Оставь мне музыку!

Эми весь урок косилась на Вирджин злобными взглядами, явно намереваясь закончить выяснение отношений. Нария и Люсиль всячески поддерживали подругу, тряся под партами кулаками. Но мести их не суждено было сбыться. Урок был последним, и, едва прозвенел звонок, Вирджин пулей вылетела из класса. Да, она позорно сбегала, но сейчас ей меньше всего хотелось разбираться ещё и с пустоголовыми одноклассницами. Впрочем, как и удостаиваться очередного допроса от Мэри. Если уж с кем и советоваться, то с матерью. Собственно, больше Вирджин всё равно никому не доверяла, а потом спешила домой со всех ног.

Боясь встретить одноклассниц на станции, она побежала через парк. Нестись по тенистым аллеям было даже приятно, а вот добравшись до города, Вирджин начала задыхаться. В цветочную лавку она влетела уже изрядно запыхавшаяся и вспотевшая.

– Вирджин? – В голосе леди Виолетт прозвучало удивление. – Что за ужасный вид?!

По счастливой случайности в лавке не было посетителей, и Вирджин бросилась в материнские объятья. Хрупкая леди Виолетт слегка пошатнулась от такого напора.

– Мама! – крепко сжимая тонкую материнскую талию, всхлипнула Вирджин. – Мама, я не знаю, как мне теперь быть! – И слёзы наполнили её глаза.

Наконец-то она смогла выплеснуть всё то, что копилось весь день. Нежные объятья матери и сладковатый аромат цветочной лавки стали спусковым крюком для бурлящих внутри эмоций.

– О, дорогая, – Рука леди Виолетт прошлась по рыжим волосам Вирджин. – Ну же, моя девочка, почему ты плачешь?!

Слёзы продолжал литься, обжигая щеки и стекая на материнское платье. Вирджин негромко всхлипывала, и плечи её то и дело сотрясались.

– Я сегодня нагрубила омэйю! – чуть отстранившись, наконец, выдала она. – Я отказала ему и…

– Милая, я всё знаю, – леди Виолетт мягко улыбнулась.

– Знаешь?

– Конечно. Эдгар-сама приходил с новыми извинениями. И, думаю, они тебя должны вдохновить!

– Извинения? Вдохновить? – Вирджин оказалась совершенно сбита с толку.

– Он принёс тебе подарок. – Улыбка леди Виолетт стала шире.

– Но почему? Я же оскорбила его брата! – не унималась Вирджин.

– Боюсь, всё было не совсем так, – заметила леди Виолетт. Она, наконец, отстранилась от дочери и вернулась к прилавку. – Ты, видимо, была так шокирована, что напридумывала себе лишнего.

– Но вся Сеть теперь осуждает меня!

– Обсуждает, – поправила леди Виолетт, добавив: – И в этом нет ничего плохого, – Она чуть наклонилась и, пошурудив на полке, выудила длинный алый футляр, который и выложила на прилавок.

– Что это? – Взгляд Вирджин тут же оказался прикован к внезапному подарку.

– Как видишь – флейта. Причем, позволь заметить, очень приличного бренда! Не думаю, что мы с твоим отцом когда-нибудь смогли бы позволить для тебя такое…

– Как же так! – только и смогла выдохнуть Вирджин, подходя ближе к невероятному подарку. Её руки сами потянулись к дорогому инструменту. Пальцы коснулись гладкого покрытия, пробежались по золотой гравировки известной фирмы и, наконец, коснулись хитроумного замка. Футляр тихо щелкнул и приоткрылся, обнажая богатое содержание. Флейта блестела серебром на чёрной бархатной подушке. Вирджин просто не могла оторвать взгляда от филигранной работы. Механизм, явно собранный вручную, поражал лаконичностью и оригинальным стилем в креплениях. Спицы, соединения, винты – всё было настолько совершенно, что даже страшно было прикоснуться. Инструмент годился скорее для музея, чем для домашнего музицирования.

– Разве я такого достойна? – не сводя взгляда с флейты, прошептала Вирджин.

– А почему бы и нет? – в свою очередь спросила леди Виолетт. – В конце концов, почему бы не извлечь для себя пользу? Выходка Эри-сама на вершинах всех новостей, но это даже хорошо, ведь благодаря ей, заметили и тебя! Омэйю любят всё необычное и яркое. Теперь тебе надо снова удивить их – своим талантом!

Слова матери убедили и вдохновили Вирджин. Ей нестерпимо захотелось опробовать новый инструмент, который стал для неё самым большим потрясением за день. Он был великолепен. Флейта, казалось, играла сама, едва стоило к ней прикоснуться. Она была словно живая, реагируя на малейшие нюансы и пожелания Вирджин. Нежный серебристый звук, казалось, проникал в самое сердце! Разве можно было мечтать о большем? Вдохновлённая, Вирджин провела весь вечер играя на флейте и лишь перед сном вновь включила злополучный айпи. Шквал сообщений обрушился на её страницу, а просмотры голограммы и вовсе били все рекорды. Миллионы ссылок вели на многочисленные обсуждения: новость воистину оказалась вирусной, и самые известные ток-шоу тут же подхватили её. Перелистывая призывные кричащие заголовки, Вирджин дёрнулась при виде голограммы с Ву. Нервно сглотнув, она нажала на просмотр и с замиранием сердца принялась слушать реакцию омэйю.

– Мы не знаем предыстории. – Глубокий голос Ву воздействовал на Вирджин чарующе. Волнение только усиливалось, так что сбивалось дыхание. А омэйю продолжал улыбаться и сверкать золотистыми глазами. Его длинные лиловые волосы были уложены в сложную причёску, и несколько локонов красиво ниспадали на дорогой золотистый пиджак. Ву чуть хмурил свои тонкие лиловые брови, словно въедливые расспросы журналистов его слегка напрягали.

– Но должен заметить, что польщён такой ярой защитой фанатки! Конечно, это приятно, но, главное, чтобы у девушки в связи с этим не было проблем. Всё-таки мой статус довольно высок, и я могу не обращать внимания на недовольные подростковые комментарии и едва ли нуждаюсь в защите.

У Вирджин слегка отлегло на сердце, и в то же время стало ужасно тоскливо. Она и сама понимала, что Ву во всём прав. Известные личности давно привыкли к злым высказываниям и откровенной клевете, едва ли слова Эри и в самом деле могли его задеть! А она поступила, как последняя дурочка!

– А Вы не хотели бы познакомиться с ней лично?

– Даже не знаю, всё-таки вот-вот начнётся фестивальная пора, и я собирался посетить Айм…

Вирджин, наконец, выдохнула. Всё оказалось ненапрасным. Ву придёт. Всё-таки мама тоже сказала правду: Эри сделал Вирджин рекламу, и теперь её выступления будут ждать. С этой счастливой мыслью она выключила айпи и накрылась одеялом. Сражаясь с бесконечной чередой назойливых мыслей, Вирджин, без конца ворочаясь, никак не могла успокоиться. Она вновь и вновь вспоминала слова Ву, и те сначала окрыляли её, а потом, снова печалили. То ей казалось, что шансы произвести на омэйю впечатление у неё довольно высоки, то накатывало ощущение, что роковая встреча с Эри, окончательно погубила её будущее. Мысленным терзаниям не было ни конца, ни края. Вирджин в сотни раз прокручивала в голове всё происходящее: как назло вспоминались особенно едкие комментарии одноклассниц и резкий резонанс в Сети. Осуждение, зависть, откровенная злоба. Когда-то она уже переживала подобное. На выпускном из младших классов её некогда лучшая подруга приревновала Вирджин к однокласснику. И не просто приревновала, а устроила жуткую сцену, порвав красивое выпускное платье Вирджин и наговорив ей при всех кучу гадостей. Кажется, тогда голограммы тоже ходили в Сети. Но Вирджин было всего девять, и она не до конца понимала, насколько жадно общество накидывается на подобные сенсации. Для неё то событие стало серьёзной травмой, приведшей, в конечном счёте, в школу для девочек и к занятиям музыкой.

С выпускного они с мамой возвращались через парк, и так как вечер был праздничным, повсюду играла музыка. Большую часть дороги домой Вирджин проплакала, хотя леди Виолетт всячески её утешала. Кажется, она даже купила ей большое шоколадное мороженое, хотя в ту пору отец ещё перебивался случайными заработками, а школа брата стоила неимоверно дорого. Мама отвела её в небольшую тенистую беседку возле пруда, где Вирджин, постепенно успокаиваясь и поедая солоноватое от слёз мороженое, впервые услышала невероятную мелодию. Лиричную, нежную, немного похожую на колыбельную и в то же время очень современную, хотя в ней солировала скрипка. Мелодия так ярко запомнилась Вирджин, что вскоре стала её самой любимой. Она хотела не только петь её, но и играть. К сожалению, в новой школе скрипку не преподавали, но старая учительница по музыке некогда играла на флейте и согласилась давать дополнительные уроки. Эти занятия оказались настолько увлекательными, что юная Вирджин очень скоро стала предпочитать их общению со сверстницами.

Уснуть удалось лишь к утру, и то всего на пару часов. В школу категорически не хотелось идти, но леди Виолетт настояла.

– Сейчас нельзя отступать и прятаться! – уверяла она Вирджин. – Иди с гордо поднятой головой: ты поступила так, как считала нужным! В нашем мире женщине надо быть храброй и сильной, а не сдаваться из-за злых языков и чьей-то невоспитанности!

Леди Виолетт умела поддержать в трудную минуту. Вирджин почти уверилась в своих силах справиться с ситуацией, но по мере приближения к школе всё больше трусила. У ворот она сначала нервно огляделась, после чего резко ускорила шаг, желая поскорее скрыться за стенами здания.

– Поразительная наглость! Я бы после такого скандала месяцами из дома не вылезала! – донеслось до Вирджин. Эми, Нария и Люсиль гордо шли по самому центру аллеи, заполонив собой почти всю дорогу, так что желающим их обогнать приходилось забираться на бордюр. Собственно, Вирджин так и поступила, но теперь вынуждена была слушать новые колкости.

– Вчера в шоу Уоллера говорили, что прилюдный отказ омэйю, считай, крест на карьере! – самодовольно заявила Люсиль.

– Можно подумать, нашей мисс Нахалке и раньше что-то грозило, – фыркнула Нария.

– Один процент! – хмыкнула Эми.

– Одна сотая процента! – подхватила Люсиль.

– Не велика разница с нулём! – издав злобный самодовольный смешок, произнесла Нария.

Вирджин ещё ускорилась и радостно выдохнула, заметив, что до школьных дверей остались считанные шаги. В класс она вошла за пару секунд до звонка, и любопытная Мэри, подскочившая при её виде с места, не успела задать и пары волнующих вопросов, явно вертящихся на языке. На счастье Вирджин, вслед за ней сразу же вошла учительница и в очередной раз повторила уже набившее оскомину предупреждение:

– Экзамены не за горами, и тем из вас, кому не повезёт на фестивале, придётся их сдавать. Поэтому снова решаем логарифмы!

Одноклассницы Вирджин застонали и с явной неохотой принялись за уравнения, попутно жалуюсь друг дружке на ненавистную алгебру.

– И где нам это только пригодиться! – возмущалась позади Вирджин Эми.

– Слишком умные девушки не привлекают омэйю! – жаловалась Нария.

– Скорее бы уже фестиваль! – ныла Люсиль, и только Вирджин была рада математике как никогда прежде. Пусть она сама, как почти все её одноклассницы не отличалась способностями к вычислениям, но решение трудных задач хорошо отвлекало. Никто не шептался за спиной, да и самой некогда было думать о глупостях. Однако не успела она закончить второе уравнение, как её айпи нервно завибрировал.

– Вирджин из Дома Вийе, вас вызывают к директору! – сообщила учительница. Взгляд её при этом был совершенно нечитаемым, потому оставалось непонятным: страшиться ли или радоваться этому вызову. Может, Вирджин хотят отчислить накануне фестиваля? От страха ноги слегка подкашивались, а сердце в груди бешено билось как у кролика.

Кабинет директора находился в том же коридоре: всего пара дверей да лестничный пролёт. Столь короткий путь Вирджин показался дорогой на эшафот. Добравшись до двери, она нервно поднесла руку к сканеру. Красный датчик окрасился в зелёный и проход открылся.

В кабинете директора Вирджин была лишь однажды – за день до поступления в эту школу. Она приходила сюда с матерью и хорошо запомнила тёмную неуютную комнату, напичканную дорогими вещами без всякого вкуса и идеи. Здесь были и золотые настенные часы, и здоровый хрустальный глобус, и роскошные парчовые портьеры, и широченные кожаные кресла. Собственно, за пять лет кабинет не сильно изменился, разве что на столе прибавилось дорогих побрякушек.

– А вот и наша Вирджин, – поприветствовала её улыбчивая дородная директриса.