Головы с красивыми детскими лицами

Но она кривила душой.

Признав это, Мария рывком поднялась из приседа со штангой и остервенело сдула упавшую на правый глаз челку.

Кое-что все же осталось вне ее контроля. Как и всегда, Мария сбросила руку Олега со своих волос, почувствовав натяжение его мускул. Как обычно, согласилась быть снизу только после того, как добилась мольбы. Как ни раз до этого, лежала без единого намека на приближающийся оргазм и ждала, когда Олег кончит. Но вчера он сделал то, о чем прежде не позволял себе даже заикнуться: широко распахнув глаза в кромешной тьме, Мария почувствовала, как на лобок и выше по животу легли дорожки спермы.

Лицо Марии побагровело, и десятикилограммовая штанга на плечах была здесь ни при чем.

Конечно, она накричала на него за то, что он что сделал это без предупреждения, но на те пару секунд, которые Олег еще провел на ней сверху, Мария оторопела настолько, что не сумела отреагировать так, как ей казалось правильным отреагировать.

Надо было лягнуть его ногой в лицо, стряхнуть на него его же сперму…

Она представляла, как делает это снова и снова, но в этот зажеванный фильм встревало воспоминание из реальной жизни: как она молчит две бесконечно-долгие секунды, тупо глядя в черный потолок. Как соскакивает с кровати, отталкивает с дороги Олега и бежит в ванную. Как не глядя смывает с себя жирную белую массу. Как, перекрикивая бьющую о дно ванны воду, извергает ругательства в щель приоткрытой двери.

Мария шипела от тяжести – не штанги, а осознания того, что может теперь только воображать сцены достойной его поступка расправы.

«…Опять».

Мария стащила с плеч штангу, вернула на стойку и, не дав себе отдышаться, взяла в правую руку гантель шесть килограмм весом, а левой – зафиксировала точку опоры.

– Надсадишься с непривычки, – сказал Сергей. Он работал персональным тренером в этом клубе уже который год, имел развитую мускулатуру, но в основном Мария заставала его бродящим по залу в ожидании клиентов. – Сделай перерыв.

– Не нуждаюсь в советах.

– Давно тебя не видать. Куда пропадаешь?

– Тебе какое дело? – рявкнула Мария, рванув гантель к себе.

– Понял. – Сергей кисло улыбнулся, вскинул руки ладонями наружу и развязно зашагал назад. – Если понадобится персональная тренировка – к твоим услугам.

Мария смотрела прямо перед собой, сжав челюсти так, что в одном из зубов опасно застонала старая пломба. Но это было все же лучше, чем дать слететь с губ тому, что ей так сильно хотелось высказать сладкому качку.

Рывками Мария поднимала к себе гантели опять и опять. Она думала о том, почему не лягнула Олега сразу, как он сделал то, что сделал; о том, что не сумела ударить отца, который бил ее мать до тех пор, пока не загремел в тюрьму. И ни с тем, ни с другим возможности сделать то, что она должна была сделать сразу, больше не представится: с Олегом – промедлила, а отца видела в последний раз в том возрасте, когда могла лишь прудить в ползунки.

Мария презирала мать за то, что она рассказывала ей о домашнем тиране только в положительном ключе. За то, что каждый вечер писала ему письма, половину которых даже не отправляла. И за то, что намеренно капала слезами на те строчки, в которых умоляла отца из тюрьмы сразу возвращаться в семью.

Больше слабовольной матери Мария ненавидела только его самого – отца, который не оставлял живого места на столь зависимом от него человеке. Мария с нетерпением ждала момента, когда он выйдет из тюрьмы, чтобы избить его так сильно, как сможет. Днями и ночами напролет, слушая горестные завывания матери, она представляла, как терзает его, скачет сверху и лупит, а во все стороны от него летит кровь.

Но мечтам Марии не было суждено сбыться: за плохое поведение и попытки побега срок тюремного заключения отца становился все длиннее и длиннее, а несколько лет назад он ввязался в потасовку, в которой один из заключенных убил его острым как заточка камнем во время прогулки. Когда в дом пришло известие о его смерти, плакали обе: мать – от горя, Мария – от рухнувшей надежды с ним поквитаться.

…Но чем больше бицепсы походили по ощущениям на ноющие зубы, тем быстрее Мария овладевала собой. Рой гудящих обид, бессилия и сожаления уменьшился до размеров одной навозной мухи, а затем и вовсе потерялся в потоке других мыслей. Душ она принимала в восхитительном звуке плещущейся по кафелю воды. Наконец на смену бури пришел штиль, и качка прекратилась.

Посвежевшая, с не до конца просушенной челкой, Мария остановилась в нескольких шагах от своей машины: с букетом цветов посреди широкой парковки ее караулил Олег.

Мария без улыбки приподняла подбородок и сложила руки на груди в ожидании того, что он намеревался делать дальше. За время, что он поджидал ее с тренировки, Олег наверняка поймал на себе много смеющихся взглядов и должен бы был вздохнуть с облегчением при появлении Марии. Но он стискивал уже изрядно помятый у основания букет все с той же силой, переминался с ноги на ногу и облизывал губы от недостатка слов.

– Маш, – выдавил он секунду спустя. Она быстро осмотрела его с ног до головы и вскинула брови – мол, вся во внимании. – Маш, прости меня пожалуйста. Я виноват.

– Уже слышала это утром. Что-нибудь добавишь?

– На меня что-то нашло. Конечно, я сначала должен был спросить… что ты об этом думаешь.

– Что я думаю по поводу того, чтобы ты на меня кончил? – Мария пыталась выдержать убийственный тон, но на последнем слове прыснула. Олег нервно улыбнулся. – Ага, стоило бы. – Она отсмеялась в ладонь и вновь скрестила руки на груди. – Это было просто отвратительно, чел.

– Согласен. – Олег встал на одно колено и протянул ей букет красных астр. – Вот. Можешь положить их на мою могилу.

Мария откинула голову и захохотала. Она на ходу протянула руки и приняла букет.

– Да встань ты уже!

Олег поднялся, отряхнул колено и поцеловал ее в подставленную щеку.

– Ты меня прощаешь?

– А куда деваться? Но никогда больше так не делай, понял?

– Ни за что, – горячо пообещал Олег и открыл ей дверь машины – с пассажирской стороны. – Позволь сесть за руль мне. Отвезу, куда захочешь. – Он на секунду задумался. – Кроме монастыря, куда ты наверняка собиралась уехать сегодня вместе с вещами.

– В парк хочу, – сказала она. – И я буду мороженое. Шоколадное.

– Ты же только с тренировки?

– Ага, твой рожок тоже съем.

Вместе с тем, как с ее стороны захлопнулась дверь, смех Олега стал едва слышен. Он обошел «Крузак» и мгновение спустя уже поворачивал ключ зажигания.

– Может, скоро я буду забирать тебя с работы сам, – сказал Олег вдруг.

Мороженое было съедено, парк – исхожен вдоль и поперек. Теперь они шли, держась за руки, по освященной фонарями набережной к подсвеченному неоном Мосту Влюбленных. Река Т. качала на мелких беспокойных волнах блики света и черноту надвигающейся ночи. Люди вокруг зябко кутались в пальто и куртки, дышали в ладони, грели носы, а незанятые объятиями руки прятали глубоко в карманы. Осень больно била по голеням девушек, которые хотели успеть перед холодами восхитить своих молодых людей трикотажными платьями.

Мария вскинула на Олега вопрошающий взгляд. Они уже были недалеко от Моста, и сейчас его лицо подсвечивалось голубым.

– В смысле?

– Еще несколько таких заказов, как тот, что я получил накануне – и, думаю, смогу купить себе машину. Конечно, ты сможешь брать ее, когда захочешь.

– Ого. Какую насмотрел?

Олег замялся.

– «Мазду 6», – сказал он. – По крайней мере таков план.

– Со вторичного рынка?

– Ну… нет, новую.

– О как! – Мария смотрела на него во все глаза. Он отвернулся, в своей обычной манере пряча робкую улыбку. Но Мария не отставала: она потрепала его за руку, под которую он ее вел. – Почему раньше не сказал? Долго копил?

– Ну так, потихоньку, помаленьку… Конечно, когда заказы на фотороботы пошли, с этим стало полегче.