Сакинат

В это время Абидат, стоявшая за дверями, подала голос:

– Ой, моя дочь ещё маленькая! А другой причины не согласиться нет…

Тут вмешался Исакади, сразу остановив словесный поток хозяйки дома:

– Не говори больше ни слова, Абидат. Девушка, которая не падает, когда кидаешь в неё папаху, должна быть определена на свое место – должна быть замужем.

– Вот, это свидетельство того, что мы к вам пришли. На, прими в свои руки, Исакади, эти вещи, – Басир, сын Али, протянул свёрток в красном платочке.

– Бисмилляхи рахмани ррахим! Пусть это будет самый счастливый час из двадцати четырёх часов. На, Абидат, держи эти вещи и ни слова больше не говори, – Исакади взял из рук Басира свёрток и отдал вошедшей Абидат.

Абидат молча вышла из комнаты, где сидели мужчины.

Гости не торопясь принялись за еду. Насытившись, хозяева и гости заполнили стаканы красным дербентским вином и выпили, скрепляя брачный сговор. Надолго задерживаться гости не стали и вскоре покинули дом. Басир остановился возле Абидат, стоявшей на веранде, и тихо промолвил:

– Сейчас, Абидат, мужские дела закончились. Остались ваши женские дела. Все, что нужно принести, унести, – решите меж собой. Соберёмся все вместе и сыграем свадьбу, да такую, чтобы другие могли позавидовать. Пусть всё будет в добрый час.

– Спасибо и тебе. С помощью Аллаха всё будет хорошо, – провожая гостей, Абидат произносила обычные в таких случаях слова.

После ухода гостей родственники Абдулгамида снова собрались за стол. Женщины тоже пришли и сели вместе с мужчинами. Абдулкадыр сел между Хасбуллой и матерью. Не пришли только Сакинат и Аминат – для девушек считалось неприличным сидеть среди мужчин.

Подаркам от семьи Раджаба особенно обрадовалась двоюродная сестра отца. Это были удивительно красивые изделия кубачинских мастеров из белого серебра: браслет, кольцо, цепочка на шею и серьги. Если другим девушкам при сватовстве приносили одну серебряную николаевскую монету, Сакинат принесли пять таких монет. Не было ни малейшего повода упрекнуть жениха и его родственников, и никаких претензий к ним не возникло.

* * *

Всё происходящее не произвело на Сакинат никакого впечатления. Ожидая, пока гости уйдут, Сакинат сидела в своей комнате и читала, и за это время истратила целую лампу керосина. За день до этого она начала читать «Три мушкетера» и успела осилить больше половины романа. То, что описывалось в книге, было весьма далеко от реальной жизни. Книги не могли ничего объяснить Сакинат. Она не могла найти причину для того, чтобы не выходить замуж за Али. Даже если бы она отказала, ни отец, ни мать не послушали бы ее. И её троюродный брат Амирбег, её родственник и опора среди молодежи мужского пола, был согласен, чтобы она вышла замуж за Али. Амирбег, сын тёти Умукурсум, ничего не говорил, как того и требовали обычаи села, и молча делал то, что ему положено при проведении сватовских дел.

Хотя в горах существовал обычай, чтобы девушка выходила замуж за парня, которого ни разу не видела, Сакинат не хотелось так поступать. Она хотела, чтобы всё было как в книгах, которые она читала: встречи под луной, пылающие любовью трепещущие сердца… Но осознавала, что в жизни ей не суждено ничего подобного. В таком деле, как любовь, она никак не могла сделать первый шаг. Сакинат достойно берегла свою честь и хорошо знала себе цену.

Утром, когда новоиспечённая невеста пошла за водой, возле родника она встретила подружек. Все громко поздравляли ее, желая «счастливого часа», но никто и не подумал сорвать с Сакинат платок. С ней подружки не могли позволить себе так смело шутить, как с Аслимат.

Все, что делала Сакинат, ей давалось легче, чем её подружкам. Одно её слово останавливало любые споры сверстниц. Беседуя между собой, девушки жалели того, кто попадётся ей в мужья, и с недовольством высказывали убеждение, что она кого угодно перевоспитает. В словах молодых сельчанок проглядывала надежда, что всё будет наоборот и появится тот, кто сможет перевоспитать саму Сакинат, чтобы она перестала быть такой гордой, независимой и самодостаточной девушкой. Те, которые чесали языками в её адрес, не желали признаваться себе, что Сакинат всегда была лучше их – расторопная и прямолинейная, к тому же отличница. Они не могли дать правильную оценку мыслям, желаниям и характеру Сакинат. А сейчас к ней ещё посватался лучший парень в селе, поэтому авторитет Сакинат намного вырос в глазах многих сверстниц. Сакинат не могла осмыслить того, что происходит в её жизни. Радоваться ли, огорчаться ли и что говорить, она не знала. В её крови ещё жил обычай многих поколений сельчанок, бабушек и матерей, которые выходили замуж без любви и создавали крепкие и правильные семьи. Согласно этому обычаю и вела себя Сакинат, не имея возможности придумать ничего нового. Когда, надев платок с жёлтыми цветами и длинными кистями, доставшийся ей от бабушки, Сакинат утром вышла за водой, ей вслед смотрели женщины – матери, у которых были сыновья, – и жалели, что опоздали со сватовством. Взрослые намного яснее, нежели молодежь, видели, что Сакинат – девушка с крепким характером, самоуверенная и надежная, которая сможет создать хорошую семью. Сомнений же, которые бурлили в её душе, никто не замечал.

– Ах, может возгордилась, – тайно перешёптывались меж собой девушки, которые не любили Сакинат. О том, что её засватали за Али, сына Раджаба, знало всё село.

* * *

Раджаб, отец Али, в сорок четвертом году вернулся с фронта. Он был ранен в левую руку, едва мог шевелить пальцами, а сама рука не двигалась. В родном селе остались одни старики, женщины и дети. После возвращения с войны Раджаба назначили председателем сельского совета. И так он работал бессменно двадцать три года вплоть до дня, когда засватал за своего сына Сакинат…

В свое время, вернувшись с войны, он похитил девушку из соседнего села. Жавгарат была на десять лет моложе его. У них больше не родилось детей, кроме одного сына Али. Сказочная красавица, гордая Жавгарат всю свою любовь посвятила сыну. Она прожила жизнь, не раз тихо говоря самой себе: «Да, я лучшая, разве может быть кто-то лучше меня?» Разумеется, вслух она этого не произносила, чтобы не слышали жители села Шалда. Насколько знали сельчане, она ни разу не утруждала себя тяжёлой, трудной работой. Возможно, потому, что она была женой председателя сельского совета и, не имея никакого образования, многие годы работала в сельской библиотеке. Жавгарат всегда одевалась чисто и красиво – и когда трудилась в сарае со скотом, и на сельских свадьбах, и на похоронах. На огороде, на поле родственники Раджаба не оставляли работы для нее. Раджаб любил свою супругу и берёг, словно принцессу. Все годы совместной жизни не только он, но даже жители села видели в ней невесту, а не жену.

Не испытав нужды, не приложив никаких усилий и тягот, вырастили они своего сына Али. В школе он учился посредственно. Из-за уважения к отцу учителя считали его хорошим учеником. Хоть обычно Али никто не хвалил, но никто его ни разу и не обидел. Не было человека, который попросил бы его что-то сделать. Не было и человека, обвинявшего Али в том, что он чего-то не сделал. Не приложив никакого усердия, юноша вырос в лучах родительской любви, а уважение сельчан к его родителям переходило и на него. Когда распространилась информация, что он в далёком городе учится на доктора, односельчане восприняли это как обычное дело: «Если сын Раджаба и Жавгарат не будет учиться в большом городе, кому же тогда учиться?» Авторитет родителей Али был в селе настолько высок, что, даже если бы сельчане узнали, что Али полетел в небо и доставил оттуда звезду, никто в селе Шалда не удивился бы. Ведь он был сыном председателя сельского совета Раджаба, а значит, если он не достанет с неба звезду, кто тогда достанет? Чтобы не потерять самого себя, не потускнеть в свете того уважения, которое все оказывали отцу, Али нужно было самому многое сделать, чего-то добиться в жизни. Однако он не только не стремился к достижениям, ему даже в голову не приходило ничего подобное. Он словно бы жил не своей жизнью, а проживал чужую – как говорят, жил одним днём.

Во время учебы в городе он видел немало девушек, но, выполняя волю родителей, решил, что жениться нужно на хорошей девушке-односельчанке. По обычаям села, он ждал, пока без его участия произойдут все дела, связанные со сватовством и временем до свадьбы. Любовь он воспринимал как детскую игру. О том, что Али такой бессердечный, не знала не только Сакинат, ещё не знакомая с ним, но и те, которые его вроде бы должны были хорошо знать, даже его родители.

Разнёсся слух, что в село Шалда скоро приезжает даргинский театр. Сельчане судачили об этом почти две недели. И вот наконец театр прибыл. Народ, который целый день до усталости косил колхозное сено, стал готовиться к походу в театр. Каждая семья старалась поскорее завершить вечернюю работу в доме. Пока светло, нужно было собрать коров и телят, а затем, красиво одевшись, отправиться на вечерний спектакль.

Пока Аминат и мама собирали скот, Сакинат забросила в кастрюлю хинкал, не дождавшись, пока сварится мясо. Семья быстро поела, не очень разбирая вкуса еды, затем женщины убрали посуду. Абидат, как бы ни торопилась, никогда не оставляла дом неубранным и приучила к тому же своих дочерей. Отец, сказав, что идёт на годекан, вышел из дома раньше всех, собираясь пойти в клуб вместе с мужчинами. Театр приехал на средства колхоза, поэтому платить за билеты было не нужно.

Сакинат вытащила из сундука жёлтый платок. Надела тёмно-красное платье со складками. Туфли на высоких каблуках под цвет платья ей удивительно подходили. Чёрные и блестящие, как шёлк, волосы она собрала шпильками на затылке. Волос было так много, что на затылке девушки словно образовалась ещё одна голова. К тому времени, как её позвали подружки, Сакинат была готова. Однако им, как всегда, пришлось довольно долго ждать, пока соберётся Аслимат. Однако, когда они подошли к клубу, ещё окончательно не стемнело. Перед дверями клуба толпились дети, которые начали вслух возмущаться, узнав, что их не впустят внутрь. В стороне стояла молодежь, которая смеялась и шутила. Среди молодежи Сакинат сразу приметила Ахмеда Гаджикурбановича. Он не сводил глаз с нарядной Аслимат. Сакинат повела взглядом вокруг, чтобы отыскать своего жениха. Наконец чуть дальше от дверей клуба она увидела его. Оживлённо беседуя с кем-то, он даже не смотрел в сторону Сакинат. У неё возникло ощущение, будто в сердце укололи чем-то горячим. Она завидовала Ахмеду и Аслимат. Наблюдая за ними, она забыла о событиях последних дней. Красивый летний вечер превратился для неё в туманную осень…

Женщина со светлыми волосами, стоящая возле дверей и записывающая в тетрадь имена, пропустила всех девушек в клуб. За полчаса большое помещение, которое раньше было сельской мечетью, заполнилось жителями села. Мест, подготовленных для сидения, всем не хватило. Выход был найден: свободное от скамеек пространство люди заполнили табуретками, принесёнными из дома. Дети школьного возраста сидели на подоконниках, сняв обувь, чтобы не запачкались побеленные стены.

Наконец начался спектакль! На сцене, освещённой пятью лампами, показался перед народом герой гражданской войны Алибек Богатыров. Сакинат не видела того, что происходило на сцене. Сколько бы раз она ни бросала взгляды на своего жениха – он смотрел спектакль, не замечая ее. А переводя взор на сидящую рядом Аслимат и Ахмеда, она видела жениха и невесту, которые смотрели друг на друга. У Сакинат испортилось настроение, надоел спектакль. На середине действия, ничего не сказав подружкам и никому не мешая, она вышла из клуба. Сакинат думала, что и Али выйдет за ней. Она достаточно долго ждала на улице возле клуба, но оттуда так никто и не вышел.

Все жители села, а с ними вместе и её родители пока оставались в клубе, и Сакинат не хотелось возвращаться в пустой дом. Она направилась мимо своего дома на край села. Если бы кто-нибудь увидел её здесь, наверно, подумал бы, что она сошла с ума. Убежать из села у неё не было причин. Она сама не понимала своего поступка. Однако здесь, на склоне горы напротив села, ей было лучше, чем в клубе. Сакинат сидела на густой, мокрой от ночной росы траве и ни о чём определённом думать не могла. Здесь, на природе, в спокойной ночной тишине, ей хотелось утешить свое встревоженное сердце. Девушку окружала прекрасная летняя ночь. Неполная луна в самой середине неба царила среди ярких звёзд. Монотонное пение сверчков в ночной тишине превращалось в удивительную мелодию. Воздух, пропитавшийся ароматом цветов и трав, поднимал настроение. Но в окружении этой красоты Сакинат была одинока. Она не ощущала сил что-нибудь изменить и не могла придумать что-нибудь новое, что могло бы изменить её жизнь к лучшему, а будущее сделать радостнее.

Отзвук голосов вышедших из клуба сельчан прервал смятенные, неопределённые мысли девушки. Чтобы прийти домой раньше матери, она быстро поднялась с травы и направилась в сторону дома. Зайдя под родную крышу, она села и сделала вид, что давно уже читает книгу под лампой.

– От этих книг ты дурная станешь, наверно, – поворчала на дочь Абидат. – Когда весь народ был в клубе, ты убежала и читаешь в одиночестве. Что это за книги, которые ты читаешь?

Но и мама не знала, как помочь дочери, да и не подозревала её душевном состоянии.

На слова матери Сакинат не ответила и углубилась в «Анну Каренину». Родители готовились к её свадьбе, которая должна была состояться через две недели.

* * *

Раджаб хотел, чтобы свадьба единственного сына превратилась в веселое и богатое событие. Он откормил для свадьбы трёхгодовалого бычка, привёз из Дербента две бочки вина и пригласил на свадьбу много своих друзей и знакомых.

Раджаб был из числа самых бедных, которые первыми вступили в колхоз. И вот теперь девушку из рода Абдулкадыра, дочь владельцев богатства и земель, отдавали замуж за сына Раджаба, и это ещё раз подтверждало, что он, Раджаб, пользовался в селе уважением и авторитетом. Жавгарат очень хотела, чтобы сыну попалась в жёны хорошая, правильная и красивая девушка. Хотя и она сама, и её сын не прочли много книг, но ей всегда нравились те, кто любил читать. Когда Али рассказал, что он встретил на лугу девушку с толстой книгой подмышкой и длинной косой, Жавгарат сразу поняла, что это была Сакинат. Она начала просить сына, чтобы он засватал эту девушку, и со всех сторон её нахваливала. Ей хотелось, чтобы в его сердце, всегда спокойном и равнодушном к жизни, привыкшем плыть по течению, загорелись радость, энергия и желание любви и свершений. Она мечтала об этом и была готова сделать что угодно, чтобы её сын стал похожим на отца; ей хотелось, чтобы у Али появилась такая же хорошая семья, как у нее. Сами Раджаб и Жавгарат пережили в свое время пламенную любовь и бурную молодость.

Вернувшемуся с войны председателю сельского совета по долгу службы приходилось как минимум раз в месяц ездить в районный центр. Из села Шалда в центр нужно было ездить по дороге, проходившей рядом с селом, где жила Жавгарат…

Это было в тысяча девятьсот сорок четвёртом году. Ранним весенним утром, ещё в темноте, Раджаб оседлал коня и отправился в путь – ему в очередной раз нужно было наведаться в районный центр. Не успело ещё солнце взойти из-за гор, как Раджабу повстречалась девушка из соседнего села – она возвращалась от родника с блестящим кувшином на спине. Увидев девушку со светлым, как солнце, лицом, чёрными, как ночь, глазами и тонкими, как новая луна, бровями, председатель забыл о том, что торопится в район. По обычаям гор он не мог заговорить с незнакомой красавицей, поздороваться с ней. Потянув уздечку здоровой рукой, Раджаб остановил коня. Проводил взглядом девушку, которая шла лёгким шагом, пока не скрылась за каменистым холмом. Медленно пошевелил он поводья, веля коню ступать тише, и последовал за ней. Раджаб не заговаривал с девушкой. И девушка не оборачивалась на всадника, смотрящего ей вслед. Председатель не стал приближаться к девушке. Издалека он проводил её взглядом, пока она не зашла в свои ворота. Очарованный красотой молодой горянки, он даже забыл слезть с коня и так верхом и въехал в село. Остановив коня на одной из сельских улочек, он остановился и долго сидел неподвижно, глядя вниз, на терпеливо ожидающем скакуне, пока не вспомнил, куда он держал путь. С этого дня председатель сельского совета села Шалда чаще начал появляться в соседнем, чем – в родном селе. Каждый день или через день Раджаб уходил из села спозаранку, пока темно, чтобы его не увидели односельчане. Он появлялся на тропинке, где ему встретилась девушка, ещё до рассвета. Если прекрасная незнакомка приходила за водой, он, оставаясь на некотором отдалении, провожал её до дома, а потом возвращался в свое село. Если она не появлялась на сельской улице, не шла за водой, то он ездил на коне взад-вперёд возле её ворот. А девушка не выглядывала ни из окна, ни из ворот. Если ему не удавалось её увидеть, Раджаб, не зная, что дальше делать, возвращался в свое село хмурым, как волк, не настигший добычу.

Так прошли два месяца.

Раджаб, сидящий на коне крепко, как влитой, по-прежнему продолжал появляться в соседнем селе. Местные жители выглядывали из ворот или из окон, смеялись над молчаливым всадником. Он стеснялся людей, ему было неловко, однако не мог не приходить, как не мог и сказать кому-либо о цели своих появлений. Словно мулла около святыни, он ходил вокруг дома красавицы, а когда уставал, никому ничего не говоря, возвращался в свое село. Наконец, терпение матери девушки закончилось.

В туманное, моросящее дождём весеннее утро хозяйка дома не вышла на колхозную работу. Она заметила стоящего перед воротами всадника, который, казалось, никуда не торопился и не замечал дождя. Женщина открыла ворота, стараясь, чтобы они не скрипнули, и пригласила незнакомца зайти в дом. Он спешился и последовал за женщиной, ведя коня за собой. Гость был одет в военную форму, на голове – каракулевая шапка-ушанка, на ногах – до блеска начищенные, хромовые сапоги. Покалеченная рука, прижатая к груди, была спрятана под накинутый на плечи китель, застегнутый на одну пуговицу; другой рукой он держал уздечку.

Женщина, открывшая Раджабу ворота, была одета в тёмное складчатое платье, волосы скрывались под чохтой с серебряной цепочкой, украшающей кант, свитый из разноцветных шёлковых лоскутов. Её широкие тёмно-синие шаровары были намного длиннее, чем платье; обута она была в резиновые галоши на босу ногу. Лицо женщины показалось Раджабу похожим на лицо девушки, которую он хотел увидеть. Однако он не произнёс ни слова.

– Ты знаешь, чей этот дом? – спросила женщина, обращаясь к Раджабу, как только закрыла ворота.

– Если скажешь, узнаю, – кратко ответил гость.

– Привяжи коня. Положи ему траву, которая лежит в углу. Заходи в комнату.

Вслед за хозяйкой дома Раджаб поднялся на второй этаж. На веранде стояла тахта, но они миновали её и прошли в комнату с очагом, прикрыв за собой двери. В комнате царила полутьма; свет поступал сюда лишь сквозь маленькое окошко, которое выходило на веранду. Женщина указала гостю на стул, предлагая сесть. Поставив перед ним маленький стол, положила на него недавно испечённый хлеб из пшеничной муки и разрезала его на несколько кусков. Нарезав на мелкие куски овечий сыр, положила в маленькую чашку. Из очага, где ещё тлели угли, вытащила чугунные сковородки с испечённым хлебом. Этот хлеб положила на тканое полотенце, которым был застелен сундук. Потом женщина села на маленькую табуретку напротив гостя.

– Меня зовут Цибац, – сказала она Раджабу, который сидел молча. – С начала войны я являюсь председателем этого колхоза. У меня дома нет мужчин. От мужа и от одного из сыновей «чёрные письма» лежат у меня в сундуке. Оставшийся сын воюет на фронте. Я хочу узнать, кто ты, почему всегда ходишь вокруг моего дома.

– Я знаю, что в этом доме живёт прекрасная девушка, поэтому хожу вокруг её дома.

– Ты знаешь, кто она, эта девушка, и чья?

– Уже знаю. Она дочь председателя колхоза Цибац.