Оценить:
 Рейтинг: 0

Балкон

Жанр
Год написания книги
2020
Теги
<< 1 ... 7 8 9 10 11 12 13 14 15 >>
На страницу:
11 из 15
Настройки чтения
Размер шрифта
Высота строк
Поля

– Тупик. Гематома под глазом. Стряхнули, как перхоть.

Влево. Я закашлялся.

– Блядство какое, а?! Это даже не пощёчина, они меня прилюдно выпороли до кровоподтёков.. Перед Дариной.. Только с ней начали общаться… Вспоминать не хочу.

Ненависть наслоилась на униженность. И чем больше я чувствовал своё оскорбительное положение, тем сильнее была моя ярость. Я всё более жадно и нервно курил, мельтеша туда-сюда.

– Я опять предоставлен себе. Опять в самом начале.

Вправо.

– Горе не беда. Я не сдамся. Никто меня не лишит человеческого достоинства.

Влево.

– Ничего ты не сможешь.

Вправо.

– Никто меня не раздавит. Слышишь?! Я сделал шаг назад. Но не я откопал топор войны. Мы ещё повоюем!!! (-..-)

26

«Нет, нет, нет, засланный ты наш казачок, Сергей Борисович!!! Мы больше плацдармом для твоих новых прыжков не будем. У нас свои педагоги есть. Да я думаю, что тебя и в другую школу не примут с такой характеристикой – не только в нашу. Только послушай:

«У молодого специалиста не было достаточного педагогического опыта, однако есть основания полагать, что у него нет и базовых данных для преподавательской деятельности. Среди учащихся уважением не пользовался. В отношениях с родителями и обучающимися конфликтен…» И так далее… Но и что?! «Чушь!» Это не мои проблемы. Я к тебе, Сергей Борисович, лучше относилась. Взял и исчез вдруг, а щас пришёл, блудный сын! Знаешь, как говорят: «Гром не грянет, мужик не перекрестится!»… Будь здоровенький, Сергей Борисович!»

Этим и завершились мои длительные поиски работы, на которую, как и сказала моя прошлая директриса, меня никто не хотел брать. Может быть, моё преподавательство и вовсе прекратилось. И эта мысль вызывала свирепство, отсылавшее меня к образам Гриши и его отца. Я был вымотан и озлоблен. Дойдя до дома, в опустошении я упал на диван и закрыл глаза.

27

Декорации вокруг меня рухнули, и в красном мареве я распознал свою грозную размахивающую тень. Далёкий сатанинский зов из прошлого, доходя волнами, закричал:

«Тысячи химер жалили меня. Как саранча, их не сосчитать. Они лезли под мою кожу. И мои силы истощались на терпение. Я становился с каждой минутой слабее, но в жилах загорелась ненависть. Крупицы соли заскрипели на моих зубах. Мускулы напряглись, как тетива, а на щеке засохла пена бешенства. В руках моих меч. Одному мне ведомо, какая сила зиждется в нем. И я не дам стихии пожрать себя. Теперь я их судилище. Поздно отступать. Пусть познают же моё возмездие. Не одна нота на лире милосердия больше не дрогнет, – крик становился всё громогласней. -

Время плясок смерти! Фиговые листы сорваны. Огонь беспощадного праведника сожжёт ваши телеса.

Вы, которые издевались надо мной! Отныне я кость в вашем горле, игла в темени, ртуть в жирном супе. Я собираюсь на войну, и вы падете, пополнив поля смерти. Ха-ха-ха-ха-ха-ха!!!»

28

«Ха-ха-пик-ха, ха-пик-пик-ха, пик-пик-пик-пик». Весь в испарине я сдернул повязку с глаз. Мне звонила мама. 8 утра, рановато.

– Сынок, – дрожащим слабым голосом сказала она. – У меня приступ. Звони в клиническую неотложку, – Я дрогнул и спросонья переспросил:

– Мама, что такое? Куда звонить?

– В платную клини… Неотложку.

Я в вскочил в кровати, пребывая в ступоре и страхе.

– Всё плохо, сынок. Ты мой любимый сынок.

– Мамуля. Стой. Не сбрасывай. Я сейчас позвоню в скорую и отвечу. Не клади трубку. Не клади трубку!!!

Пульсируя и спотыкаясь, я еле вспомнил мамин адрес и вызвал платную скорую.

В неконтролируемом ужасе, словно демонский смех до сих дребезжал вокруг, я оделся и выскочил из дома.

На улицах были пробки. Мои ноги бежали, как никогда не бегали. Задыхаясь от привкуса железа во рту, я набирал мамины цифры, потому что сам её нечаянно сбросил, общаясь с диспетчером. Мама не отвечала. «Блять!! Нет, нет. Отвечай». Я бежал ещё быстрее и залетел в трамвай с закрывающимися дверьми. (/)

29

«Почему я не живу так, как могу бегать?! Я бы достиг таких вершин!! Тьфу, блять. При чём тут это?! Мамуля. Живи. Надо жить, мама. Да. Ха-ха-ха. А я ведь забыл про свою безработицу. Какая же я сука! Мама. Что с тобой?! Прободение? Но это не так опасно, чтобы ты сегодня умерла. Голос какой слабый!! Нет. Остановись, выдохни. Почему именно сейчас стоит перед глазами эта тварь из школы?! Я доберусь до тебя, до твоего отца, рождённого в муках сифилитической шлюхой. Я доберусь до вас. Да какая разница?! Как же похуй, урод. Сейчас умрёт мама, и что будет?! Ничего не будет, дурак! Дорогая мамочка. Не болей, пожалуйста. Я очень люблю тебя! Но мама об этом не знает, потому что сын только и делает, что курит на балконе. Замолчи. Какое выражение красивое «инфант террибль». Пошёл ты нахуй. Надо было её устроить в стационар, но я же не знал. Почему её не принимали?? Хорошо хотя бы, что сейчас ответили. Ничего хорошего. Всё очень хуёво! – я догрыз последние остатки ногтей от нервной чуши, спрыгнул со ступеней, и с заплетающимися от скорости ногами побежал к маминому дому: – Вот он уже! За магазином! А вдруг она умерла??!!.. Нет, она не умерла. Чёрт, я не знаю, как сильно продавливать грудную клетку при реанимации. 5 см. И что? Я не представляю, как сильно нажимать. Как мама говорила, решай проблему по мере поступления! Чёрт! Сука! Блять! Я не взял ключи! Фу, успел придержать дверь. Если входная закрыта, пиздец. Почему я такой дебил?! Как можно было забыть ключи. Пожалуйста, пусть будет открыто! Пожалуйста, пусть будет открыто!.. Фух. Открыто.»

30

Я забежал в комнату.

«Мама, я тут. Всё хорошо. Скорая уже подъезжает», – поцеловал я её в лоб. Мама не отвечала, периодично вдыхая. Я взял полуфабрикаты из морозильника и приложил к её животу. Ёе скрюченное на боку тело лежало без сознания. Кровавая рвота была повсюду вокруг её серо-синего рта. Но сильный пульс обнадёживал меня. Значит ещё поживет.

«Слышишь, ма, сейчас приедут доктора. Уже совсем скоро. Потерпи немного», –  поглаживал я её руку с влажными глазами.

«Что-то ты расслабилась, дорогая моя,-холодный пот с её лба покрыл мою руку, и она что-то проговорила в бреду. – Отдохни. Отдохни немного…»

31

– Простите. Выйдете, пожалуйста, из палаты.

– Да, секунду.

Я поднялся с места, поцеловал маму, прошептал ей пару слов на ухо, погладил по голове и пошёл в полузабытьи домой немного поспать. Помочь ей я уже не мог.

Она находилась в коме в палате интенсивной терапии, и её готовили к операции. Состояние оценивали как тяжёлое. Особо тяжёлое. Она потеряла много крови – прободная язва вызвала обширное желудочно-кишечное кровотечение. Перитонит усугублял ситуацию. Врач не отрицал летального исхода. И я всё понимал. Шёл, курил и ничего вокруг не слышал и не видел. (–..)

III

1

После произошедшего я закрылся. Редко выходил на улицу за табаком, водкой и провиантом, чтобы вернуться в свою зашторенную комнату, сесть на старое кресло и молчать. Ощущались только собственная вина, злоба и пьяная тупость. Не беспокоясь больше, что квартира провоняет, я курил прямо в кровати. Стряхивал пепел и невольно переводил глаза на вазу с прахом мамы. Мне становилось не по себе, и я выливал сначала одну, потом другую, и потом ещё рюмки в «байкал».

Дети должны хоронить родителей, но как дошло до такого?

2

Спустя неделю я ощутил уже соматическую боль в сердце. Иногда внезапно меня схватывало. Я скрючивался и прижимал руки к груди.

У этих сигналов появилась частотность, и игнорировать их дальше было бы чревато. Уже не казалось, что моё горе – ме?ньшая фантомность, нежели сердечный спазм. Я посудил, что стоит прогуляться хотя бы до больницы, даже несмотря на мою затворническую куриную слепоту. Давно моя одежда смердела потом и куревом, а лицо покрылось щетиной. Но я одел тёмные очки, капюшон, съел какую-то тефтелю и вышел на улицу.
<< 1 ... 7 8 9 10 11 12 13 14 15 >>
На страницу:
11 из 15