Будь для меня стеной

– Откушать, лэри? – не давая мне договорить, осведомился он, споро выходя из-за стойки, через которую с трудом пролез его огромный живот. Он подскочил к растерянной мне и подхватил под руку. – У нас сегодня как раз прекрасное блюдо на завтрак для таких худеньких и маленьких лэри – пшеночка с маслом и сдобными булочками, а также ежевичное варенье! А на обед, что совсем скоро будет готов – запечённые фазанчики в сливочном соусе и зажаренные жирненькие карпы! Самое то, чтобы набрать жирка перед сезоном невест!

– Нет, вы не поняли… – слабо заупиралась я, пока меня, практически волоком, тащили к свободному столику. Думаю, добродушный толстяк под два метра ростом даже и не догадывался, что трепыхания с моей стороны означают яростное сопротивление. – Я не собиралась… Я хотела спросить… Попросить… То есть, узнать…

Тут меня с размаху опустили на крепкую, пусть и довольно грубо сколоченную лавку, а хозяин (я идентифицировала его именно как хозяина) таверны громко заорал в сторону подсобки:

– Дора! Немедленно тащи студенческий завтрак! Да поживее и пожирнее! Тут полный задохлик ожидает! – он повернулся ко мне и доверительно поделился: – Обычно господа студенты к нам приходят ближе к обеду, а еще чаще вечером. Поэтому меню на завтрак у нас более простое, рассчитанное на работающий люд здесь. А вот если вы задержитесь еще и на обед, то порадуем вас более изысканными блюдами – моя супружница в этом мастер на все свои золотые ручки!

Выше названная супруга лэра выплыла из подсобки, явив клиенту в моем лице не только внушительную комплекцию, но и красные (те самые, что золотые!) натруженные руки, и поднос с миской каши, зажатый в этих самых руках. От вида горячей еды, а также румяного ноздреватого хлеба мой желудок скрутило в голодном спазме – ради возможности получить работу я пропустила завтрак в академии.

Поднос с громким стуком плюхнулся на стол передо мной, а в нос ударил умопомрачительный запах пшенной каши на деревенском молоке с внушительным куском сливочного масла, уже начавшего подтаивать по краям. Должна признаться, что в академии нас кормили куда более скромно. Точнее, мой пищевой талончик на еду включал в себя куда менее приятное и разнообразное меню. Да, академия экономила на бедных студентах, как могла. Так что моя мизерная стипендия споро возвращалась обратно в необъятные карманы руководства учебного заведения, предоставляя мне самое скромное питание, годное лишь для того, чтобы продолжать грызть гранит науки, но никак не для того, чтобы «набрать жирка» или впечатлять магистра Тетрони на уроках физической подготовки. Естественно, титулованные и обеспеченные особы питались куда более приятно, но и стоили их талончики на еду недешево. А в моем случае – неподъёмно.

Я голодно сглотнула и затравленно уставилась на хозяев таверны.

– Простите, пожалуйста, вы не совсем меня поняли… Я ищу работу… И хотела спросить, не нужна ли вам подавальщица на вечернее время и выходные дни? Я учусь в Вистринской академии магии, а после занятий могла бы помогать в таверне.. всем, чем нужно…

Я запнулась, не зная, что еще сказать и чем еще себя разрекламировать. Работы я не боялась – дома её более, чем хватало. Готовить тоже умела, пусть и не изысканные блюда, но всё же. А вот от живого общения с людьми, особенно незнакомыми, за время учебы и долгого сидения за грудой учебников отвыкла окончательно. Да и получается, я практически напрашивалась сейчас к ним, что весьма не способствовало раскрепощенной беседе.

Супруги недоуменно переглянулись.

– Подавалкой? – немного растерянно переспросила пышнотелая Дора. – То есть, кашу не будете?

Я жалобно кинула взгляд на ароматную кашу и не менее ароматный хлеб, стоящий рядом с плошкой густого варенья. Прощаться с подобным было практически преступлением, но от сытного и вкусного завтрака меня отделяло одно конкретное и весьма серьезное обстоятельство – отсутствие денег в кармане единственного платья.

Всё же, найдя в себе силы, я скорбно покачала головой.

– Простите, произошло недопонимание, я не успела объяснить причину своего визита лэру…

Кинув взгляд на хозяина, я растерянно замолчала, не зная, как к нему обращаться.

– Недопонимание, визита… Ишь, как говорят нынче желающие в подавалки! – проворчала хозяйка, убирая с моих голодных глаз поднос с едой. – А делать-то что умеешь? Ты же тощая, как тростина – дунешь и развалишься! Куда тебе тяжелые подносы таскать?

– Вы не переживайте, я крепкая! – вскочила я, обрадованная, что меня сразу же не выставили вон. Теперь надо убедить немолодую чету в свой профпригодности, чтобы не вылететь сразу после первого в жизни собеседования. Нет, я постоянно где-то подрабатывала до академии, будучи подростком, но это было в знакомой с детства обстановке и окружении – соседи, знакомые родителей. Что только я не делала: и собачек выгуливала, и почту разносила, ведь в провинции магия в дефиците, и полы мыла, и всё это ради того, чтобы тетя с двоюродными сестричками могли одеваться у портнихи, а не в готовых ателье, и ездить по гостям в свое удовольствие.

– И со всей работой справлюсь! Я могу и полы мыть, и столы протирать, и с готовкой помогать. Я умею, не сомневайтесь. Это я на вид хилая, а на самом деле очень и очень выносливая! – быстро, пока не выставили, продолжила рекламную компанию, нет-нет, да кидая взгляды на тарелку каши в руках женщины. Слаба, признаю… – И подносы у вас совсем не тяжелые, а очень даже красивые.. – прибавила я лести к голосу. – Наймите меня… пожалуйста… – практически жалобно закончила, не зная, что еще сказать в свою поддержку.

Лэр посмотрел на жену. Лэра посмотрела на мужа. У обоих на лицах явно читался тяжелый мыслительный процесс.

– Хм, так-то я давно расширяться планировал, – наконец отмер мужчина, недоверчиво косясь то на меня, то на жену, и задумчиво ковыряясь в ухе.

– Расширяться! – презрительно фыркнула Дора, ставя обратно на стол поднос. А затем, упирая руки в крепкие бока, продолжила: – отлынивать ты планировал! «Спина у меня болит! Копчик жмет за стойкой сидеть!» – передразнила она супруга, скорчив презрительную гримасу. – Так и скажи, что мечтаешь на кого-нибудь свалить свои обязанности, чтобы беспрепятственно пиво лакать за столиком, когда дружки твои приходят в карты поиграть, да на девиц молодых позаглядываться!

– Чтобы ты понимала, женщина! – взревел хозяин и видимо ища в моем лице поддержку, доверчиво добавил: – Врёт она всё! Врёт, как дышит! А всё почему? Потому что на старости у женщин этот.. как его… Нервный, короче, синдром. Ревнует она меня, боится, что уйду куда-нибудь.... А куда же мне идти, ежели догонят, поколотят, а затем похоронят сразу заживо? Нетушки, у нас некроманты не в почете, а я еще пожить хочу. Так что отдыхаю крайне редко и исключительно… ИСКЛЮЧИТЕЛЬНО! – поднял он вверх толстый указательный палец, косясь правым глазом на жену. – Еще раз повторяю – исключительно в компании мужиков! А расширяться надобно и обязанности свои передавать молодому поколению, чтобы наставлять его на путь истинный и трудовой, а вовсе не для того, что там некоторые себе воображают!

– Ой, молчи уже, оратор! – замахнулась хозяйка на мужа полотенцем, которое достала из-под фартука. – Только и знаешь, как оскорблять доверчивую супругу! Старая.. да я на десять лет тебя моложе!

– Простите.. – попыталась было вмешаться я, неуютно себя чувствуя, слушая чужую семейную перебранку, но была тут же перебита:

– Вот! Вот видишь! – тыча в меня все тем же указательным пальцем, пробасил лэр. – Девка тоже согласна, что нервная ты стала! А ведь была такая милая лет так тридцать назад… Загляденьице просто! А сейчас что? Тьфу! – затем, получив по лысой макушке полотенцем, глубокомысленно покивал головой. – Вот о чем я и говорю.. нервный, как есть, синдром…

Тут в таверну зашла компания мужчин, явно до этого трудившаяся где-то в полях. На их одежде до сих пор висели остатки сухой травы, а штаны были основательно забрызганы свежей землей.

– Хозяйка! Неси скорее кашу свою! – прямо с порога потребовали рабочие, громко стуча по полу тяжёлыми сапогами и добродушно переругиваясь между собой, пока занимали один из самых длинных столов.

Хозяин шустро засеменил к новым клиентам, а Дора поспешила на кухню, на ходу кивнув на тарелку каши на моем столе:

– Ешь быстрее, раз я уже наложила, девка. А то тощая ужас! И голодная небось. Потом обсудим твои обязанности.

И быстро скрылась за дверью подсобки. А я так и осталась сидеть с открытым ртом. Это что же, меня взяли?

Глава 6 Немного о том, как некоторые люди работают

Ну, раз взяли, то надо отрабатывать.

Как только я опустошила содержимое подноса, то сразу встала, подхватила грязную посуду и поспешила в ту самую подсобку. Раз сегодня первый выходной за неделю, то я смогу быть в таверне до вечера и может быть успею даже подзаработать. А раз этап собеседования (для меня самое сложное) позади, то во мне начала кипеть жажда деятельности.

За дверью оказалась вовсе не маленькая каморка или подсобка, как я думала, а полноценная кухня. Массивные деревянные столы, начищенная до блеска металлическая, чугунная и медная утварь, огромная печь посредине и несколько варочных поверхностей, где огонь обеспечивался специальным амулетом. Хорошо живут столичные таверны! Это вам не дровами и углем печь разжигать!

Хозяйка нашлась у одного из столов. Она так старательно месила тесто на пироги, что при каждом движении сильных рук мука со стола летела во все стороны. Услышав звук открывшейся двери и кинув взгляд через плечо, она заметила меня и, совершенно не удивившись, скомандовала:

– Чего стоишь? Посуду свою грязную в раковину ставь!

Я кивнула, нашла глазами ту самую раковину, на данный момент полную посуды, и решительно поспешила туда. Поставила свой поднос рядышком, засучила рукава, активировала амулет подачи теплой воды и открыла кран. Других помощников по кухне я тут не нашла, так что, видимо мне посуду и мыть.

Руки споро заработали, совершая достаточно привычные движения, а сбоку послышался одобрительный хмык от женщины. Неужели она думала, что все адепты академии белоручки? Хотя… О чем это я? В нашей академии – все! Ну… Кроме меня, конечно.

Кастрюли, сковородки, ложки, лопатки, тарелки – всё это довольно быстро избавилось от грязи, засияло чистотой, и когда я взяла в руки полотенце и принялась вытирать лишнюю влагу, ко мне подошла хозяйка, уже успевшая налепить пирогов и оставить их подниматься под полотенцем. Она ополоснула руки в соседней раковине и внимательно осмотрела вымытую посуду. Разве что ногтем её не поскребла. А потом, одобрительно улыбнувшись, посоветовала:

– Необязательно так рьяно её натирать, у меня есть сушильный артефакт, – она кивнула на амулет с магией воздуха. – Поберегла бы ручки, девка, тебе еще замуж выходить, женихов привечать. Чай, не грубыми же руками… Это я и сама могу сделать. Вдобавок, по вечерам, когда наплыв народу, мне племянница с посудой помогает. А ты лучше по залу разноси подносы – личико миленькое аккурат к месту будет.

Я изобразила улыбку, подавив унылый вздох. Ну а что ты хотела, Коргут? Отсидеться в углу кухни, чтобы не мелькать в одежде подавальщицы по залу перед знакомыми лицами? Знала же, на что шла.

– Зови меня тетушка Бора, – забирая у меня из рук сверкающих чистотой стакан, велела хозяйка. – А мужа моего – дядька Вортон. Мы в "Румяном Окороке" не шибко ученые, так что привыкли по-простому. Звать-то тебя как?

– Лия, тетушка, – послушно повторила я обращение, всячески демонстрируя собственную понятливость.

– Лия, значит. Благородное имечко-то, как цветок невиданный какой… Ты же из аристократных небось, точно думаешь подавалкой работать?

Я уверенно кивнула.

Тетушка осмотрела меня с головы до ног, задумчиво пожевывая губу.

– Будешь получать десять локров за день и только три за вечернее время. Ну, и может, кто пару экров на чай подкинет… Плюс завтраки-обеды-ужины. А то стыдобища жуткая, что подавальщица в хорошей таверне такая тощая! Подойдет тебе, девка?

Я только радостно кивнула.

Десять локров за день – это восемь токров (восемьдесят локров) за месяц только за выходные! Плюс вечерние подработки, и на обеды в академии десять токров в месяц (да, питание там, даже скудное, ой какое не дешевое!) я всяко накоплю. А если довольствоваться только едой на работе, то и на новое платье хватит! Не помру же я только от того, что буду есть лишь вечером и в выходные?

Вот так я, будущий ученый, во всех смыслах серьезная лэри, весь день бегала по залу, поднося к столам то жаренных карпиков, то бокалы медовухи, то изысканные салаты для эльфиек. Нет, это конечно, не столичный ресторан, но и в этой таверне знали вкусы избалованных адептов.