Молох Мори

– Не замечала, что лавочки посвежели. Да и что бычки у нас водятся, – задумчиво уронила торговка.

Нагнувшись к Районе, Лэндон облокотился локтям на столешницу. Вид его казался заговорщическим, точно раскрыть он собирался страшный секрет. О'Лири придвинулась поближе

– Я слышал, что даже Оскар стал ходить к нему на исповедь.

– Брехня, – отмахнулся Тиган.

– Точно вам говорю. Этот паренёк слишком часто повадился церковь посещать.

– Может, Алистер просто прикормил этого оболтуса, – отозвался Эвиш и обнял себя за плечи. – Мамка его мне платит, чтобы математике учил. Тот ещё тугодум, скажу я вам. Дела духовные – не его уровня.

– Говорю же, брехня!

– Как бы там ни было, Района, но остров понемногу преображается с появлением пастыря. Такое проделать может только святое лицо, – подытожил Лэндон и удалился с подносом прочь.

Мужичьё охотно кивнули и повернулись друг к другу. О'Лири устало заглянула в кружку пива. Золото в нём покоилось под тонким слоем пены, искрящегося и тающего на глазах, точно маленькие жемчужины. Пузыри плели кружево на пшеничном покрывале, рисовали узоры, что начинали тихонечко окатывать лицо прохладой, стоило поднести лицо слишком близко к сосуду. Торговка схватилась за кружку и сделала ещё глоток. Кипень окатила внутренние стенки, а затем растворилась, как прибрежная пена, омывающая скалы. Района тихо прошептала:

– Кто он такой, чтобы менять Мори? Это ведь Мори меняет людей, а не наоборот.

Впервые в жизни не допив пиво, О'Лири покинула паб. К её удивлению, дождя не было, хотя, казалось бы, шум того доносился, когда женщина была внутри таверны. Даже земля почти высохла, будто бы и не моросило по дороге сюда. Странно, но ведь нога ныла. А она никогда не ныла понапрасну. Неужели и погода глумливо приняла в привычку переменчивость? Продавщица нахмурилась, уставившись на небо. Оно в ответ молчало, проносясь перед взором хмурыми тучами. "Значит, ещё пойдёт", – решила Района и уверенно шагнула вперёд.

Манус сидел на скамейке напротив пустующего дома. Лицо его было задумчивым, равно как и всегда. Вьющиеся пряди у основания шеи торчали из-под кепки, покатые плечи устало вздымались от вдохов. Он глядел на дом Бенджи. Тот, наверное, глядел в ответ сквозь тёмные окошки. Когда О'Лири подходила к старику, тот вертел в руках трубку, но не курил. Торговка подсела.

– Здравствуй, Района.

– Где ты был? Я искала тебя.

– Вчера поздно лёг спать, – сухо бросил Манус. – Поздно встал. Позже, чем обычно.

– Я ходила к тебе домой и стучала, – возмутилась морийка.

– Должно быть, не слышал.

Района покосилась на Мануса. Взгляд его был суровым, но не более суровым, чем каждый день. Морщины не казались глубже положенного, а тонкие губы не сжимались сильнее привычного. Только грудь старика вздымалась при вдохах, но не опускалась обратно, будто тот не выдыхал вовсе.

– Всё в порядке? – спросила магазинщица.

– Да. Почему ты спрашиваешь?

– Потому, что знаю: врёшь.

Манус не смотрел на собеседницу. Района, последовав за его взглядом, уставилась на дом Бенджи. Тот пустовал. Пахло травой – кто-то совсем недавно скосил всю зелень на палисаднике. Да и на окнах не было следа от недавнего мелкого дождя. Сквозь чистые стёкла кто угодно мог глядеть изнутри.

– Как думаешь, куда он делся? – тихо спросил Манус.

– Мне кажется, утопился, – задумчиво ответила Района.

– Не может быть. Волны принесли бы его обратно.

– Это всё сказки.

– Откуда ты знаешь? Всё возвращается на Мори. Живым или мёртвым. Ты ведь вернулась.

Района не нашлась с ответом. Вдохнув – и выдохнув, – она потёрла ладонями бёдра. Манус, будто вторив ей, вдохнул. Но выдоха женщина не услышала.

– В любом случае Бенджи сейчас в лучшем мире. Не то, что мы, – проронила О'Лири и стыдливо опустила голову.

– Он был так молод. Чуть старше Оскара.

Манус тихо роптал, но шёпот его звучал сокрушительнее любого плача. Района вновь покосилась на старика. Ничего особенного.

– Как думаешь, сюда нагрянет война?

– Вряд ли, – ответила торговка.

– Алистер говорит, весь мир раздирают пожары.

– Мне хочется верить, что мы никогда не узнаем на своей шкуре её невзгоды, – промолвила О'Лири, а затем усмехнулась. – Впрочем, отчасти уже узнали. Но лишь немного, к счастью.

– Да. Вот и Алистер говорит…

– И ты туда же, Манус? – проворчала Района. – На этом острове говорят хоть о чём-нибудь ещё? Только и делаете, что перемываете все кости этому пастырю.

– Ты не понимаешь, Района. Он – мост во внешний мир. Хоть что-то свежее на острове.

– И что тебе даст этот мост? Боже, будто до него на Мори и жизни не было.

Старик уставился на морийку, широко распахнув глаза, а затем разочарованно покачал голову. О'Лири была уверена, что права. Но всё же взгляд Мануса заставил её поёжиться. Тот, наклонившись, облокотился на колени и поник головой.

– Ты помнишь, где мы схоронили Томаса, верно? Давно была за его домом? Вспомни кладбище.

– Не начинай…

– На Мори больше мертвецов, чем живых. И этим всё сказано. Остров гибнет.

– Не драматизируй, Манус, – пробубнила Района.

– Из всей ребятни на этой жалкой земле остались лишь дети Эдалин и Маргарет. Ну и Оскар, разве что. Одни старики, которые сегодня-завтра сгинут.

– И что с того? Может, скажешь, что остров проклят? – лавочница усмехнулась. – Мол, на Мори завёлся божок, требующий жертв. Никто отсюда не может сбежать, даже те, кого занесло случаем. А учитывая, что своих становится всё меньше, остров заманивает людей с моря.

Манус выпрямился. Грудь его расширилась на глазах от глубоко вдоха. Лицо сделалось суровым. Сильнее обычного. Глаза сузились, будто им сделалось холодно от морозного ветра.

– Скоро здесь ничего не останется. Вот он, Молох этого острова. Душегуб Мори.

– Какое ко всему этому имеет отношение мутный тип Алистер? Вы просто купились на его лесть.

Района раздражённо махнула рукой и отвернулась в другую сторону. Видеть пустующий дом Бенджи она больше не могла. То ли обида, то ли разочарование жаром клокотало в груди торговки. Но когда Манус наконец закурил трубку, её словно немного отпустило. О'Лири бросила нерешительный взгляд на собеседника. Старик всегда курил. А Района всегда не любила перемены.