Любовь похожа на тебя

Любовь похожа на тебя
Мира Градова

Все наши встречи были случайностью. Кроме последней. Тогда ты намеренно пришел за мной, спас меня и неожиданно для себя понял, что наше знакомство было неизбежностью. У нас с тобой не было шансов. Ни единого. Ты сломанный и не веришь в любовь. Значительно проще рычать на весь мир, чем обнажить душу. Ведь ты уверен, что у тебя ее нет. А я хочу любить, но не могу. Страшно довериться, а потом оказаться преданной. И все же у тебя получится зажечь мой огонек. А потом ты же его и погасишь. Мы с тобой противоположности: притянемся, дополним друг друга и сформируем единое целое. Всего лишь на миг. Перед тем, как рассыпаться на осколки…

Содержит нецензурную брань.

Мира Градова

Любовь похожа на тебя

Пролог

«Власть – это наркотик. Кто попробовал его хоть раз – отравлен ею навсегда.»

Winston Churchill

… Дикий рев машин врезается в уши и отражается глухим стуком моего сердца в груди. Я закрываю глаза, но продолжаю видеть картинку: пролетающие мимо тачки, крутые виражи на поворотах и столбы пыли. Толпа безумно вопит и захлебывается в истеричных возгласах. У каждого гонщика есть свой фан-клуб и теперь они будто соревнуются, кто кого переорет.

Я сижу в vip ложе и вздрагиваю от каждого скрипа металла и визга шин. Я знаю, чем закончится этот день. Знаю, что ожидает меня ночью. Знаю, и все равно сижу. Ведь выбора у меня нет – я главный приз для победителя.

– Страшно тебе?  – голос противный и слащавый.  – Ничего, то ли еще будет!

Сквозь дурман в голове и вату в ушах я слышу смех. Он угрожающий и опасный. Как и сам человек, который стоит у меня за спиной. Я чувствую, как он поглаживает моё плечо, и тошнота подступает к горлу. Кажется, что я уже не могу испытывать других эмоций, кроме отвращения и беспомощности. За прошедшие три дня я выкричалась, выплакала до суха глаза и сгорела до тла. Я превратилась в пепел. Нет больше ни слов, ни убеждений. Я просто товар. Дорогой презент в блестящей упаковке для лидера. Опускаю голову и с трудом поднимаю веки. Смотрю на свои едва прикрытые алым платьем коленки и сдерживаю вздох. Нельзя показывать свой страх. Цвет, блеск люрекса – выгляжу как проститутка. У похитителя нет вкуса и стиля, но тряпка явно из дорогих. Любоваться своим пошлым видом мне приходится недолго. Отвлекаюсь на новый вопль болельщиков и понимаю, что гонка завершена и они приветствуют своего чемпиона. Вот и все. Сейчас одна пытка закончится и начнется совсем другая. И если насилие над моим разумом я пережила, то издевательство над телом ни за что не потерплю! Момент найдется, я уверена! И тогда… Что я сделаю тогда, додумать не успеваю, так как меня заставляют встать, грубо берут за руку и торжественно передают кому-то в гоночном костюме. Человек в шлеме черного цвета с алой, как моё платье, молнией на боку, цепляется в моё предплечье и тащит к выходу.

Награждение завершено.

Аплодисменты благодарного зрителя!

Занавес.

Глава 1

«Чаще всего тяготят окружающих те люди, которые считают, что они никому не могут быть в тягость.»

Франсуа де Ларошфуко

Июль, 2016 г. Ася.

– На-а-астя!  – звонкий голос моей соседки бабы Клавы нарушает блаженную дремоту.

Делаю вид, что не слышу и продолжаю лежать в высокой траве под старой яблоней в своем небольшом дачном садике.

– Где ты, Анастасия?  – не унимается старушка.

Теперь точно не отзовусь! Упрямо хмурю брови и продолжаю скрываться. Просила же меня так не называть, все без толку! И знает ведь, что не откликнусь на “Настю”, а продолжает зазывать. Специально донимает “Анастасией”!

Как бы странно это не звучало, но свое имя я дико не перевариваю. С трепетом и гордостью отзывалась на него до определенного времени в моей жизни. А потом… потом все изменилось. Я изменилась. И имя моё тоже изменилось.

Воспоминания накрывают душным одеялом. Боль отзывается в грудине уже привычным эхом. Прошло два года, как не стало самых близких мне людей, но и по сей день никак не получается вздохнуть свободнее и легче. И будет ли вообще когда-нибудь иначе? Время же должно лечить? Ведь должно же? Прикрываю глаза и позволяю прошлому прикоснуться к своему настоящему.

Настенька. Настёнка. Настюшка.

Голос мамы звучит в голове и отдается вибрацией в сердце. В глазах закипают жгучие слезы. Не могу. Это слишком… свежие раны. Зажмуриваюсь как можно сильнее, чтобы сбросить минутную слабость. Зря я ее подпустила, не нужно было. Стряхиваю оцепенение картинкой, которая всегда мне помогает не забывать, кто я есть сейчас и почему я уже не Настя. Больше нет. Не слабая. Не доверчивая глупышка. Не наивное создание.

Скольких же мне усилий стоило приучить круг своих немногочисленных знакомых называть меня Асей? Будто ломала себя, предавала память о человеке, который подарил мне жизнь. Но по-другому я не могла. Страх услышать те голоса, зовущие меня по имени, заставил идти вперед. Стать кем-то другим, при этом оставаясь телом все в том же городе, в тех же жизненных условиях и обстоятельствах. Была б возможность, все бы бросила.

Билет. Плацкарт. Неизвестность. Бежать. Почему я этого не сделала? Знать бы. Хотя… Будущее такая сложная штука, что возможность осуществить этот нехитрый план мне все же предоставится. Забегая наперед, хочу напомнить известную всем пословицу: “Кабы знал, где упадёшь, то соломки бы подстелил”. Не знала я еще в тот жаркий июльский день, что в последствии мой побег будет не просто желанным и долгожданным, но и с багажом в виде боли, разбитого сердца и… смерти.

У меня довольно посредственная и скучная жизнь. Ничем не примечательная и обыденная. Я приложила все усилия, чтобы сделать ее такой. Было несложно убрать от себя подальше тех, с кем я общалась еще со школы и недолгой учебы в универе. Школьные отвалились сами, после трагедии в моей семье. Дальше просто новый номер, новый адрес и благодатная тишина. После поступления и нескольких месяцев обучения я более-менее тесно общалась всего с парой человек.  Общение прекратилось после того самого случая. Как отрезало… И все же некоторые, которых я не смогла отсечь и сжечь, как мосты, вот как эта настырная соседка, упорно отказывались принимать правила игры и каждый раз тыкали в меня “Настей”. Одно радует – таких осталось единицы. Для себя я твердо решила, что как только представится возможность, я поменяю имя в паспорте. Невольно улыбаюсь и представляю себе этот момент. Да, обязательно это сделаю! Будет новая личность!

Огнева Ася Андреевна.

А может заодно и фамилию переписать? Если делать апгрейд, так уже для всего. Хотя ее можно сменить, когда замуж выйду. Если выйду, конечно…

– Ну как знаешь, – мои размышления прерывает все тот же противный голосок.  – Скажу твоей Варваре, что тебя дома нет!

Ну что за черт! А ведь и правда так скажет! Резко поднимаюсь на ноги и выдаю свое местоположение. На лице худощавой женщины, которая стояла у забора, приложив руку козырьком к глазам, расплывается торжествующая улыбка. Она грациозно поворачивается и уплывает вглубь своего двора. Я же с видом побежденного, бреду в сторону дома.

Вот так всегда!

Глава 2

«Семью определяет не кровное родство, семья – это те, о ком ты заботишься.»

“South Park”

Я редко раздражаюсь. Не в моих правилах изливать на окружающих свое плохое настроение. Я из тех, кто просто уйдет, не разжигая конфликт. Знаю, что мягкий характер в нынешнее время – это своего рода погибель, но все же не могу себя заставить проявить агрессию, если ситуация мне не нравится. Вот как сейчас. Тем не менее я злюсь.

Торопливо иду вдоль кустов черной смородины, машинально отмечая про себя, что еще неделька, другая и можно будет собирать урожай. Если успею, конечно. А то в последнее время у меня на участке стали происходить странные дела: то клубнику кто-то соберет, то ни одного упавшего яблока под деревом не нахожу. И я догадываюсь, кто виновник всех этих необъяснимых происшествий. Настырной соседке ничего не стоит перемахнуть разделяющий нас забор. Правда я ни разу ее не поймала за этим занятием, но только она на такое способна! Эта женщина просто невыносима! Закрытый дачный поселок, дружить домами не принято, каждый ревностно охраняет свое личное пространство, но все равно баба Клава знает все и про всех. В общем, странный человек. Назойливая и тошная. Не приведи господь тебе постоять с кем-то у ворот или подъехать на чужой машине! Она тут как тут: с деловым видом принимается выдергивать несуществующие сорняки у забора или поливать цветы после дождя. Местное сарафанное радио.

Я всегда ровно относилась к соседке. Ну любит пенсионерка совать нос в чужие дела, кто из нас не без греха? Но когда она попыталась влезть в мою жизнь, я все же возмутилась. И с тех пор у нас взаимная соседская неприязнь. Есть веские причины для антипатии с моей стороны. Стоило мне остаться одной, как ко мне длинной очередью выстроились потенциальные покупатели на мой скромный участок. И это при том, что я не давала объявления о продаже дома. Я долго не могла сообразить, откуда ветер дует, кому так понадобилась моя собственность. А потом поняла. После очередного несостоявшегося “покупателя” я поймала злой и надменный взгляд Клавдии Ивановны. И даже расслышала бормотание что-то вроде: “Вцепилась в землю, голь перекатная…”.

Всегда знала, что она недолюбливала нашу семью. Но нам было все равно. Сухие приветствия и пожелания хорошего дня, вот и все общение. И мне казалось, что все так и останется. Но стоило умереть бабушке, соседушка как с цепи сорвалась. И яблоня ей тень на огород бросает, и забор скоро завалится на ее клубнику. И малины вчера было много, а сегодня она собрала всего маленькое ведерко. И вишенкой на торте стало: Настя, проститутка этакая…

Это я однажды паспорт на даче забыла и пришлось в срочном порядке ехать за ним на такси. Понятное дело, она это зафиксировала. И ей было не важно, что на машине были шашечки. Если не с водителем тискаюсь, значит любовник богатый. Все же старо как мир: “Наши люди в булочную на такси не ездят!”. Как-то так…

Отгадка такого ее поведения оказалась проста. Она сама себя сдала, когда в очередном своем словесном поносе случайно проронила, что старая дура не продала дом, а молодая профурсетка попробует жить на копейки и сама прибежит к ней с предложением. После этого мне резко стало просто плевать на ее шпильки и стенания. Стараюсь не замечать и игнорировать. И только вот эти “насти” продолжают больно подкалывать. Да уж, не стоило ее просить не называть меня так, может и не вспоминала бы мое имя…

Но даже этот прискорбный факт в виде назойливой сплетницы неопределенного возраста, не лишает меня удовольствия проводить как можно больше времени на своем небольшом дачном участке. Потому что в коммуналке, где у меня есть своя комната, соседи, увы, еще хуже. Поэтому я при любом удобном случае сбегаю сюда, в тишину и покой моего персонального рая. Знаю, что само употребление слова “коммуналка” звучит древне и пахнет плесенью. Но по-другому назвать место, где я нынче прописана – не получается.

Мой “дом” – это двухэтажное здание из красного облупленного временем кирпича, которое было построено для малоимущих семей на окраине города. За строением простирается пустырь, а еще чуть дальше городское кладбище. Очень живописное зрелище! На каждом этаже есть одна большая кухня и два совмещенных санузла в разных концах коридора. Стоит ли подробно описывать жителей этого чудного домика? Неблагополучные и аморальные – это самые приличные слова, которые я могу подобрать. А что еще стоит ожидать от тех, кого жизнь давным-давно выбросила на обочину и щедро присыпала пылью? До этого недоразумения под названием жилое помещение нет никому дела. Сюда не приносят почту, не приезжает скорая, не наведывается соцслужба, даже полиция и то чрезвычайно редкий гость.

«– По какому адресу происшествие?

– Завальная, 69-б?

– Есть жертвы?

– Нет? Хм-м, да-да, машину сможем прислать… в ближайшее время.»