Любовь Онегина к бабушке Кларе

Теперь я в самом деле в растерянности: мама всегда непременно спорит, желая доказать свою правоту, почему же в этот раз она так довольна?! Она обнимает меня бережно, а не как обычно, дико сжимая в своих объятиях. Она осторожно целует меня в щеку, и я на минуту забываю о дяде Гарике и о деревенской старухе.

Я стою перед ней посреди улицы, как бревно. Ничего я не понял, в конце концов. Ну и ладно: ведь она выглядит такой счастливой. Все её лицо розовеет нежно и по-новому, и хотя уже темнеет, мне виден тёплый блеск её глаз. Редкие прохожие оборачиваются на нас, мы превратились в настоящее уличное происшествие, но мама не обращает на это никакого внимания.

«Ладно, мама, не важно! Оставь этих своих деревенских русских! Давай пойдём скорее домой! Папа, наверное, уже проснулся и ждёт нас», – говорю я и беру её за руку, и мы возвращаемся домой быстрым шагом, почти бегом.

6. Открытые двери

Дедушкина пишущая машинка стоит у него на столе, накрытая чёрным кожаным чехлом. Когда чехол снимают, она вдруг появляется, высокая и массивная, похожая на лестницу, ведущую куда-то в неизвестность и обрывающуюся на высоте. Чтобы что-нибудь напечатать, дедушка должен с силой бить по клавишам, а они шумно отзываются. Но это ничего, у дедушки сильные руки. Я слышу стук клавиш издалека, когда только поднимаюсь по лестнице, а когда дедушка переходит на другую строчку, машинка издаёт весёлый звоночек.

Вечером дедушка садится за свою машинку и пишет письма. Он пишет друзьям и знакомым, друзьям и знакомым друзей и знакомых и многим другим людям в России, которые пишут ему и задают вопросы. Дедушка говорит, что в России много евреев, которые хотят приехать в Израиль, но они боятся.

«Чего они боятся?» – не понимаю я.

«Они не знают, как живут в Израиле, а в России много дезинформации[5 - По-русски в оригинале.]», – отвечает дедушка. Я не знаю, что такое дезинформация, но я не спешу задавать вопросы. Я знаю, что, продолжая свой рассказ, дедушка произнесёт ещё много разных слов, и так, из всего сказанного, мне станет ясно, что означает это, новое для меня, русское слово. И точно, даже не прерываясь, дедушка продолжает: «В России ложь распространяется среди людей и печатается в газетах, и русские знают, что их жизнь во многом состоит из лжи…»

Ага, думаю я про себя, дезинформация – это ложь! Может быть, это разная ложь, большая и значительная, или много мелкой и трудно различимой лжи…

«Поэтому они боятся, – добавляет дедушка, не обращая на меня внимания, – в России принято ничему не верить».

Русская дезинформация доставляет дедушке немало хлопот, поскольку один из способов советских граждан узнать, что в самом деле правда, а что нет, – это много раз задавать один и тот же вопрос по-разному, а ещё – задавать один и тот же вопрос разным людям. Именно поэтому русские задают так много вопросов. Они пишут дедушке и спрашивают его о том, какие профессии требуются в Израиле, кто именно имеет право на жительство в Израиле, об экзаменах для врачей, о пенсии и о высшем образовании, о лекарствах и о «корзине здоровья», о жаре, о дождях и о городах в пустыне.

Однако дедушка Солик не унывает. Он садится за свой письменный стол и печатает на машинке все ответы на все вопросы подробно и аккуратно. Между листками он вкладывает копировальную бумагу, таким образом, у него остаются копии тех писем, которые он уже написал и отослал. Во главе каждого письма он ставит порядковый номер и подшивает эти копии в картонную папку. Советская почта не очень хорошо работает, а по номеру получатель узнаёт, что такое-то дедушкино письмо не дошло, пропало. Они-то знают, что дедушка не забыл и не перепутал. Это там, на почте, письмо потеряли или изъяли, потому что что-то в нём не понравилось. Тогда они снова пишут дедушке и извещают его, что вот письмо под номером таким-то не дошло. Дедушка берёт свою папку, достаёт из неё копию нужного письма и снова высылает её по назначению. Так, общими усилиями, им удаётся победить русскую дезинформацию.

«Но откуда они знают, что нужно обращаться именно к дедушке, если они с ним незнакомы? – спрашиваю я у бабушки. – Откуда они берут его адрес?»

«Те, кто читает дедушкины письма, находят их интересными и дают почитать друзьям и знакомым. А друзья и знакомые, прочитав, в свою очередь, передают их своим друзьям и знакомым. Так принято в России», – поясняет бабушка, в то время как её руки заняты работой. Она всегда что-то делает, спокойно и без лишней суеты. Она вытирает тряпочкой стол на кухне, расставляет посуду в шкафчике, достаёт противень из духовки. Руки у неё мясистые и немного припухшие, а пальцы закругляются вовнутрь, как сосиски, которые она покупает в лавке у Олега.

Иногда случается, что человек, читавший дедушкины письма в России, приезжает и встречается с ним в Израиле. Правда, это бывает редко. Мама говорит, что у новоприезжих из России много трудностей и хлопот, они слишком заняты, поэтому они не приходят. Они учатся в ульпане[6 - Ульпан – учебное учреждение для изучения иврита.], они должны позаботиться, чтобы их дедушки и бабушки получили пенсию, а дети поступили в университет. Им нужно покупать квартиру и новую машину, и у них не хватает мебели. Иногда они живут далеко, в Беэр-Шеве или в Кацрине. Но мне кажется, что мама неправа. Потому что именно те, у кого много трудностей, обращаются к дедушке, а когда трудности кончаются, они перестают приходить.

Сергей был одним из тех, кто читал дедушкины письма в России. Его сосед Аркадий работал вместе с дядей Гариком в проектировочном отделе большого производственного предприятия в Чинске. Он дал Сергею почитать дедушкино письмо Гарику, в котором рассказывалось об израильской промышленности и экономике. Потом Сергей говорил, что он переписал это письмо от руки, потому что тогда в России не было копировальных машин, и послал его своему однокласснику в Киев.

Сергей хотел уехать в Израиль, но он боялся, что в Израиле для него не найдётся работы, и ему надо было узнать, стоит ли подучиться, приобрести какую-нибудь дополнительную профессию или ещё что-нибудь предпринять, что могло бы облегчить его жизнь в Израиле. Кроме того, ему надо было выяснить, существует ли в Израиле металлургическая промышленность, потому что это была его специальность. Он попросил Аркадия, чтобы тот поинтересовался у дяди Гарика, нельзя ли обратиться с вопросом напрямую, а Аркадий попросил у Гарика дедушкин адрес, и так Сергей начал с ним переписываться. Сергей задавал ему вопросы, а дедушка отвечал. Дедушка не рассказывал о себе и не писал просто так, то, что ему придёт в голову, потому что не был знаком с Сергеем. Он отвечал на вопросы Сергея, и если не знал ответа, то старался выяснить для Сергея у кого-нибудь.

Сергей не поехал навестить дедушку специально, когда приехал в Израиль. Он встретился с ним только позднее, через некоторое время, случайно. Потому что у Сергея было очень много трудностей. Он был уверен, что ему никогда не удастся выучить иврит, язык со странными остроугольными буквами, и что он никогда не привыкнет к жгучему солнцу, которое режет как лезвие ножа, и к бесконечному поту, отвратительно липкому, от которого нет спасения. Он даже пытался наложить на себя руки, так ему было плохо. Он попал к тому человеку, письма которого, напечатанные на машинке военного времени, он читал в Чинске. Кто-то из знакомых дал ему адрес и телефон. «Он тебе поможет» – так ему сказали.

Сергей не помнил, как звали дедушку. Много времени прошло со времён этих писем, и жизнь в России так от него отдалилась, что казалось, это не он, а кто-то другой жил там в морозном и заснеженном городе Чинске. Но почему-то Сергей запомнил адрес, странное название улицы – буквы, составляющие его, не соединялись в голове ни в какое определённое понятие. Он переписывал этот адрес так много раз, медленно, букву за буквой, чтобы не перепутать, на конверт из серой бумаги с изображением памятника Ленину или Неизвестному солдату.

Дедушка уже вышел на пенсию, но есть ещё люди, которые во что бы то ни стало просятся прийти к нему на приём. Когда они приходят, дедушка закрывается с ними в кабинете, и они разговаривают. Я не знаю, что они рассказывают дедушке и что делает дедушка, чтобы помочь им. Мне они совсем не кажутся больными, они ничем не отличаются от других бабушкиных и дедушкиных гостей. Если они приходят парой, то один из них, женщина или мужчина, остаются сидеть в гостиной, и в то время, пока другой сидит и разговаривает с дедушкой, бабушка угощает сопровождающего чаем с печеньем, как обычно.

Во всем этом мне не нравится только то, что когда дедушка принимает больных, он закрывает дверь своего кабинета, и я не могу зайти внутрь. Бывает, что Онегин тоже остаётся за закрытой дверью, так что я остаюсь и без дедушки, и без Онегина, и мне скучно. Иногда, по истечении некоторого времени, дедушка открывает дверь, и я думаю: вот, все. Закончилось! Но дверь только приоткрывается, потому что дедушка выпускает Онегина, который, видимо, попросился выйти на кухню попить или к своему ящику с песком в ванной. После этого дедушка снова закрывает дверь, не обращая внимания на то, что я его жду.

Когда я спросил бабушку, о чём они так долго разговаривают там, за дверью, она сказала: «Трудно быть новичком в чужой стране, милый мой Бобик… Особенно для тех, кто приехал из России. А дедушка знает, как помочь. У него работа такая…»

Однако я не думаю, что дедушка работает. Когда беседа заканчивается и он выходит из кабинета, он выглядит не так, как папа, когда тот возвращается с работы, утомлённым до предела, с серым лицом. А в людях, которые выходят из дедушкиного кабинета после беседы, я тоже не замечаю каких-либо перемен, ничего особенного. Они ведут себя, как будто сидели там всё это время и разговаривали о погоде, о политике или о поездках за границу. Может быть, они выглядят немного более задумчивыми, но не более. Иногда после такой беседы они присоединяются к своей жене или мужу, оставшимся сидеть на бабушкином диване в гостиной, и пьют чай. Случается, что дедушка даёт им книги почитать или даже дарит в подарок.

В заключение дедушка провожает их к входной двери, а когда дверь закрывается, он возвращается, садится на диван, откидывается на его спинку и вздыхает. Он коротко что-то бросает бабушке Кларе, а она кивает или бормочет что-то себе под нос. Она его понимает, но я могу только догадываться, что заметил дедушка по поводу только что состоявшейся беседы за закрытой дверью своего кабинета.

Дедушкины пациенты звонят поздравить его с Новым годом – это у русских самый главный праздник в году – и приносят ему в подарок шоколад и бутылки спиртного. Иногда они дарят ему подушки и салфетки, вышитые ими самими, или свои книги. Обычно это стихи или мемуары.

Когда дедушкины пациенты звонят, бабушка поднимает трубку и говорит: «Доктор Лангер отдыхает сейчас…» Она считает, что дедушка уже старенький, и ей бы хотелось, чтобы пациенты оставили его в покое. Но как только дедушка слышит, что речь идёт о нем, он выходит из своей комнаты и громко говорит низким, только что проснувшимся голосом: «Нет, нет, Кле-кле! Я уже проснулся! Я уже не сплю».

Когда Сергей пришёл в первый раз, он был совсем тощим. Его спина словно прилипла к груди, и вместе они составляли одну общую дугу. Он почти не говорил, только потерянно кивал, когда кто-то обращался к нему с вопросом. Потом он приходил к дедушке ещё много раз. Я не знаю, о чём они там говорили, в дедушкином кабинете, и что дедушка сделал, чтобы ему помочь, но сейчас Сергей выглядит гораздо лучше. Он работает на складе фотооборудования в колледже фотографии. Он чистит фотоаппараты и осветительные приборы, следит, чтобы они исправно работали, и выдаёт их студентам, которые учатся в колледже.

Дедушка с бабушкой никогда не упоминают, что Сергей – дедушкин пациент или что он был дедушкиным пациентом раньше, и я не знаю, так ли это на самом деле. Но сейчас, когда дедушка беседует с Сергеем у себя в кабинете, они оставляют дверь открытой. Я не знаю, потому ли это, что Сергей уже перестал быль дедушкиным пациентом, или потому что Сергей всё ещё им является, но кроме того, он ему ещё и друг. Может быть, у него всё ещё есть трудности, а может быть, есть ещё что-то другое, кроме трудностей, о чём ему нужно рассказать дедушке.

7. Шоколад высшего качества

Сейчас, когда дедушка с Сергеем сидят в кабинете, говорит в основном дедушка. Сергей легко склоняет голову и чуть прикрывает веки, будто показывая этим, что он отлично понимает дедушкины слова, что понял их ещё раньше и что всё совершенно ясно.

Дедушка сидит в своём кресле, а Сергей – напротив. Сергей наклоняется вперёд, подворачивая свои тощие плечи вовнутрь, словно стесняется их и старается, чтоб их не было видно. Время от времени он отвечает дедушке, медленно и приглушённо, и во время всего разговора поглаживает свою окладистую бороду, которая похожа на спящую у него на груди кошку.

Онегин входит в комнату и проходит между ног дедушки и Сергея, но они его не замечают. Они заняты. Они разговаривают о чём-то важном, и им нужно много чего рассказать друг другу. Онегин останавливается напротив Сергея, обнюхивает кромку его брюк и поднимает голову, и мне кажется, что Онегин интересуется кошкой у Сергея на груди и ему хочется обнюхать и её. Если Сергей задерживается с ответом, наступает тишина, которая, видимо, тяготит дедушку, тогда дедушка обращается к Онегину: «Ну, Онегин! Что ты на это скажешь?» А Онегин проходит около дедушкиного кресла, у самых его ног, но не останавливается и не касается его, а только показывает всем своим видом, что он не слушает и что все их разговоры ему никак не интересны.

Иногда Сергей остаётся с нами обедать. Онегин тоже приходит, потому что, хоть он и старается всеми силами изобразить равнодушие, ему всё-таки необходимо общество, и он тоже хочет побыть со всеми, особенно когда гости. Но человеческая еда не прельщает Онегина. Он не любит ни колбасы, которую дедушка предлагает ему иногда, поскольку ему неудобно есть в одиночку, ни, конечно же, молока и сметаны, которые ошибочно считают кошачьим лакомством. Онегин не любит ни балык, перед которым дедушка не имеет сил устоять, хоть ему и нельзя, ни беляши, которые бабушка Клара готовит так вкусно, что, когда она их делает, мама едет к ней прямо с работы, не заезжая домой. Но даже беляши бабушки Клары не возбуждают воображения Онегина. Он ест только корм «Роял-канин» и только из сине-серой упаковки, на которой написано: «Для пушистых взрослых кошек».

Единственная человеческая еда, которая приходится Онегину по вкусу, – это шоколад. Притом не «Красная коровка» фирмы «Элит», не «Кит-кат» и не «Мекупэлет». Он увлекается исключительно шоколадом наивысшего качества, который папа покупает по праздникам и на дни рождения или привозит из-за границы. Онегин слышит шуршание целлофана, когда бабушка Клара открывает упаковку, и это становится для него знаком. Вот он уже сидит вместе со всеми у журнального столика в бабушкиной гостиной и выжидает. Иногда он ступает передними лапками на столик или протягивает одну мохнатую лапочку, поджимая когти и взмахивая ею, как дама ладошкой в перчатке. Так Онегин напоминает нам, пока все пробуют шоколад, запивая его крепким чаем, который бабушка Клара подаёт в своих любимых красных в белый горошек фарфоровых чашечках, что он такой же член семьи, как и все, и что ему тоже полагается «Бачи» или пралине «Лейди Годайва».

И вот, когда все жуют и восторженно ахают, дедушка снимает с пралине нежную серебряную обёртку и обращается к Онегину: «На, иди сюда!» и добавляет: «Ки-и-са, кис-у-у-ля!»[7 - По-русски в оригинале.]. Это одно из ласковых дедушкиных русских слов, и меня он тоже иногда так называет. Я думаю, что это значит что-то вроде милой кошки, но не знаю, почему дедушка обращается к Онегину в женском роде, будто он – девочка. Может быть, потому что в женском роде больше любви и нежности.

Пасть Онегина кажется огромной, когда шоколадный шарик попадает на его розово-белый язык. Онегин держит шарик осторожно, как горячую пищу, и тут же вонзает острые клыки в воздушную фактуру «Бачи». Шоколад крошится и исчезает под энергичным движением челюстей Онегина, который в такие минуты кажется мне похожим не на милое домашнее животное, которого угостили итальянским шоколадом, а на кровожадного царя зверей, который только что растерзал свою жертву после жестокой погони.

Во время еды Онегин сидит с нами на кухне. Он присутствует, как говорит дедушка, а бабушка Клара напоминает Сергею, чтобы он и не думал баловать Онегина и не подкармливал его. Еда все равно останется нетронутой, она только запачкает пол. Не знаю, почему она говорит это Сергею. Может быть, она беспокоится о чистоте своей кухни. Однако Сергей даже не пытается кормить Онегина. Он только робко приговаривает: «Какой великолепный кот! Какой великолепный кот!», – но эти слова звучат у него, как выдержка из научного сообщения. Я думаю, что он говорит так, скорее, чтобы сделать приятное дедушке, зная, как дедушка любит своего кота.

Однажды, в один из приездов Сергея, дедушка залез высоко к верхним полкам своей библиотеки и достал из-под самого потолка книгу, покрытую пылью. Заметно довольный, дедушка вручил её Сергею и сказал: «Сергей, это вам в подарок!»

Сергей немного смешался, не решаясь взять книгу из дедушкиных рук. Дедушка это заметил и поспешил подтолкнуть его: «Это для вас! Пожалуйста, возьмите!»

Мой дедушка Солик умеет подбирать книги в подарок для всех и каждого. Он любит дарить книги. А почему бы и нет? Ведь у него их так много! В его библиотеке есть даже специальная полка, предназначенная для книг в подарок.

Но Сергей, видимо, не знал об этом, и я заметил, что ему было очень неловко. Наверное, дедушка хотел подарить ему слишком важную или слишком дорогую книгу. Может быть, Сергей об этой книге мечтал, и зная, что она есть в дедушкиной библиотеке, так её жаждал, что невзначай намекнул дедушке. Может быть, Сергею было стыдно.

В конце концов, дедушка уговорил Сергея принять подарок, но когда Сергей пришёл в следующий раз, он принёс дедушке большую коробку шоколада. Это было немного странно. Как так – шоколад среди дедушкиных и Сергея книжных дел?

Дедушка очень обрадовался. Он позвал бабушку Клару и сказал: «Кле-кле! Мы получили замечательный подарок!»

Выйдя из кухни, бабушка Клара вытерла руки о передник и воскликнула: «Шоколад! Отлично! Спасибо вам, Сергей. У нас все любят шоколад, даже Онегин!»

«Как? Кошка ест шоколад?» – удивился Сергей.

«Да-да. Но только самого высокого качества!» – пояснил дедушка, подняв указательный палец высоко вверх. Тут, возбуждённо и с гордостью, он принялся рассказывать Сергею о любви Онегина к шоколаду высшего качества.

После этого бабушка Клара позвала нас в гостиную пить чай, ведь у дедушки Солика и бабуши Клары без чая шоколада не бывает. Онегин тоже присоединился, как только услышал знакомое шуршание обёртки. Но когда дедушка протянул ему кусочек шоколада, он вежливо обнюхал его, отвернулся и… ушёл!

Дедушка был в замешательстве. Он растерял все свои слова. Его лицо резко изменилось, и он поспешно опустил глаза в чашку.

«С Онегиным что-то неладно… – тихо произнёс он. – Почему ему не нравится этот шоколад?»

Бабушка Клара не сказала ничего. Она только чуть повела головой, держа блюдечко высоко перед лицом, как дама в английском чайном салоне, и совершенно спокойным тоном обратилась к Сергею: «Вам налить ещё, Сергей?» – а затем завела разговор о министре в правительстве, который говорит с русским акцентом, а в новостях сообщили, что он преступник и вор.