательной опасной красотой, которая любого могла привести в исступление.

– День добрый!.. – едва вымолвила я. Под ее строгим взором я вся сжалась, желая исчезнуть и оказаться подальше отсюда.

– Добрый! – от ее ледяного тона мороз пробирал до костей.

Игорь взял меня за руку и провел в просторную столовую, стоящую отдельно от дома. Внутри помещение было обшито деревом, все отмыто до блеска, и даже пол сверкал под ногами.

Стол был уже накрыт, и Анастасия Яковлевна принялась читать молитву перед трапезой. В моей семье такое было не принято, родители были атеистами, как и все в то время в СССР. Советские люди следовали учениям марксизма-ленинизма и считали религию опиумом для народа. Базовое понятие религии в идеологии Маркса основывалось на том, что не религия создает человека, а человек религию. Со школьной скамьи нам давали исключительно материалистическое объяснение мира и мировой истории. Поэтому я слегка опешила, с удивлением слушая, как моя свекровь благословляет еду и благодарит Господа за то, что он дал нам пищу.

Анастасия Яковлевна подала на стол рыбу, запеченную в печи. Стоило мне попробовать первый кусочек, как я сама чуть не уверовала в Господа. Не иначе как сам Боженька приложил руку к приготовлению этого шедеврального блюда. Рыба была превосходна и таяла во рту. Моя свекровь была истинным кулинаром, её стряпня могла удовлетворить самому требовательному вкусу любого гурмана. За обедом она держалась со мной холодно и отчужденно, ясно давая понять, что мне здесь не рады. Весь ее вид говорил о явном превосходстве надо мной, и я терялась в догадках, чем же не угодила своей свекрови. Хотя сложно было представить, чтобы она вообще хоть кого-то из плоти и крови сочла достойной партией для ее сына. «Может это просто какая-то проверка силы моего характера, с целью узнать смогу ли я выстоять и достойно выйти из этого испытания? Своего рода обряд посвящения в их семью?» – от волнения мозг генерировал мысли, одна бредовее другой. Оставалось надеяться лишь на то, что она узнает меня поближе и примет в лоно семьи.

После сытного обеда меня отправили отдохнуть, а Игорь остался поговорить с родителями. Комната для нас была приготовлена заранее. Едва моя голова коснулась подушки, как я моментально провалилась в глубокий сон и проспала до утра

Наутро следующего дня я встала пораньше, быстро привела себя в порядок и отправилась на кухню помочь хозяйке в приготовлении завтрака. Моя помощь оказалась не нужна, все уже было готово, и стол просто ломился от еды: блины, вареные яйца, омлет, оладья, каша только из печи. Анастасия Яковлевна стояла возле окна спиной ко мне и что-то бормотала себе под нос.

– Анастасия Яковлевна, могу я вам чем-нибудь помочь?

От моего голоса ее прямая, как палка, спина напряглась.

– Нет! Все готово. Ты можешь садиться, – бросила она мне через плечо даже не обернувшись. На ней было серое льняное платье в пол такого же фасона, что и вчера.

Я робко присела за стол, и через пару минут вошли Игорь с отцом. Анастасия Яковлевна произнесла молитву, после чего все приступили к трапезе. Все было невероятно вкусно, и я просто наслаждалась едой, не замечая гнетущего молчания за столом, которое нарушил резкий окрик свекрови, едва я взялась за пустые тарелки, чтобы убрать их со стола.

– Не тронь! Поставь, сама все приберу! Иди займись чем-нибудь, главное под ногами не крутись, – в ее диких глазах, с изумрудным отливом, занималась буря.

– Хорошо! Простите! – я не стала испытывать ее терпение, в ту же секунду все поставила на место и ретировалась из кухни.

Позже Игорь пришёл за мной в комнату и позвал с собой. Они с Михаилом Ефремовичем собирались на рыбалку и решили взять меня. Я была только рада поскорее унести ноги из дома, лишь бы не оставаться наедине со своей своенравной свекровью.

Погода была просто сказочной, на небе ни облачка, теплый ветерок обдувал лицо, я отбросила все тревожные мысли и просто получала наслаждение от приятной прогулки по таёжному лесу, где природа сохранилась в первозданном виде. Игорь оживился и, мягко придерживая меня под руку, с упоением рассказывал о множестве диких обитателей леса и их повадках в естественной среде обитания. Поведал о том, как бережно сельчане в тайге относятся к природным дарам леса – важном подспорье, чтобы прокормить семью. Деревенские жители занимались охотой, рыбалкой, заготовкой грибов и ягод на зиму. Также вспомнил некоторые забавные истории из детства, и я совершенно забыла обо всех сомнениях, что так терзали меня последние месяцы беременности. В такие моменты я была по-настоящему счастлива, для меня было важным внимание мужа и общение с ним. Я поверила, что у нас Игорем все наладится и наша любовь только окрепнет с годами, проведенными вместе. Михаил Ефремович тоже охотно делился своими историями. Казалось, что я просматриваю семейный альбом с фотографиями из прошлого своего возлюбленного. Я гладила животик и беззаботно напевала какую-то веселую песенку.

Мы подошли к реке, через которую был перекинут навесной мост.

– Пройдем по нему, на той стороне очень красиво, – Игорь уверенно взял меня за руку. Я уперлась ногами в землю и испуганно замотала головой.

– Ты что?! Нет! Я ужасно боюсь высоты! А вдруг я упаду?

Мост шатало на ветру из стороны в сторону.

– Хорошо! Давай так, мы просто попробуем. Если будет слишком страшно, то повернем назад. Договорились?

– Ну, хорошо…

– Не бойся, родная, я с тобой, – он крепко ухватил меня за руку и мягко потянул за собой. Насупившись, я с надутыми губами, нехотя последовала за ним, хотя мысль о том, что на обратном пути придется проделать то же самое, энтузиазма не добавляло.

Стоило мне сделать всего два шага по мосту, как он заходил под ногами ходуном. От испуга я чуть не запрыгнула Игорю на голову, отчаянно цепляясь за него обеими руками.

– Валерия, тебе нечего бояться. Я рядом. Я держу тебя, – увещевал меня муж, – Не бойся. Нам нужно перебраться на ту сторону реки, у нас там свое место для рыбалки. Пойдем же! – он медленно потянул меня на себя и отступая, попятился задом, не теряя со мной зрительного контакта.

Я доверилась ему и на подкашивающихся ногах медленно продвигалась вперед. Игорь подбадривал меня улыбкой, его глаза источали такую теплоту и нежность, что это вселяло в меня силы и уверенность. Переход по шаткому мосту, словно символизировал собой наши отношения, и я шла за ним, видя в нём надежную опору.

Михаил Ефремович покатывался со смеху.

– Не думал, что ты у нас такая трусишка!