Молох Мори

– Что-то меняется, – прошептал Манус.

– Не хочу, чтобы что-то менялось. Пусть Мори остаётся неизменным.

– Ты про остров или про свою жизнь? – морщинистое лицо озарилось слабой улыбкой. – Помнится мне, однажды Мори уже навсегда изменился в лучшую сторону. С приездом тебя и твоей мамы.

– Да? А теперь послушай, что я тебе скажу. Этот остров – худшее, что случалось в моей жизни.

Вдали угрожающе прогремели небеса. Тучи клубились над макушками беседующих. Дождь непременно должен был пойти. Во всяком случае, Района ждала. Нога ведь ныла. Подняв голову, она внимательно рассматривала облака. Их мягкие витки на этот раз казались тяжелее обычного, расплываясь в бесконечных волнах. Вот-вот должна была упасть первая капля.

– Я дружил ещё с твоей мамой.

– Знаю. Ты единственный на Мори, кто не раздражает меня. Ну, пока не начинаешь болтать о всяких глупцах.

Манус усмехнулся. Района слабо улыбнулась в ответ.

– Думаешь, у Бенджи был план? – тихо спросил мужик. – Однажды ночью он достал лодку, которую прятал, может, где-то за домом, и уплыл на ней в тихое море. Многие ведь бегут отсюда. Ты тоже пробовала.

– Может и сбежал. Видимо, ему повезло больше, чем мне. Раз не вернулся.

– А почему вернулась ты?

Района не знала. Причин числилось множество, но на ум не приходила ни одна. Времена и люди, маленькие трагедии и собственная глупость – женщине роптать хотелось на всё сразу. На одиночество, на вредных душ вокруг. На легкомысленную мать. На себя саму. Однако история Районы казалась не более печальной в своём уродстве и не более удивительной в красоте, чем рассказы прочих. Вот только хранила она её тщательно. Слишком тщательно, чтобы наконец стать свободнее.

Району О'Лири принесли на Мори материнские руки. Без отца и дома, она научилась жить на маленьком клочке земли и скал. Но тогда даже сам Мори казался девочке слишком большим – весь мир состоял из одних лишь женщин: неё и матери. В те времена остров помнился Районе краше. Она ведь видела лишь сквозь мамины пальцы и слова. Приходилось общаться с людьми, но и тех можно было вынести. Нужды в остальном мире не было, когда рядом была и подруга, и союзник, и ноша. А потом мама умерла, прихватив с собой на тот свет всю красоту острова и его обитателей.

Так почему О'Лири вернулась? Быть может, за годы, проведённые на Мори, она сделалась такой же уродливой, как и само здешнее пристанище. А возможно, Района наконец уяснила, что мир за морем её тоже не примет.

– С Бенджи сейчас всё хорошо, – тихонько протянула Района. – И война его не коснётся.

– Теперь и за это беспокоиться.

– Почему ты так трясёшься над ним?

– А почему нет? Вон, Бартлей ведь переживает за Лори. Тоже уплыл молодым.

– Лори – его сын, – с нажимом ответила продавщица. – Все знают, что его скорее всего уже убили на войне.

– Ты так считаешь?

– Почти уверена. А за Бенджи переживать не стоит. Он умный парень и умеет обходить неприятности стороной.

Манус промолчал. Района вновь уставилась на небо. Дождя не было. Проследовав за её взглядом, старик поднял голову, вытащив изо рта трубку. Сизые облака отражались в глазах того ясностью, поблёскивая под трепыхающимися ресницами тоской. Тот выдохнул и сокрушённо склонил голову.

– Что если он умер? – тихонько уронил мужик. – Не знаю, как ты, но мне есть, за что перед ним отвечать.

– Он не Господь Бог, чтобы ты отвечал перед ним.

– Я был несправедлив с парнишкой.

– Как и со всеми остальными. И как все остальные с тобой. Такова жизнь, Манус. Прекрати терзать себя чем-то нереальным.

Неподалёку раздался глухой хлопок. Беседующие опустили головы и обернулись. Алистер закрыл дверь церкви и двинулся куда-то прочь. Лица его было не разглядеть, но зато Района отчётливо разглядела, как тот вскинул руку и помахал. Никто ему не ответил.

– Хочешь к нему на исповедь сходить? – спросила женщина.

– Нет. С какой стати?

– Тогда к чему весь этот разговор?

Манус шумно сглотнул, а затем уселся, повернувшись корпусом к продавщице. Он нахмурился, подбирая слова.

– Моя жизнь, как и жизнь острова, на исходе. Я чувствую.

– Прекрати, – фыркнула Района.

– Нет, послушай. Я говорю серьёзно, – прошептал старик. – Когда я встаю по утрам, то голову мою посещают гнусные мысли.

– Какие же? – Района поближе придвинулась.

– Я себя ненавижу. И мне кажется, все вокруг меня тоже ненавидят.

О'Лири улыбнулась. Бровки её сложились полукругом, а на щеках мелькнули ямочки. Она доброжетально улыбнулась, отчего глаза её просияли ясностью и теплотой в столь отвратительную погоду.

– Брось, Манус! – Района толкнула старика в плечо. – Конечно, тебя все ненавидят! Но у нас ведь уклад такой. Тут все друг друга ненавидят.