Падший ангел

– Вы потеряли два килограмма с нашей последней встречи, хотя должны были набрать, мисс Скотт, – доктор Робинс качает головой. – Вы начали проходить терапию?

Спускаюсь с весов и киваю. Доктор Робинс указывает на кушетку, и я ложусь. Она не отчитывает меня за потерю веса, даже когда видит выпирающие кости на ребрах и ключицах. Мы сразу поняли, что беременность будет трудной. Я сделала немало усилий, чтобы продержаться почти до седьмого месяца. Мы с моим малышом были бойцами.

Доктор Робинс приступает к УЗИ. Морщинки на ее лице наконец-то расправляются, и она улыбается.

– Ребенок в порядке, никаких патологий, – говорит доктор Робинс, показав мне монитор. – Может быть, сейчас вы хотите узнать пол? Сейчас почти все опасности позади.

Неуверенно смотрю на изображение своего ребенка. Он или она в порядке. Я так боялась лишиться и его, что отказывалась узнавать пол. Вдруг я бы потеряла его, уже начав придумывать имя или даже покупая одежду? Мой психолог убедил меня сделать шаг навстречу нормальной жизни, так я и поступлю.

– Хочу, – выдавливаю я.

Доктор Робинс улыбается чуть шире.

– Девочка, – шепчет она, словно боится меня спугнуть. – У вас будет девочка со стальным характером, Келли.

По щекам струятся слезы, и я кладу руку на свой живот. Прости, малышка, что тебе пришлось сражаться еще до появления на свет.

***

Тара с умилением глядит на снимки УЗИ. Эта татуированная рокерша с ярко-красными дредами и пирсингом почти во всех возможных местах едва сдерживает слезы и отправляет фотографии моей малышки своему мужу. Мы познакомились с ними несколько месяцев назад, когда мы с Оли только приехали в Тандер-Бей. Тара – владелица кафе, расположенного возле мотеля, где мы остановились, пока искали жилье. Как-то так вышло, что у родственников Тары был дом, который они не могли продать. Мы случайно заговорили об этом, и спустя неделю я уже обставляла его.

Дом неновый, но крепкий и очень уютный. Он расположен на окраине, возле леса. До ближайших соседей идти не менее десяти-пятнадцати минут. Мы с Оли хотели уединенности и были в восторге, увидев его. Двухэтажный, просторный, приглушенного зеленого цвета с высоким забором, садиком и бассейном на заднем дворике. Сад я пока не восстановила, да и для купания рано. На дворе март все-таки.

На телефон приходит уведомление, и я открываю сообщение:

«Здравствуйте! Хочу посмотреть дом. Вы еще его показываете?»

Терапия у психолога, витамины и все процедуры для сохранения беременности заметно опустошили мои накопления. Оли, к тому же, начал заниматься в театральном кружке, а он тоже недешевый. Теперь мне надо покупать все для рождения дочери, а так как какое-то время я не смогу работать, я решила сдавать в аренду второй этаж дома. Я не сразу пришла к такой идее, но деньги мне нужны. На второй этаж есть отдельный вход, есть свой санузел. Конечно, кухня одна, как и гостиная с прачечной, но они достаточно изолированы. Нам с Оли и малышкой вполне хватит оставшихся четырех комнат на первом этаже.

Я свыклась с мыслью о соседе или соседях, но вот люди оказались придирчивы. Одни жаловались на отдаленное расположение, другие – на несовременный ремонт. Да, дом не был примером стиля хай-тек, но в этом и был его шарм. Он семейный и простой. Ладно, признаюсь, что главная причины несостоявшихся сделок – моя беременность. Сколько бы раз я ни говорила о хорошей шумоизоляции, они больше мне не звонили.

В основном я рассматривала женщин, а сейчас мне написал Декстер. Вряд ли он окажется женщиной, да? Поджав губы, думаю, что ему ответить. Может быть, он женат? Или ищет жилье для сестры или подруги? От показа ничего же не случится. Я всегда смогу отказать.

«Здравствуйте! Да, когда вы сможете подъехать?» – отвечаю я.

«Через час подойдет?» – мгновенно пишет Декстер.

Согласившись, я убираю телефон и говорю Таре:

– Новый потенциальный сосед хочет посмотреть дом.

Тара отрывает глаза от снимков УЗИ и вопросительно поднимает бровь. Она прекрасно знает, что мужчин я не рассматривала.

– Хочешь, я заберу Джуда завтра? – Тара говорит про Оливера. Ее дети уехали в колледж летом, и им с мужем очень нравилось сидеть с Оли, вспоминая, как она говорит, молодость. – Мы хотели взять пиццу и поиграть в настольные игры.

– Я спрошу у него, хорошо? – обняв Тару, я беру еду, которую она почти насильно дала мне, и ухожу из кафе.

По пути домой я заезжаю в театр за Оливером. Ужин нам готовить не придется, и я смогу поделиться новостью с братом. В новых документах он вновь стал моим братом, а не сыном, но я позаботилась о чистых бумагах об опеке. Мне очень не нравилась идея о том, что Оли должен будет называть меня мамой. Это неправильно.

От мыслей о маме мне все еще больно. Я вижу ее мертвые глаза, смотрящие в никуда, и злюсь. Прошло время, но ненависть не прошла, как бы я ни желала оградить свою доченьку от этого. Мне плохо от мысли, что мой ребенок будет расти без отца. За это я тоже ненавижу.

Когда мы подъезжаем к дому, Оли помогает мне с сумками и складывает еду в холодильник, пока я привожу в порядок часть дома, на показ которой скоро придут. Сев в гостиной, зову брата. Оли прибегает со стаканом сока и горстью витаминов. Конечно же, я забыла о них. Сажу Оливера к себе на колени и достаю снимки УЗИ. Брат заинтересовано смотрит на картинки и догадывается:

– Ты узнала, кто у тебя в животике?

Оли говорит на итальянском. Мне так не хватало моего тайного языка, что я предложила брату выучить его. Он с радостью согласился. К тому же, так мы можем секретничать прямо на людях. За месяцы нашей жизни в Тандер-Бей итальянский язык стал традиционным в нашем доме. Конечно, пока Оливер знал мало, и мы не откинули английский язык.

– Это девочка, – улыбаюсь я.

Оливер радостно обхватывает мою шею и обнимает.

– Когда объявим голосование за имя? – уже на английском спрашиваю я. – Тара, ее муж и дочь, Лесли и Чарли участвуют.

Оливер спрыгивает с моих колен и садится рядом.

– Может быть, на твой день рождения? – предлагает он, а до меня только доходит, что через каких-то три недели мне исполняется девятнадцать. Оливер, похоже, замечает замешательство на моем лице и хмурится: – Селена, ты забыла о своем дне рождения? У тебя память, как у старушки.

Возмущенно щиплю его за бок и восклицаю:

– Я просто беременна, маленький грубиян!

От моего праведного гнева Оливера спасает звонок в дверь. А вот и возможный сосед. Держась за поясницу, поднимаюсь с дивана и ступаю к парадному входу. Не могу сказать, что сегодня много ходила, но ноги отекли и жутко болят, как и спина. Официально заявляю, что все рекламы и фильмы, где беременные женщины постоянно улыбаются и едва ли не скачут по радуге, – полный бред. Это придумали мужчины, которые считают, что выращивать нового человека в своем теле легко. На деле же, я могу сравнить беременность с Лернейской гидрой. Когда прекратился токсикоз, вместо него появились газы и боли в спине. В общем, отрезаешь голову одной проблеме, и на ее месте появляются две новые.

Очень легко, не так ли, вы, женоненавистники?

Отпираю замок и вижу… видимо, Декстера. Ни за что! Он жить со мной не будет. Нахмурившись, оглядываю его с ног до головы. На вид ему около двадцати-двадцати пяти. Декстер стройный, с крепкими мышцами, узкой талией и широкими плечами, выше меня на добрую голову. Темно-каштановые, почти черные, волосы уложены назад, и несколько прядей падают на лоб. Мое мертвое либидо слегка шевелится, когда я натыкаюсь глазами на острые, точеные, как у скульптуры из «Метрополитена», скулы. Декстер выглядит, как модель. Я серьезно. Он вполне подходит на роль влажных мечтаний всех девочек, потому что он олицетворение клише «плохой парень». Даже одет он подобающе: черные джинсы, облегающая белая футболка и кожаная дубленка. Готова поспорить, что в теплое время года он носит косухи. От дальнейших разглядываний меня спасает замешательство, ярко исказившее лицо Декстера. Его кофейные глаза буравят мой живот, словно мой потенциальный сосед впервые видит беременную женщину. Он часто моргает, пытаясь понять, видится ему или нет.

Класс, еще один ненавистник беременных.

– Ты… беременна? – глубокий голос с легкой от курения хрипотцой звучит не менее ошарашено, чем выглядит Декстер.

Закатив глаза, одергиваю край домашней футболки и бурчу:

– А ты экстрасенс? Никогда беременных не видел?

Декстер встряхивает волосами и пытается скрыть свое удивление, придав лицу спокойствие. Прежде, чем пригласить его в дом, сразу объявляю:

– Если будущий ребенок – проблема, то уходи сразу.

Честно говоря, надеюсь, что он откажется, потому что такие красивые мужчины точно должны приводить своих подружек в дом. С будущим ребенком мне такого не надо. К тому же, сами мужчины… я не доверяю им. Последние мужчины в моей жизни уничтожили мою жизнь.

Дергаю накладной протез, невольно вспоминая все, что случилось в Нью-Йорке, пока Декстер думает. Мужчина проводит ладонью по волосам, убирая их с лица, и качает головой.

– Нет, это не проблема, – все органы сжимаются, но я все же отступаю назад, пропуская его. Декстер оглядывает коридор и указывает на лестницу: – Спасибо. Моим будет второй этаж?

– Да, – киваю я, поджав губы. Надо как-то его спугнуть, потому что пока перспектива соседства с Декстером мне не нравится. – Со мной еще живет младший брат.

Декстер пожимает плечами и протягивает мне руку.