Живи с молнией

ЧАСТЬ СЕДЬМАЯ

1

Утро в понедельник выдалось ясное и солнечное. Разлитое в воздухе тепло сочеталось с приятной свежестью. Проходя через университетский городок к зданию физического факультета, Эрик то и дело поглядывал на блестевший вдали Гудзон. Невероятную голубизну реки как бы оттеняли красный буксир и черный пароходик, плывшие по ее глади на маленьких подушечках из белой пены. Дыханье рано наступившего лета чувствовалось в зеленых листьях, покрывавших деревья, которые окаймляли тротуары, в запахе земли и травы, подымавшемся от бархатистых лужаек. Эрик чувствовал его даже в гуле студенческих голосов и в оживленном движении толпы.

Все двери в здании были настежь, и по коридорам лениво гулял прохладный сквозняк. Наверху, в лаборатории, Эрик застал Хэвиленда. Он сидел у стола, положив на него ноги. Видимо, со вчерашнего вечера он даже не успел переодеться – на нем был смокинг и вечерний галстук. Хэвиленд рассматривал схему электронного контура. Обернувшись при входе Эрика, он приветствовал его рассеянной улыбкой.

– Вы как раз вовремя, – сказал он. – Вас хочет видеть Фокс. Бегите к нему скорее, а то он уйдет на лекции… Дело касается стипендии. Сейчас как раз обсуждается этот вопрос.

– Ну и что же? – Эрик вытаращил глаза на Хэвиленда. – Зачем мне теперь стипендия?

Хэвиленд медленно спустил ноги со стола.

– Ведь срок вашей аспирантуры кончается, по-моему, в этом месяце, вместе с официальным окончанием учебного года. Разве вам не нужны деньги?

– Но неужели мне придется обращаться за стипендией? – спросил Эрик. – Мне казалось, что дело у нас идет довольно хорошо.

– Так оно и есть. Но кто может знать, что будет дальше. Лучше получить стипендию и отказаться от нее, если окажется, что она вам не нужна, чем нуждаться и не иметь возможности ее получить. Торопитесь, а то не застанете Фокса.

Эрик взглянул на прибор. Он отлично помнил, как завинчивалась каждая гайка, как запаивалась каждая металлическая часть и каждая стеклянная трубка; он помнил все подробности того дня, когда работа была закончена. Он испытывал двойственное чувство – собственничества и полного тождества с этой неодушевленной конструкцией, которая являлась плодом его творческой работы. В прошлую пятницу произошел решительный поворот. Сейчас Эриком владело непреодолимое желание немедленно, сразу же приступить к работе. Незачем терять время и добиваться того, что ему наверняка не понадобится.

– Я еще успею поговорить с Фоксом, – нетерпеливо возразил он. – У меня у самого через час занятия, а мне прежде нужно кое-что сделать здесь. До завтра нам вряд ли удастся вплотную приступить к работе, поэтому я, пожалуй, займусь этими сетками прямо сейчас…

Хэвиленд смотрел на него со странным выражением.

– Послушайте, – медленно сказал он, – вы, очевидно, меня не поняли. Фокс сказал, что у вас есть возможность получить стипендию. Это никоим образом не значит, что вопрос решен. В воскресенье я целое утро говорил с ним об этом. Я пришел сюда специально из-за вас. Фокс вас ждет.

– Но если я сейчас же не возьмусь за эти сетки, завтра мы сможем начать не раньше второй половины дня.

– Пойдете вы или нет? – спокойно спросил Хэвиленд. – К черту опыт. Я думал, что стипендия для вас – вопрос первостепенной важности.

– Но…

Хэвиленд повысил голос:

– Не заставляйте Фокса ждать!

Эрик ничего не ответил. Он повернулся и вышел, смущенный и раздосадованный неожиданной резкостью Хэвиленда. Суббота и воскресенье прошли для него и Сабины в атмосфере радостного блаженства. За эти два дня они вкусили счастье в полной мере. После этого всю остальную жизнь они могли бы жить одними воспоминаниями.

Эрик понял, что Хэвиленд уже не ощущает радостного подъема. Где-то на протяжении этих двух дней он утратил воспоминание о пятнице. Хэвиленд снова стал чужим.

Профессор Фокс был явно раздражен – вторая неожиданность за это утро. Он заговорил без всякого вступления:

– Горин, вы, однако, проявляете удивительную беспечность. Прием заявлений о стипендиях закончен уже две недели назад. Комиссия заседала в прошлую пятницу и фактически уже вынесла решение о распределении стипендий, но о вашей просьбе никто ничего не знал.

– Тут какое-то недоразумение, профессор Фокс. О том, что мне нужна стипендия, я говорил доктору Хэвиленду полтора месяца назад.

Фокс бросил на Эрика быстрый взгляд и покачал головой.

– Очевидно, это действительно недоразумение. Хэвиленд до вчерашнего утра не говорил об этом ни слова. Обычно просьбы, поступившие так поздно, я оставляю без внимания. Но вы – наш аспирант, и мы несем за вас ответственность.

Почему же, думал Эрик, полтора месяца назад, когда эта стипендия казалась ему такой необходимой, Хэвиленд не позаботился о том, чтобы передать его заявление. Тут что-то неладно. Он ждал объяснений от Фокса, но в нем накипала злоба против Хэвиленда.

– Вот бланк заявления, – сказал Фокс, взглянув на ручные часы. – Заполните тут же, подпишите, и я лично передам ваше заявление комиссии.

– Сначала я попрошу вас кое-что объяснить мне, – сказал Эрик, быстро пробегая глазами печатный бланк заявления. – Предположим, что мы закончим опыт в ближайшие месяцы или к осени. Должен ли я в таком случае оставаться до конца года в Колумбийском университете или могу искать место штатного преподавателя где-нибудь еще?

Фокс недовольно сдвинул брови, но не обиделся.

– Само собой, вы всегда можете перейти на более интересную работу, если найдете таковую и окажетесь пригодным для нее. В таком случае ваша годовая стипендия будет соответственно сокращена. Что вас тревожит, Горин? – спросил он вдруг мягко, но настойчиво.

Над рекой по-прежнему сиял чудесный, манящий июньский день. Сидя перед чистым бланком, Эрик смотрел в окно.

– Я и сам не знаю что, – задумчиво сказал он. – Мне страшно хочется поскорее закончить опыт, и мне казалось, что мы успеем провести его за лето. По крайней мере, вчера я был в этом уверен.

– Я же говорил вам, что это будет не так-то легко. Творческий труд никогда не укладывается и не может уложиться в какие-либо заранее установленные сроки. Возможно, что к будущему году вам удастся закончить опыт. При существующих условиях вы вряд ли сможете сделать это раньше.

– Почему? – Эрик повернулся к нему. – Почему не сможем?

– К чему такая спешка? – спросил Фокс. – Куда вы торопитесь? К какой бы цели вы ни стремились, чем скорее вы ее достигнете, тем будет хуже для вас.

– Шутки в сторону, – сказал Эрик. – Для меня это слишком серьезно.

Фокс устало и раздраженно мотнул головой.

– Вы считаете меня шутником? Для вас это слишком серьезно! Боже мой, это самое жестокое, что вы могли сказать. Слишком серьезно! Ну хорошо, я попытаюсь говорить так, чтоб вам было понятно. Разве вы не видите, что время против вас? Во-первых, на каникулах лаборатория будет закрыта.

– Какие там каникулы? Я не собираюсь брать отпуск!

– Но Хэвиленд собирается, он всегда уезжает в отпуск. Здесь у нас почти все так делают. Конечно, те, кто занят исследованиями, уезжают всего на одну-две недели, но они имеют право отдыхать все лето, если пожелают. А Хэвиленд у нас – исключение.

– Пожалуй, неделя или дней десять – еще куда ни шло, – сказал Эрик.

Он осекся и взглянул на декана. Фокс смотрел на него серьезным, сочувственным взглядом. Он словно наблюдал, как на чьем-то чужом небе меркнет яркая звезда, и чувствовал, что ничем не может помочь.

– Лучше заполните бланк, Горин, – спокойно посоветовал он. – Сейчас я тороплюсь, но обещаю вам сделать все, что от меня зависит. А тем временем я бы на вашем месте переговорил с Хэвилендом. В конце концов он ваш начальник. Вы в его руках. В очень хороших руках, между прочим, – прибавил он другим тоном. – Только они иногда немеют и теряют нормальную чувствительность. Но он имеет полное право распоряжаться лабораторией по своему усмотрению. Вы это знали, когда согласились с ним работать. Так что, к сожалению, ничем не могу помочь – придется вам обсудить это с ним.

Заполнив бланк, Эрик тотчас же вернулся в лабораторию. Хэвиленд все еще разглядывал чертеж.

– Ну, все в порядке? – приветливо спросил Хэвиленд. Он, видимо, ожидал благодарности и готовился любезно отклонить ее, но Эрик неподвижно стоял у двери.

– Чем объяснить, что вы передали мою просьбу о стипендии только вчера, через два дня после первого испытания? Почему не два месяца назад?

– Не все ли равно, раз вы ее получите, – медленно произнес Хэвиленд, пристально глядя на Эрика.

– Нет, это далеко не все равно. Два месяца тому назад было совсем иное положение, и тогда мне было необходимо заручиться стипендией! Но в пятницу, после первой пробы, мне показалось, что я обойдусь и так. Что случилось с вами в субботу, почему вы вдруг передумали?

Хэвиленд нахмурился и сжал губы. Щеки его чуть-чуть порозовели, и от этого лицо стало казаться тоньше. Резкий тон Эрика поразил Хэвиленда – это было что-то новое. Эрик говорил с ним, как равный с равным, как человек, недовольный своим партнером. Но особенно задело его то, что Эрик спросил о субботе. В этот день Лили пришла к нему, как обещала. И с тех пор Хэвиленд то и дело невольно сравнивал пережитое им в тот день с тем, что он видел между Сабиной и Эриком, поэтому сейчас он почувствовал себя глубоко уязвленным.