Исповедь Самбервилля

– Они же нас убьют, если узнают, что у нас есть.

– Фотографируй, отправляй, а потом выбросишь телефон.

Амели попыталась набрать полные легкие воздуха. Избежать проблем, связанных с полицией, было важно. Головорезы, в отличии от стражей порядка, не стали бы лепить их мордашки на каждый столб. Это давало возможность отсидеться в тишине, а после свалить на другой берег океана.

Главное, дожить до рассвета.

Амели видела, как трясутся руки Марты, и внутренне умоляла себя не паниковать. Хвоста по-прежнему не было. Возможно, вовремя отправленные улики, сделают так, что он и вовсе не появится.

– В окно? – Марта всхлипнула и сжала в пальцах телефон последней модели.

Она дождалась кивка подруги отбросила телефон подальше от дороги.

Они уже ехали несколько часов. Марта уснула. Амели тоже чувствовала подступающий сон, когда на дороге замаячила вывеска.

Большая, деревянная, резная. Буквы приветствовали ее и приглашали в Самбервилль.

Амели старалась не ехать центральными дорогами, пыталась путать след и понятия не имела, куда именно она приехала. Старенькое авто не предусматривало навигатора, да и пользоваться телефоном было опасно. Она сохранила его только для того, чтобы связаться с Алексой, и продолжала верить, что ей тоже удастся сбежать.

– Марта, – Амели осторожно потрогала девушку за плечо, – смотри, какой-то город.

Та сонно поморщилась, рассматривая тускло подсвеченную вывеску.

– Нужно отогнать тачку подальше. Завтра решим, что с ней делать, – проговорила Амели и завела мотор.

Теперь, спустя несколько дней, Амели ощущала дежавю. Два часа в дороге, и вывеска с названием чертового города снова маячила перед её глазами.

***

Дорога к храму была уже выучена вдоль и поперек. Хотя что сложного? Если идти все время прямо, навстречу огромным старинным башенкам, то мокрый асфальт обязательно приведет тебя к нему.

Она ходила туда каждый день. Искупала грехи? Говорила с Богом? Нет.

Просто ноги сами вели ее туда.

Марта обхватила свое тело руками, чтобы защититься от сквозного ветра. Так себе городок. Мрачный, скупой на хорошую погоду и приветливых жителей. Задерживаться, и тем более оставаться здесь, не хотелось.

Впрочем, Марта давно позабыла что такое сентиментальность и сочувствие. Эмоции давно покинули ее тело, без предсмертного вздоха. Просто в какой-то момент она поняла, что чувств поубавилось. Но когда нога переступала порог святилища этого странного города, все внутри регенерировалось. Святые места были тому виной, или же Он, Марта не знала.

Но каждый раз, наблюдая, как вереница жителей лениво плелась из храма, она бросалась к своему мрачному наряду, чтобы снова вернуться туда.

Сегодня был третий день, а за ними так никто и не приехал. Марта смотрела новости по каналам, но о них никто не упоминал. И только переживания о Алексе не давали ей покоя.

– Я заметил, что ты приходишь каждый день после службы. Я могу узнать причину?

Марта вздрогнула, как вздрагивала каждый раз, когда кто-то подходил к ней неожиданно.

– Я не люблю большого скопления людей, монсеньор, – тихо ответила она.

В каре-зеленых глазах священника плескалось понимание. Ровные брови, без всяких изгибов, квадратный, мужественный подбородок, гладковыбритая кожа.

– Меня мучают головные боли, и я люблю тишину…

Только стоило Марте заговорить о боли, как воспоминания острым ножом разрезали её разум, и тело сжалось от спазма.

Горячее дыхание, всхлипы, эхом разносимые под куполом собора, сорванная колоратка, жадные губы, сорванная мантия…

Марта сдавленно простонала и коснулась пальцами висков. Священник придвинулся к ней ещё ближе, дотронулся подбородка, и обжег лицо горячим дыханием:

– Вам плохо?

– Приветствую, монсеньор!

Марта наконец-то смогла вдохнуть свежего воздуха, когда приступ прошёл так же быстро, как и начался.

– Я не помешал, святой отец?

По длинному проходу между церковных лавок, самоуверенно шел мужчина. Его размашистый шаг был тверд, а на губах застыла улыбка. Ему нравилось то, что он застал их врасплох.

– Служба давно окончена, мистер Самбер, – монсеньор убрал руки от лица девушки, – я принесу вам воды.

– Есть в этом что-то такое, да? – Самбер присел на свободное место и кивнул на распятие, которое занимало практически всю стену, – самопожертвование, забота о других. Ты, наверное, восхищаешься этим?

– Если он умер ради нас, то это был глупый поступок, – Марта опустила длинные ресницы.

Она не хотела встречаться глазами с мэром. По внешнему виду, она легко определила кто находится перед ней.

– Очень смелое заявление, – мистер Самбер широко улыбнулся, – может быть, я покажусь грубым, но мне интересна цель твоего визита.

– Я…

Марта закусила губу до боли, когда поняла, что попалась. Дьявол в человеческом облике раскусил ее.

– Носишь траур? – кинул догадку Самбер, – не люблю тех, кто убивается по умершим. Говорить с людьми, нужно пока они живы. Любить надо, пока они живы. А после, им уже все равно.

– А что же здесь делаешь ты? – сорвалось с губ прежде, чем она поняла, что не нужно было этого делать.

Единственное, что следовало сделать – это попрощаться и бежать. Бежать со всех ног.

– Обожаю этот запах. Он дарит мне умиротворение. Мирра действует на меня, как качественное успокоительное, а эта лепная красота? Здесь даже пыль хранит в себе больше, чем древнейшая книга мира.

Марта коротко скользнула взглядом по гладко приглаженным волосам, по обесцвеченным глазам, которые были подняты вверх, по идеальным скулам. Лишь на секунду, потому что не хотела, чтобы он разгадал ее.

Дьяволу давно приписывали чувство справедливости. Рисовали его сексуальным и соблазнительным. Опытным искусителем, перед которым невозможно устоять. О нем писали лучшие из лучших.

– Храм – нечто большее, чем архитектурное произведение. Лепниной восхищаются в музеях, – произнесла Марта.

Правильно говорила Амели – её неумение держать язык за зубами,