Между нами, ведьмами

– Екатерина Вторая! – рапортовала я.

Не то, чтобы я увлекалась историей нашей гимназии, но «шальная императрица» так запомнилась мне своими похождениями, что ассоциация возникла сама собой. Теперь уже настала очередь Нюши неприязненно смотреть на меня.

– Поаплодируем Мариночке! Мариночка, встань, пожалуйста, мы на тебя полюбуемся! – громогласно пробасил Толик.

Я встала, оправила платье, заодно продемонстрировав тонкую талию. Не скрылись от меня восхищенные взгляды мужчин и завистливые – дам. А еще я с удовлетворением отметила, что Паша Светов с нескрываемым интересом изучает мои изгибы. Если бы вы знали, сколько времени я ждала именно этого взгляда.

– За наших школьных красавиц! – поднял бокал Паша.

И его взгляд, задержавшийся где-то в районе моей груди, был очень красноречив. Я подмигнула ему в ответ.

Когда я, слегка пошатываясь, отправилась в туалет, Паша вышел за мной.

* * *

В темном коридоре его руки потянулись к моей талии. Это прикосновение жаром разлилось по телу.

– Ты такая хорошенькая, Маринка! Совсем не изменилась! – шептал Паша, и в глазах его читалось возбуждение. Он наклонился ко мне, зажав в руках мои запястья. – Ну же, поцелуй меня!

Наши губы соприкоснулись, и мы слились в страстном поцелуе. Об этом настоящем взрослом поцелуе с Пашей я мечтала, кажется, всю жизнь.

– Подожди меня здесь! – шепнула я Паше, стараясь как можно нежнее касаться губами его уха, и осторожно провела пальцами по его груди. Все-таки мне все еще хотелось в туалет.

Я закрыла дверь на замок и тут обратила внимание, что крышка унитаза была опущена. В принципе, в этом факте не было ничего особенного. Но я всей душой почувствовала смутное беспокойство. И это было неспроста. В вентиляционную решетку внезапно влетела жирная зеленая муха. Я еще раз посмотрела на крышку унитаза. И в этот момент крышка медленно приподнялась…

Сначала из унитаза повалила земля. Не вода, не темная жижа, как это бывает при неисправной канализации, а именно жирная черная земля… Она мгновенно заполнила собой низ туалетной кабинки, и я увязала в ней, как в болоте. Я попыталась открыть дверь, но поскользнулась и упала. Пока я пыталась встать, земля все прибывала, залезая в мой нос, в уши, в рот. На какой-то момент мне стало трудно дышать… Я могла издавать лишь сдавленное мычание. Я уже подумала, что останусь в кабинке навсегда, как вдруг увидела дернувшуюся ручку замка. Кто-то отчаянно тряс ее, пытаясь открыть дверь снаружи.

– М-м-м! Помогите! – сумела прохрипеть я, давясь землей.

– Там человеку плохо! Я сейчас сбегаю за администратором! – доносился до меня голос Нюши.

* * *

Дальнейшие события я помнила смутно. Помнила, как Нюша умывала меня, спрашивая, что со мной случилось. Как потащила меня на воздух и посадила на лавочку рядом с деревянной скульптурой танцующей парочки. Сказала, что я сильно перебрала и у меня, похоже, были галлюцинации. Я с ней впервые согласилась, галлюцинации были, вот только от чего? Да еще в тот самый день, когда я должна была стать звездой, что за проклятье?!

В этот момент я перевела взгляд на деревянную парочку. Головы фигурок с треском повернулись ко мне и начали повторять на разные лады: проклятие, проклятие, прокля-я-тие! На этот раз я даже не испугалась. Если я решила провести вечер хорошо, его ничто мне не испортит, слово золотой медалистки…

Не испортит… Хм, порча! Как же я раньше не догадалась! То, что со мной происходит, это совершенно точно порча, проклятие, магическое воздействие, хотя я в это никогда и не верила! Это бы все объяснило. Все эти видения, черную рыхлую землю, мух. Надо мной потрудилась какая-то ведьма, и какая именно – сомнений быть не могло. Сегодня я могла перейти дорогу только одному человеку, и это была Нюша. Тогда, в школе, я отняла у нее статус единственной золотой медалистки. А сегодня – роль первой красавицы вечера и главную награду – Пашу.

Я встала, взяла Нюшу за волосы и подняла ее лицо к себе, внимательно глядя ей в глаза.

– Я все знаю, Нюша, это ты прокляла меня! – заплетающимся языком сообщила я однокласснице.

Нюша мягко отстранила мою руку.

– Маринка, ты совсем рехнулась? – улыбалась она, слегка покачиваясь на ногах. – Неужели ты не помнишь, что мы с тобой всегда соперничали честно? И мы обе становились лучше от этого. В глубине души я всегда уважала тебя и завидовала тебе. Да, были моменты, когда меня буквально передергивало от того, что ты рядом. Но, чтобы порчу насылать… Да и не ведьма я вовсе. Как мне помочь тебе? Может быть, скорую вызвать? Ты, главное, не буянь. Еще не хватало, чтобы вечер закончился потасовкой.

– Не надо скорую… – пробормотала я.

Мы посидели еще немного, спели зачем-то вместе песню про ямщика, замерзавшего в степи, и вернулись обратно в зал, где шумели и веселились наши изрядно нажравшиеся одноклассники. Паша и Толик наперебой подливали в мой бокал шампанское, вино и даже коньяк. Я еще больше опьянела, и постепенно пугающая действительность превратилась для меня в дружелюбную и прекрасную.

От музыкантов кто-то на повышенных тонах требовал кадриль. В детстве мы ставили под эту музыку несколько школьных номеров, поэтому, услышав первые ноты, я выскочила на танцпол показать мастер-класс. Все зааплодировали, а Паша присоединился к танцу. Кажется, вечер все-таки удался, несмотря на неожиданно настигшее меня колдовство.

Если честно, в моей жизни никогда не было такой потрясающе веселой гулянки. Думаю, все эти диеты, тренажерный зал и бассейн – все это было не зря. Сегодня я была не только умной, но и красивой. Одно плохо – скоро пора домой…

– Тебя проводить? – спросил меня Паша, шаря рукой по моей талии.

Я кивнула. Мы взялись за руки и пошли по улицам теплого благоухающего летнего города. Инстинкт самосохранения должен был напомнить мне, что замужним дамам не стоит ходить по людным улицам с кавалерами, но мне было все равно. Так мы прошли пару кварталов.

– Смотри, твой дом! – улыбался хмельной Паша, пытаясь нащупать мою грудь. А у меня в голове вдруг мелькнула шальная мысль.

– Хочешь, я кое-что тебе покажу? Жди меня здесь, я мигом!

Быстрее пули я залетела в подъезд, где жила когда-то с мамой. Поднялась на этаж, открыла дверь своим ключом и вошла внутрь. К счастью, мамы не было дома, должно быть, она вышла на прогулку. Ну и хорошо, не будет лишних нотаций. Я быстро ощупала глазами буфет и извлекла оттуда большую голубую кружку. Ее много лет назад Паша подарил мне на восьмое марта. Тогда, в детстве, я берегла ее как зеницу ока. И мама берегла, видимо, чувствуя, как важна для меня эта безделица. Почему-то мне хотелось, чтобы Паша об этом знал. Это ведь не про посуду, это про любовь. Про мою первую любовь, с которой ничто никогда не сравнится.

Я взяла подарок, закрыла дверь и быстро сбежала вниз по лестнице. Паша нетерпеливо ждал меня на улице, развалившись на лавочке у подъезда. Я еще раз отметила, что он чертовски хорош. Все одноклассники, кроме него, выглядели растолстевшими, скучными и облезлыми. А он… ну настоящий полковник. Кстати, в каком он звании, надо спросить…

– Ты помнишь ее? Твой подарок! – улыбнулась я, показывая ему кружку.

– Ого, ты ее хранишь? – удивился он.

Я поставила кружку на лавочку и села к нему на коленки, словно мы подростки. Мы целовались, как сумасшедшие. В теплом летнем воздухе разливался аромат цветов и мое безграничное счастье.

– К тебе, я так понимаю, нельзя? – возбужденно спросил Паша, остатками мозга понимая, что я замужем.

Я кивнула. Вдруг что-то небольшое приземлилось прямо рядом с нами. Это… картошка?

Да, это на самом деле была картошка. Видимо, кто-то из моих бывших соседей решил таким образом прогнать обнаглевшую парочку с общественной скамейки. Я подняла голову вверх, чтобы понять, откуда именно производится бомбардировка картофелем, и, к своему ужасу, увидела в окне ту самую женщину с надгробия. Мне стало дурно.

– Что с тобой? – с тревогой спросил мой кавалер и тоже посмотрел вверх.

– Ты видишь женщину в окне? – с тревогой спросила я.

– Боже, да она черно-белая! – обалдел Паша.

Действительно, женщина была такой бледной, словно это и не женщина вовсе, а черно-белая фотография…

Тем временем в окне вдруг распахнулись створки, а пугающая женщина залезла на подоконник и встала в проеме окна во весь рост. Самое странное заключалось в том, что и пространство за ней тоже становилось черно-белым.

Пока мы смотрели на нее, вцепившись друг в друга, женщина вдруг шагнула из окна. Через мгновение мы услышали глухой удар о землю и увидели распластавшееся тело. Не успели мы схватиться за телефон и вызвать скорую, как незнакомка встала, и мы ясно увидели, что шея у нее повернута на сто восемьдесят градусов, а одна из рук сломана. Ужасная фигура направлялась к нам, и все вокруг нее постепенно становилось черно-белым.

– Ну что, пора платить по счетам?! – подмигнула мне женщина. – Добро пожаловать в ад!

Ужас, который должен был парализовать меня, вдруг произвел противоположный эффект. Я в мгновение ока протрезвела. Мысли стали крутиться в голове с бешеной скоростью, и за доли секунды я сумела мысленно оценить происходящее, его причины и последствия.

В моем мозгу внезапно сложилась чудовищная головоломка. Нюша была права, она не проклинала меня. Я сама, сама себя прокляла. Если в нашем классе и была ведьма, то это я, я сама, девочка, не привыкшая уступать.

Я вдруг ясно вспомнила, как рыдала тогда в туалете, пока Паша танцевал с новой подружкой. Как меня нашли одноклассницы, и как я, стыдясь своего унижения, скрылась от их расспросов в подвале. В принципе, в любом здании есть подвал. Но стопятидесятилетние здания, а именно такой была наша гимназия, оборудованы целыми катакомбами. Обычно нас просили не носиться по подвалу без надобности. Подземный этаж был отведен под мастерские, куда дети ходили лишь в сопровождении учителя. Но в тот день мне было не до запретов.