Игристое. Подборка молодых рассказов

Он плеснул виски прямо в кружку с недопитым кофе.

– Тьфу ты, у тебя тут еще есть что-то! Нет, не пей. Это я выпью. Хороший виски надо и пить хорошо, – он осушил Гришину кружку и подтащил два стакана.

– Да не суетись ты что ли, – отмахнулся Гриша.

– Я рад за тебя копец. За тебя бабка, наверно, охренеть гордится теперь, а?

– Блин, бабушка… – Гриша оторвался от экрана и виновато потер лоб. – Я с ней уже недели три не говорил. Жесть. Не, Талый, ты чего, как я ей скажу, что я написал рассказ «Грязный секс»? Она же из чистокровных дворян, царская кровь…бла-бла, ну ты слышал эту лекцию. Там такой уровень интеллигентности… и тут Грязный секс.

Они еще немного поболтали, выпили. Наступил вечер. Пора было открывать бар. Открыли они его раньше срока – у двери уже стояли люди. Выстраивалась чересчур интеллигентная очередь.

– Ба, гляди. Как в Европе. Никто никого не пихает, не орет. Блин, какой странный контингент, Талый! – Гриша смотрел на изображение с внешней камеры. У обшарпанного, полуразрушенного бетонного крыльца реально стояли спокойной змейкой дрищи с ноутбуками.

– О, Грих, у нас теперь в ранний вечер тусуется творческая интеллигенция. Черпают вдохновения, так сказать. Идут по стопам анонимного гения. Такие дела. Новая целевая аудитория. Это подбешивает, конечно. У нас тут гребаный Старбакс что ли? Я им из принципа не продаю кофе.

– Прикольно.

Талый с новой клиентурой явно воевал. Не успели они войти и разместиться, он врубил музыку так, как не врубал в самые жестокие тусовки.

– Ты хочешь, чтобы они, как Бетховен? Создавали шедевры глухими? – проорал в ухо Талому Гриша, смешивая виски с колой для прыщавого и мечтательного чувака в очках. Тот отчаянно просил кофе. Но Гриша показал ему на свеженапечатанный на новом принтере плакатик: Достоевский сидит за столом с пером в руке, перед ним прифотошоплена чашка с кофе из Старбакса и все это зачеркнуто. Сверху надпись: писателям кофе не продаем.

– Что?!

– Что?!

– А?

– Я не слышу!

Хилая творческая интеллигенция под грозным взглядом Талого оставляла помятые купюры на чай в огромную стеклянную банку. Тем, кто оставлял на чай больше трех раз, полагалась одна чашка американо в подарок. Плюс, они быстро хмелели и оставляли на чай уже добровольно, а взгляды становились все мечтательнее. Талый периодически недовольно фыркал и играл бицепсами.

Когда в бар начали вваливаться постоянные клиенты весовой категории Талого, музыка стала потише. Гриша чувствовал себя так, будто его контузило. Ближе к ночи подвалила третья волна посетителей – видимо, фанатов современной русской литературы. Абсолютно разношерстная толпа зевак. Дышать было почти нечем, не было ни одного свободного места. Бар был забит.

Люди смекнули, что на улице было не так уж и холодно. Брали еду и выпивку и отправлялись на улицу на разбитые, забытые, неподъемные бетонные блоки в переулке. Приходили за добавкой, выходили. На улице было свежо, вольготно и весело. Под открытым небом людям почему-то пилось веселее. Вскоре в баре остались только пара поддатых графоманов, пара консервативных качков-завсегдатаев и пара легко мерзнущих худосочных леди.

Талый присоединился к тусовке на улице.

Гриша убавил музыку и с облегчением вздохнул. Сквозь приоткрытую дверь он видел клочок неба – светало. Дверь распахнулась с грохотом, будто ее откинуло порывом ветра.

– Вермут. Тройной. В него 100 грамм водки. И четвертинку лимона, – за барную стойку села женщина. Напряженная, как момент перед Нате. С выражением любопытствующего сарказма на лице. Она могла бы показаться очаровательной, если бы не вселенская тоска в серых глазах под черными выстрелами бровей. Гриша пытался вспомнить, где ее видел. – И что угодно из еды. Вообще что угодно.

Гриша гадал, сколько ей лет. Могло быть 19, могло быть 45. Блин, да где же он ее видел?.. И что она тут забыла? Почему пришла тогда, когда все уже расходятся?

Гриша принес ей салат и чесночные гренки. Напиток свой она почти уговорила.

– Повторить? – спросил Гриша.

– Да. И я хотела бы сразу расплатиться, – она взяла сумку, на ручке была наклейка «ручная кладь», из сумки торчал букет желтых кустовых роз. – Кстати, могу я воспользоваться вашим ноутбуком? Мне необходимо проверить почту, телефон разряжен, а зарядка сломалась. Вопрос жизни и смерти.

Гриша покорно поставил перед ней ноутбук и еще один коктейль. Она сделала пару резких ударов на клавиатуре, долго-долго что-то искала. И наконец губы ее растянулись в ухмылке. Она подняла взгляд на Гришу.

– Спасибо. Вы мой спаситель, – улыбнулась она ему так, что было непонятно: сейчас накинется на него в горячем порыве страсти или ледяными ногтями вырвет ему горло.

– Вы здесь недавно? – спросил Гриша, кивая на сумку.

– Буквально час. У меня случилась крайне спонтанная поездка. Деловая. Но вот напасть. В гостиницах нет мест. Надеюсь, вы закрываетесь нескоро?

– На самом деле, я уже собирался запирать бар…

– Боже, какой ужас. Похоже, мне придется ночевать на улице! – она опустила личико. Ее беззащитность странным образом резанула Гришу. – Может, вы мне что-то подскажете?

– Я мог бы предложить переночевать у меня. Но вы вряд ли согласитесь…

– Почему же. Меня забавляют авантюры. Вы ведь не будете ко мне приставать?

– Не ручаюсь, – улыбнулся Гриша.

– Значит, все-таки улица… – игриво покачала она головой.

– Только я живу в деревне. За городом. На автобусе надо ехать.

– Как колоритно. Что ж, почему бы и не посмотреть на пригород.

– Вам позволяет время долгую дорогу? Вы же тут по делу…

– Да, все отлично. Мне главное найти ночлег. Только вот мне кажется, что я до сих пор не знаю, как вас зовут.

– Гриша, – Гриша улыбнулся и огляделся. Бар был абсолютно пуст. Все уже было убрано. Можно было идти.

– Очень приятно, Григорий, – она протянула ему тонкую, бледную руку. Все пальца в кольцах. – Маргарита.

6

Даню разбудила резкая боль в желудке. Мешком картошки он перевалился на край кровати, голова бессильно свесилась – и он исторг грамм 100 желчи. В ту же минуту завизжал будильник, и череп Дани треснул от адской боли.

– Данечка, тебе пора на работу, – в комнату заглянула мама. Он что-то хамски просипел и, когда мама удалилась, рывком посадил себя в кровати.

Сукин сын. Миллион. Слава. Какого хера ему досталось все? За что? С чего? Какого черта он украл его жизнь, его мечту?

Как же болела голова. Даня умылся ледяной водой. Полегчало несильно. Он прошел на кухню, там мама накрыла стол.

– Я не собираюсь завтракать, – рявкнул Даня и вышел из дома, хлопнув дверью.

Сукин сын. Почему ему досталось все? Все, о чем мечтал он? А еще вчера под занавес в баре появилась Маргарита Пилатова. Или он перепил и пригрезилось.

Всплыла картинка. Он сидит на бетонном блоке в переулке, пытаясь продышаться. Вертолеты дикие. Появляется – дыша духами и туманами – она. Хозяин Гриши, как его, кажется, Талый, распластывается перед ней в изобилии комплиментов. Ее интересует, тот ли это бар, чьей почтой назвался победитель «ВЫкрика». Талый… Да, Талый нахваливает Гришу. Она уточняет, бармен ли это. Да. Это бармен. Она удаляется. Даня пытается засвидетельствовать свое почтение – но не может ни встать, ни издать хотя бы один звук.

Более-менее Даня пришел в себя уже на работе, в офисе департамента привлечения инвестиций при Правительстве области. Когда ему на стол кинули пачку старых документов для его ежедневных повинностей – ликвидировать макулатуру через шредер, отнести документы на подпись Губернатора секретарям, внести контакты новых компаний в адресную книгу. Впервые за долгое-долгое время помимо прочего ему достался и потенциальный инвестор на проработку.