Великая депрессия в Америке

Прежде всего важно провести различие между экономическим циклом, с одной стороны, и обычными изменениями деловой активности – с другой. По необходимости все мы живем в мире, где происходят постоянные и никогда не прекращающиеся перемены, которые невозможно описать в точности до того, как они произошли. Люди изо всех сил пытаются прогнозировать и предвосхищать изменения, но такого рода предсказания никогда не могут быть сведены к предсказаниям, формулируемым в рамках точных наук. Прогнозирование рынка – это бизнес предпринимателей, пытающихся предугадать состояние спроса и предложения. Наиболее успешные из них получают прибыль на точности своих предсказаний, тогда как неудачливые прогнозисты оттесняются на обочину. В итоге наиболее успешными в предвосхищении будущих рыночных условий являются удачливые предприниматели свободного рынка. Разумеется, полное совершенство в прогнозировании недостижимо, и предприниматели всегда будут различаться в зависимости от успешности своих предсказаний. Будь это не так, в бизнесе невозможно было бы получать ни прибылей, ни убытков.

Изменения происходят постоянно и во всех сферах и областях экономики. Изменяются вкусы потребителей. Временные предпочтения, а следовательно, соотношение между инвестициями и потреблением, претерпевают качественные, количественные и пространственные изменения. Открываются новые запасы одних видов природных ресурсов, а запасы других оказываются исчерпанными. Технологические сдвиги меняют уровень и структуру производственных возможностей. Капризы погоды воздействуют на урожаи сельскохозяйственных культур. Все эти и многие другие изменения характерны для любой экономической системы. На самом деле, мы не в состоянии представить себе общество, в котором изменения отсутствуют. Если бы такое общество существовало, то все индивиды день за днем выполняли бы одни и те же действия, и никакие экономические параметры и показатели никогда бы не менялись. При этом, даже если такое общество и можно было бы построить в чьем-либо воображении, вряд ли люди в своей массе захотели бы, чтобы это воображаемое состояние было реализовано в действительности.

Таким образом, мечты о том, что каждый вид экономической деятельности должен быть «стабилизирован», – так, как если бы никакие из вышеперечисленных изменений не происходили, – абсурдны. Попытки «стабилизировать» или «не допустить» эти изменения уничтожили бы всякую производительную деятельность. Рассмотрим упрощенный гипотетический пример. Предположим, что некое сообщество каждые семь лет подвергается набегам стай саранчи. В таком обществе множество людей начинали бы готовиться к этому явлению заранее: изготовлять приспособления для поимки и/или уничтожения саранчи, нанимать специалистов по борьбе с саранчой и т. п. Очевидно, что каждые семь лет отрасль борьбы с саранчой переживала бы «бум», который, по счастью, оканчивался бы депрессией в этой отрасли, продолжающейся в течение следующих шести лет. Улучшится или ухудшится ситуация, если все решат, что данную отрасль необходимо «стабилизировать», и настоят на том, чтобы производимые в ее рамках механизмы и приспособления производились бы ежегодно в равных количествах, пусть даже они шесть лет покрываются ржавчиной и устаревают? Нужно ли заставлять людей производить приспособления до того, как они будут в них нуждаться, нужно ли заставлять их заранее нанимать и содержать работников? Или наоборот, нужно ли заставлять людей откладывать производство нужных им машин и приспособлений, не позволяя это делать в тот момент, когда они им нужны? А ведь во имя «стабилизации» будут осуществляться именно эти и подобные им действия. Если люди хотят увеличить количество имеющихся у них автомобилей и уменьшить число принадлежащих им домов, нужно ли во имя стабилизации запрещать им покупать автомобили и заставлять их покупать дома? Как сказал Ф. А. Харпер: «Экономические колебания этого типа буквально пронизывает наше ежедневное существование. Например, по мере смены времен года имеются сильные колебания в урожайности земляники. Должны ли мы выращивать достаточное количество земляники в теплицах, для того чтобы стабилизировать ее производство на протяжении года?»[14 - F. A. Harper, Why Wages Rise (Irvington-on-Hudson, N.Y.: Foundation for Economic Education, 1957), pp. 118–119.],[15 - При оценке этого примера необходимо принять во внимание время написания книги Харпера. Кроме того, форма, в которой задан вопрос, закрывает возможность правильного ответа. В соответствии с методологией Мизеса – Ротбарда, «правильный» вопрос, во-первых, адресуется не неопределенным «нам» и, во-вторых, имеет не нормативно-теоретический, а праксеологически-предпринимательский характер, превращаясь из вопроса в предпринимательский акт («будет ли пользоваться спросом земляника в течение круглого года и окупятся ли затраты на ее производство в теплицах и/или на ее доставку из Южного полушария?» Время, прошедшее с момента выхода книги Харпера, показало, что наличие прибылей от описанного выше удовлетворения спроса в течение круглого года демонстрирует, что они «правильно» ответили на оба своих вопроса. – Прим. науч. ред.]

Таким образом, можно считать, что конкретные колебания деловой активности представляют собой не редкие события, а происходят постоянно. Чтобы понять их природу, не требуется никакой специальной «теории цикла». В ответ на постоянные изменения условий и характеристик экономической деятельности происходят и соответствующие рыночные изменения, которые полностью объясняются экономической теорией. Однако многие экономисты до сих пор считают общую депрессию в экономике результатом «слабости рынка», вызванной «спадом в строительстве» или «спадом в сельском хозяйстве». Но спады в конкретных отраслях никогда не запускали общей депрессии в экономике. Изменения экономических условий приводят к увеличению производства в одних отраслях и к уменьшению в других. Предположим, например, что в результате технологических сдвигов и изменений во вкусах потребителей спрос на сельскохозяйственную продукцию переключился на другие блага. Утверждение, которое можно часто услышать в такой ситуации и согласно которому спад в сельском хозяйстве вызовет общий экономический спад (потому что фермеры начнут покупать меньше товаров, а потом меньше товаров начнут покупать те, кто работает в отраслях, поставляющих фермерам свои изделия, и т. д.), совершенно беспочвенно. Это утверждение игнорирует тот факт, что процветать начнут те, кто производит Другие товары, на которые потребители увеличили свой спрос.

Проблема экономического цикла состоит в общем характере бума и депрессии, это не проблема, которая может быть решена изучением состояния конкретных отраслей и поиском факторов, являющихся причиной их относительного процветания или депрессии. Некоторые экономисты (например, Уоррен, Пирсон или Дьюи и Дэйкин) полагали, что такого явления, как колебания общей экономической активности, вообще не существует, а соответствующая динамика есть просто-напросто результат наложения разных циклов, протекающих в разные периоды времени в разных отраслях экономики. Однако, если речь не идет о простой констатации таких конкретных циклов, как двадцатилетний строительный цикл или семилетний цикл набегов саранчи, подобное построение является полностью непригодным – оно бесполезно и для понимания экономического цикла как такового, и для изучения конкретных экономических спадов и депрессий. То, что необходимо объяснить, представляет собой чередование общеэкономических бумов и кризисов.

Как только мы приступим к осмыслению этих общеэкономических колебаний, немедленно станет очевидно, что они запускаются общим средством обмена – деньгами. Именно деньги являются тем связующим звеном, которое соединяет все виды экономической деятельности. Если одни цены идут вверх, а другие – вниз, мы можем сделать вывод, что спрос переключился с одних товаров на другие. Но если одновременно повышаются или понижаются цены всех благ, то это означает, что некие изменения имели место в денежной сфере. Только изменения спроса на деньги и/или предложения денег могут вызывать общее изменение цен. Увеличение предложения денег при сохранении спроса на них на прежнем уровне приведет к падению покупательной способности каждого доллара, т. е., иными словами, к общему росту цен. Уменьшение предложения денег, наоборот, вызовет общее снижение цен. С другой стороны, общее увеличение спроса на деньги (при том что их предложение останется на неизменном уровне) породит увеличение покупательной способности доллара (иными словами, общее понижение цен), тогда как падение спроса на деньги приведет к общему росту цен. Итак, общие изменения цен определяются изменениями денежного предложения и спроса на деньги. Предложение денег представляет собой имеющийся в некий момент времени запас денег в обществе. Спрос на деньги, в конечном счете, представляет собой совокупное желание людей держать остатки наличности (cash balances), что выражается в их стремлении получать деньги в порядке обмена и сохранять их в составе своих остатков наличности. Таким образом, одним из компонентов общественного спроса на деньги является предложение товаров, существующее в экономике в целом, – увеличение предложения товаров при прочих равных увеличивает спрос на деньги, вызывая тем самым тенденцию к понижению цен. Спрос на деньги уменьшается, когда покупательная способность денежной единицы повышается, поскольку теперь каждый доллар остатков наличности является более эффективным. Понижение покупательной способности (т. е. общее повышение цен), наоборот, означает, что каждый доллар стал менее эффективным и, для того чтобы произвести ту же работу, теперь требуется большее количество долларов.

Далее, покупательная способность доллара остается неизменной, когда запас денег и спрос на деньги находятся в состоянии равновесия между собой, т. е. когда люди хотят держать в составе своих остатков наличности ровно то количество денег, которое существует. Если спрос на деньги превышает их запас, покупательная способность денег станет увеличиваться, до тех пор пока спрос не перестанет быть избыточным [относительно запаса] и рынок не сбалансируется. И наоборот, уменьшение спроса на деньги до уровней ниже предложения денег, понизит покупательную способность доллара, т. е. вызовет рост цен.

Итак, сами по себе колебания общих экономических параметров «денежного отношения»[16 - См.: Мизес Л. фон. Человеческая деятельность: трактат по экономической теории. Челябинск: Социум, 2005. С. 385, 390, 402–403. Rothbard, Murray. Man, Economy and State. (3rd ed., Scholar’s Edition, Auburn, Alabama: Ludwig von Mises Institute, 2004), pp. 756–762. – Прим. науч. ред.] не являются ключом к объяснению таинственного экономического цикла. Да, всякий цикл общей экономической активности запускается посредством данного отношения – отношения между запасом денег и спросом на них. Но сами по себе изменения денежного отношения позволяют объяснить немногое. Например, если увеличивается предложение денег или если падает спрос на деньги, цены вырастут – но почему это должно генерировать экономический цикл? В частности, почему это должно порождать депрессию? Ранние экономисты-теоретики, выдвигавшие теории цикла, были правы, концентрируясь на кризисе и депрессии, поскольку именно эти явления шокировали и ставили в тупик как экономистов, так и обывателей, и именно эти фазы цикла в наибольшей степени нуждаются в объяснении.

1.2. Проблема: концентрация ошибок

Итак, объяснение депрессии не может сводиться к указанию на существование специфических или даже общих колебаний в экономике per se[17 - Зд.: как таковых. – Прим. перев.]. Главный вопрос, ответ на который должна давать теория депрессии, формулируется следующим образом: почему имеет место внезапная всеобщая концентрация предпринимательских ошибок? Это первая проблема, являющаяся вызовом для каждой теории цикла. Предприниматели вполне успешно ведут свой бизнес, а их операции, по большей части, приносят им неплохую прибыль. Внезапно и без всякого предупреждения условия меняются и огромное количество фирм становятся убыточными. В одночасье выясняется, что, прогнозируя будущее течение дел, все они совершили фатальные ошибки.

В этом месте необходимо сказать пару слов о предпринимательстве. Дело в том, что прогнозирование и есть то, чем занимаются предприниматели. Они должны инвестировать и нести издержки в настоящем, рассчитывая возместить затраты и получить прибыль в будущем, продавая то, что они произведут, – либо конечным потребителям, либо другим предпринимателям, располагающимся в более отдаленных от потребления звеньях производственной структуры. Те предприниматели, которые лучше других прогнозируют спрос конечных потребителей или других предпринимателей, получают прибыль, а неэффективные прогнозисты несут убытки. Поэтому рынок представляет собой учебный полигон, на котором вознаграждаются и могут расширять свое дело хорошие ученики, т. е. успешные и прозорливые предприниматели, тогда как плохие ученики (неэффективные предприниматели) – выбывают. Как правило, в каждый момент времени лишь некоторые бизнесмены несут убытки, большинство предпринимателей либо ведут дело безубыточно, либо имеют прибыль. Но как тогда можно объяснить это поразительное явление, имеющее место во время кризиса, – внезапное возникновение убытков практически у всех предпринимателей? Иными словами, как проницательные бизнесмены данной страны умудряются совершить все эти ошибки одновременно и почему все это обнаруживается в данный конкретный момент? В этом и состоит самая важная проблема теории цикла.

Ответ, согласно которому всему виной внезапное изменение рыночных условий, не может быть принят в качестве сколько-нибудь состоятельного. Предсказывать будущие изменения – в этом и состоит бизнес предпринимателей. Почему все они одновременно оказываются настолько несостоятельными прогнозистами?

Объяснению подлежит также другое фундаментальное свойство экономического кризиса. Широко известно, что колебания конъюнктуры в отраслях, производящих капитальные блага, сильнее, чем в отраслях, производящих блага потребительские. Отрасли, производящие капитальные блага, в особенности такие как строительство, производство оборудования и добыча сырья, т. е. отрасли, поставляющие продукцию другим отраслям, во время бума расширяются значительно быстрее и более резко и болезненно реагируют на депрессию.

Третьей характерной чертой всякого бума, которую нужно объяснить, является увеличение количества денег, имеющееся в экономике. Во время депрессии, наоборот, типичным (хотя и не универсальным) является уменьшение предложения денег.

1.3. Объяснение: бум и депрессия

На рынке, являющемся полностью свободным от всяко – го вмешательства, упомянутой выше концентрации ошибок существовать не может, поскольку опытные бизнесмены не будут совершать их все вместе и одновременно[18 - Саймон Кузнец цитирует немецкого экономиста Зигфрида Будге (Budge, Siegfried, Grundztige der Theoretische Nationalokonomie [Jena, 1925]): «В условиях свободной конкуренции… [когда] рынок зависит от спроса и предложения, таких диспропорций в сфере производства товаров, которые могли бы распространиться на всю экономику, не возникает. <…> Подобные диспропорции могут появиться, только если возникнет ситуация, когда структура цен не будет основываться только на игре сил свободной конкуренции, так что станет возможным оказание на нее некоторого произвольного влияния» (цит. по: Kuznets, Simon S. “Monetary Business Cycle Theory in Germany,” Journal of Political Economy [April, 1930]: 127–128). Сам Кузнец критикует австрийскую теорию с позиций характерного для него эмпиризма, отрицая присущий ей причинно-следственный метод и ошибочно называя эту теорию «статической».]. Цикл, т. е. чередование бумов и кризисов, генерируется вмешательством денежной политики в действие рыночных сил, а именно воздействием, оказываемым на участников рынка кредитной экспансией. Представим себе экономику с заданным количеством денег. Некоторая их часть расходуется на потребительские товары, остальное сберегается и инвестируется в развитую капитальную структуру, причем инвестиции распределяются по различным производственным стадиям, различающимся большим или меньшим «расстоянием» от производства конечных потребительских благ (на разные «порядки производства»). Пропорция, в которой люди разделяют свои деньги на потребительские, сберегательные и инвестиционные, определяется временными предпочтениями людей, т. е. степенью, в которой они предпочитают немедленное удовлетворение потребностей их удовлетворению в будущем. Чем меньше они предпочитают настоящее, тем ниже будет норма их временно?го предпочтения и, следовательно, тем ниже будет естественная процентная ставка (pure interest rate)[19 - В данном случае слово pure в выражении pure interest rate следует понимать как «базовая, фундаментальная, определяемая только временными предпочтениями, являющаяся чистым выражением временного предпочтения» и т. п. процентная ставка. Мы выбрали вариант передачи этого понятия с помощью более распространенного в данном контексте выражения «естественная ставка процента» во избежание путаницы, так как термин «чистая» в русском языке неотличим от имеющего другое значение, а именно «приростная», «нетто» (чистый доход, чистая прибыль, чистый прирост запасов и т. п.). – Прим. науч. ред.], складывающаяся в обществе из преобладающих временных предпочтений индивидов. Более низкая естественная процентная ставка будет выражаться в большей доле инвестиций по сравнению с потреблением, в удлинении производственной структуры (т. е. в инвестировании преимущественно в такие стадии производства капитальных благ, которые все дальше и дальше отстоят от производства конечных потребительских благ) и в накоплении капитала. И наоборот, более высокая норма временных предпочтений означает более высокую естественную процентную ставку, что выразится в итоге в более «короткой» производственной структуре (т. е. инвестиции осуществляются преимущественно в производство потребительских благ или благ, наиболее близко расположенных к ним в производственных цепочках). Складывающиеся в итоге рыночные процентные ставки включают естественную процентную ставку плюс или минус еще две компоненты, одна из которых отражает предпринимательский риск, а другая – поправку на ожидаемое изменение покупательной способности денег. Различные значения премии за предпринимательский риск порождают структуру процентных ставок, а не одно-единственное значение, а компонента покупательной способности отражает не только изменения покупательной способности доллара, но и конкретную позицию, занимаемую предпринимателем в отношении изменений цен. Решающим фактором, однако, является естественная процентная ставка. Она выражает себя как текущая «норма прибыли». Эта текущая норма прибыли проявляет себя в процентной ставке ссудного рынка, ставке, которая определяется текущей нормой прибыли[20 - Изложенное выше представляет собой теорию процента, основанную на концепции чистого временного предпочтения, с которой можно ознакомиться по: Mises, Ludwig von, Human Action (New Haven, Conn.: Yale University Press, 1949) (Мизес Л. фон. Человеческая деятельность. Челябинск: Социум, 2005; см. также: Он же. Теория экономического цикла. Челябинск: Социум, 2012), а также по: Fetter, Frank A. Economic Principles (New York: Century, 1975) и его же “Interest Theories Old and New,” American Economic Review (March, 194, pp. 68–92).].

Что произойдет, если банк напечатает дополнительные деньги (все равно, какой разновидности, в форме банкнот или депозитов) и выдаст ими кредиты бизнесу?[21 - По многим причинам под банками здесь понимаются и ссудосберегательные компании, и компании по страхованию жизни, поскольку и те и другие создают новые деньги посредством кредитной экспансии. См. ниже обсуждение проблем денег и банковской деятельности.] Эти новые деньги придут на ссудный рынок и понизят процентную ставку, по которой выдаются ссуды. Все это выглядит так, как будто увеличилось предложение сбережений, обеспечивающее инвестирование свободными средствами, поскольку последствия и того и другого одинаковы: предложение средств для инвестирования очевидным образом увеличилось, а процентные ставки понизились. Короче говоря, бизнесмены введены в заблуждение, – из-за инфляции, которую генерируют банки, они полагают, будто предложение сбережений больше, чем оно есть на самом деле. Когда увеличиваются объемы реально сбереженных средств, бизнесмены инвестируют в «более длительные процессы производства» и структура капитала «удлиняется», а именно капиталообразование идет более интенсивно в «более далеких порядках», т. е. в производстве таких товаров, которые все дальше отстоят от производства потребительских благ. Бизнесмены направляют туда средства, полученные в кредит, т. е. на ссудном рынке, увеличивая тем самым цены на капитальные блага и другие товары производственного назначения, что стимулирует переключение инвестиций с ближних, т. е. близких к потреблению стадий производства к дальним порядкам (дальше отстоящим от потребления), или, иными словами, происходит перераспределение инвестиций от производства потребительских товаров в производство капитальных товаров[22 - О производственной структуре и ее связи с инвестициями и банковским кредитом см.: Hayek, Prices and Production (2nd ed., London: Routledge and Kegan Paul, 1935); Mises, Human Action; Eugen von Bohm-Bawerk, “Positive Theory of Capital,” in Capital and Interest (South Holland, Ill.: Libertarian Press, 1959), vol. 2. (Рус. изд.: Хайек Ф. Цены и производство. Челябинск: Социум, 2007; Мизес Л. фон. Человеческая деятельность. Челябинск: Социум, 2005; Бём-Баверк О. Позитивная теория капитала // Бём-Баверк О. Капитал и процент. Т. 2–3. Челябинск: Социум, 2010. С. 31—572.)].

Если бы этот процесс всегда был следствием фактического уменьшения нормы временного предпочтения и реального увеличения сбережений, дело обстояло бы как нельзя лучше, и новая, удлинившаяся производственная структура могла бы поддерживаться до бесконечности. Однако в действительности указанный сдвиг является результатом банковской кредитной экспансии. Вскоре новые деньги «просочатся вниз» – от заемщиков, представляющих собой фирмы, к доходам держателей факторов производства – к заработной плате, ренте и проценту. Далее, если временные предпочтения не изменились (а у нас нет никаких причин полагать, что они изменились), люди будут стремиться потратить свои дополнительные доходы в той же пропорции между потреблением и инвестированием, что и раньше. Другими словами, люди ринутся восстанавливать старую пропорцию, и спрос переключится обратно – от производств и стадий более дальних порядков к потребительским товарам и стадиям, максимально приближенным к производству потребительских товаров. Те, кто инвестировал в отрасли, производящие капитальные блага, обнаружат, что их инвестиции были ошибочными, – они полагали, что эти инвестиции принесут прибыль, но столкнулись с недостаточным спросом со стороны своих потребителей из числа предпринимателей. Более дальние порядки производства окажутся бесполезными, и ошибочные инвестиции необходимо будет ликвидировать.

Согласно самому популярному объяснению, причиной кризиса является «недопотребление», проистекающее, в свою очередь, от недостаточного спроса на товары при тех ценах, которые делают прибыльным их производство. Однако это совершенно противоречит широко известному факту – депрессия поражает прежде всего производство капитальных, а не потребительских благ. Причиной депрессии является недостаток спроса на блага дальних порядков, который предъявляют предприниматели, а не недостаток спроса на предметы потребления, предъявляемого потребителями. При этом падение спроса на капитальные блага вызывается переключением спроса на блага тех уровней, которые соответствуют прежней (т. е. существовавшей до вмешательства банков и инициированной ими кредитной экспансии) пропорции «потребление/ инвестиции».

Итак, бизнесмены были введены в заблуждение кредитной инфляцией, сгенерированной банками, вследствие чего они слишком много инвестировали в «более далекие» стадии, в производство капитальных благ. Теоретически такое инвестирование могло бы приносить устойчивую прибыль на протяжении длительного периода времени, если бы норма временных предпочтений была ниже и соответственно если бы сбережения и инвестиции были больше. Но как только инфляция распространится на широкие народные массы, восстановится старая пропорция «потребление/инвестиции» и обнаружится, что инвестиции в более далекие порядки производства являются бессмысленными[23 - Под инфляцией здесь понимается увеличение предложения денег, не соответствующее увеличению количества денежного металла.]. Бизнесмены совершили эти ошибки из-за кредитной экспансии и вызываемых ею отклонений процентной ставки от такой, которая установилась бы на свободном рынке.

Таким образом, «бум» фактически представляет собой период, когда осуществляются бессмысленные ошибочные инвестиции. Это время совершения ошибок, являющихся следствием банковского кредита, дезориентирующего рынок. Когда потребители восстанавливают желательную для них пропорцию [между потреблением и инвестированием], происходит «кризис». В этом смысле «депрессия» есть процесс коррекции ошибок, т. е. приспособления объемов и пропорций, сформировавшихся в период ошибок и расточительных инвестиционных растрат, к экономической реальности, причем сутью такой коррекции является восстановление потока услуг, нужных потребителям, а содержанием процесса приспособления – ликвидация бессмысленных инвестиций. Некоторые проекты будут полностью прекращены, а соответствующие объекты заброшены (как это произошло [в Америке] с «городами-призраками», возведенными в ходе бума 1816–1818 гг. и покинутыми жителями во время паники 1819 г.), тогда как другие будут перепрофилированы для иных целей. Всегда торжествует один и тот же принцип: вместо того чтобы оплакивать ошибки прошлого, люди ищут наиболее эффективное применение имеющемуся запасу капитала. Свободный рынок стремится удовлетворять потребности потребителей максимально эффективно, включая и стремление публики относительно соотношения между немедленным и отложенным потреблением. Инфляционный бум сдерживает эту эффективность и искажает производственную структуру, которая более не способна должным образом удовлетворять потребителей. Кризис сигнализирует об окончании периода инфляционных искажений, а депрессия есть процесс, посредством которого экономика возвращается к эффективному обслуживанию потребителей. Самое важное, что нужно подчеркнуть в этой связи, это то, что депрессия представляет собой процесс восстановления, а окончание депрессии знаменует возвращение к нормальному функционированию экономики, работающей с оптимальной эффективностью. Таким образом, депрессия не является зловредным случайным происшествием, это необходимое и целительное возвращение экономики к норме, ликвидация искажений, созданных бумом. Таким образом, бум с неизбежностью требует «краха».

Возникает вопрос, почему, коль скоро для того чтобы новые деньги просочились через предприятия к факторам производства, требуется, очевидно, совсем немного времени, все бумы не заканчиваются так же быстро? Причина этого состоит в том, что «на помощь делу продления бума» приходят банки. Фирмы-заемщики [производящие капитальные товары], конкурируя за факторы производства с фирмами, производящими потребительские товары, столкнувшись с ростом издержек и нехваткой денежных средств, опять обращаются к банкам за кредитами. Банки могут поддержать своих заемщиков на плаву, если опять увеличат кредит, продолжив кредитную экспансию. В фирмы-должники будут закачаны новые порции дополнительных денег, и эти фирмы опять окажутся в состоянии переманивать факторы производства из отраслей, производящих потребительские товары. В гонке зарплат постоянно поддерживаемая банками кредитная экспансия всегда будет предоставлять фирмам-заемщикам возможность на шаг опережать отрасли, производящие потребительские товары. Но, как было показано выше, суть кризиса и депрессии и состоит в том, что это время, когда потребители восстанавливают эффективность экономики, а генерирование искажений, привнесенных бумом, прекращается. Очевидно, что чем больше масштаб кредитной экспансии и чем дольше она продолжается, тем дольше продолжается бум. Бум закончится, как только прекратится банковская кредитная экспансия. Понятно, что чем дольше длится бум, тем более нелепы инвестиционные ошибки, совершаемые предпринимателями, тем дольше и глубже в период депрессии будет проходить неотвратимая коррекция.

Итак, банковская кредитная экспансия запускает экономический цикл, со всеми его фазами: вначале имеет место инфляционный бум с характерным для него расширением предложения денег и ошибочными инвестициями, затем идет кризис, наступающий тогда, когда кредитная экспансия прекращается и ошибочность инвестиций становится очевидной, после чего начинается восстановление экономического роста в ходе депрессии, представляющей собой необходимый процесс коррекции, посредством которого экономика возвращается к наиболее эффективным способам удовлетворения желаний потребителя[24 - Теория цикла австрийской школы разрешила старый спор о том, могут ли изменения количества денег воздействовать на процентную ставку. Австрийская теория признает верной «современную» доктрину, согласно которой увеличение количества денег понижает процентную ставку (если дополнительные деньги вначале попадают на рынок ссуд). С другой стороны, с точки зрения австрийской теории верным является и положение классической теории, согласно которому в долгосрочном периоде количество денег не влияет на процентную ставку (или, точнее, может влиять на нее, только если изменяются временные предпочтения). В сущности, коррекция структуры экономики в период депрессии представляет собой возврат к процентной ставке, наиболее желательной для участников рынка.].

Каковы специфические черты этой последней фазы – восстановления в период депрессии? Как уже было сказано, инвестиционные проекты, ошибочность которых скрывал бум, должны быть либо брошены, либо перепрофилированы – с тем чтобы созданные капитальные блага использовались наиболее эффективным в новых условиях способом. Надувшиеся в период бума неэффективные фирмы должны быть ликвидированы, а их долги должны быть уценены или списаны кредиторами. Цены на производственные блага должны упасть, в особенности в тех отраслях, которые дальше отстоят от производства потребительских благ, т. е. упадут цены на капитальные блага и землю, а также ставки заработной платы. Если для бума было характерно падение процентных ставок, т. е. сокращение ценового дифференциала между стадиями производства («естественная ставка», или текущая норма прибыли), а также падение ставок по ссудам, то во время депрессии-восстановления эти процентные ценовые дифференциалы вырастут. На практике это означает падение цен в отраслях, производящих блага дальних [более «высоких» по терминологии К. Менгера] порядков, по сравнению с ценами на продукцию отраслей, производящих потребительские блага. Должны будут упасть не только цены на производственное строительство и оборудование, но и цены на целые классы капитальных благ, такие, например, как цены инструментов фондового рынка и цены на недвижимость. Причем рыночная ценность этих активов должна будет упасть в большей степени, чем получаемые с них доходы, отражая общее повышение ставок процентного дохода.

Поскольку факторы производства должны будут переключиться из отраслей дальних порядков в отрасли, более близкие к производству потребительских благ (включая само их производство), во время депрессии неизбежно возникает фрикционная безработица, однако ее размеры не обязательно будут превышать размеры безработицы, которая сопровождает любой другой масштабный сдвиг в структуре производства. На практике безработица усугубляется повсеместными банкротствами и значительным числом и масштабами ошибок инвестирования, однако по необходимости она будет существовать лишь временно. Чем быстрее будет происходить коррекция и приспособление к новым пропорциям, тем более преходящим явлением будет безработица. Безработица увеличится сверх фрикционной и станет длительной («застойной») только в том случае, если ставкам заработной платы будут не давать упасть, поддерживая их искусственно. Если ставки заработной платы постоянно поддерживаются выше уровня свободного рынка, на котором предложение труда и спрос на труд уравновешиваются, то работники останутся безработными навсегда. Безработица будет тем выше, чем больше будет указанное несоответствие.

1.4. Вторичные свойства депрессии: дефляционное сжатие кредита

Перечисленные выше черты депрессии являются ее главными свойствами. Можно рассмотреть также и иные ее свойства, а именно вторичные. Например, депрессия не обязательно сопровождается дефляцией (уменьшением денежного предложения). Фаза депрессии начинается с прекращения инфляции и может протекать при отсутствии последующих изменений, причины которых лежат на стороне денег. Однако на практике депрессии почти всегда сопутствует дефляция. Напомним, что инфляция была запущена банковским кредитом. Теперь финансовые трудности и банкротства заемщиков заставляют банки пойти на попятный и сократить кредитование[25 - Часто утверждается, что так как во время депрессии фирмы имеют мало возможностей для прибыльных операций, спрос на ссуды с их стороны падает и что это и является причиной сокращения ссуд и денежного предложения. Однако этот аргумент игнорирует тот факт, что банки, если им будет это нужно, могут приобретать ценные бумаги, тем самым поддерживая денежное предложение посредством увеличения своих инвестиций, которые будут компенсировать сокращение ссуд. Таким образом, давление, порожденное сжатием кредита, всегда имеет своей причиной поведение банков, а не заемщиков нефинансового сектора.]. При золотом стандарте у банков есть и другая причина для сокращения кредита – они прекращают инфляцию, видя в этом средство остановить отток золота за границу. Сокращение объема выданных банками ссуд происходит из-за их опасения подобной утечки. Более того, эпидемия банкротств среди фирм нефинансового сектора начинает представлять проблему и для самих банков – будучи и так неявными банкротами, банки плохо справляются с подобными затруднениями[26 - Банки являются «скрытыми банкротами», поскольку они эмитировали намного больше складских расписок на наличность (сегодня это делается в форме создания «депозитов», с которых наличность выдается по первому требованию), чем имеется у них фактических остатков наличности. Следовательно, банки постоянно уязвимы для набега вкладчиков. Эти набеги отличаются от обычных крахов деловых предприятий, так как их совершают владельцы депозитов, требующие возврата законно принадлежащей им собственности, которой банки не располагают. Таким образом, ситуация «скрытого банкротства» является непременным свойством любой банковской системы, функционирующей на началах «частичного резервирования». Как указывал Фрэнк Грэхем: «Попытка банков достичь внутренне противоречивых целей при ссудах наличных, т. е. просто умножения количества требований на наличные деньги, когда они делают вид, что располагают наличностью, которую можно получить по первому запросу, является еще более нелепой, чем… если бы некто съел пирог и одновременно рассчитывал на его наличие, имея в виду будущее потребление. <…> Провозглашение гарантированной конвертируемости [требований в деньги] есть обман, основанный на убежденности публики в том, что права [вкладчиков] не будут нарушены» (Frank D. Graham, “Partial Reserve Money and the 100 % Proposal,” American Economic Review [September, 1936]: 436).]. Следовательно, предложение денег сократится из-за того, что потенциальные набеги на банки начнут происходить фактически, а также из-за того, что банки будут ужесточать кредитование, опасаясь этих набегов.

Другое часто встречающееся вторичное свойство депрессии – увеличение спроса на деньги. Эта «борьба за ликвидность» представляет собой результат действия нескольких факторов. Во-первых, ожидая, что из-за депрессии и дефляции цены будут падать, люди будут держать больше наличности и тратить меньше денег на покупку товаров, стремясь дождаться времени, когда цены снизятся. Во-вторых, заемщики будут пытаться погасить свою задолженность по требованию банков и своих коммерческих (небанковских) кредиторов, пытаясь поскорее ликвидировать свои неденежные активы (т. е. пытаясь поскорее продать их за деньги). В-третьих, эпидемия убытков и банкротств сделает бизнесменов более осторожными при инвестировании на период, пока процесс ликвидации ошибочных инвестиций не завершится.

Еще одну характерную черту большинства депрессий образует общее падение цен вследствие уменьшения предложения денег и увеличения спроса на них. Однако общее падение цен вызывается не сущностными свойствами депрессии, а вторичными. Практически все экономисты-теоретики, даже те, кто понимает, что происходящая во время депрессии коррекция должна протекать максимально свободно, имеют весьма смутные представления о вторичной природе дефляции и общего падения цен, полагая, в частности, что эти явления без нужды увеличивают остроту и глубину депрессии. Такая точка зрения ошибочна. Эти процессы не только не увеличивают тягот депрессии, они имеют позитивный и целительный эффект.

Так, не существует никаких оснований для чрезвычайно широко распространенного враждебного отношения к такому явлению, как «тезаврирование» (hoarding). Прежде всего, не существует никакого объективного критерия для определения тезаврирования. В сухом остатке всех обвинений неизменно остается одно и то же: субъект A полагает, что субъект B держит остатки наличности в размерах больших, чем, по мнению субъекта A, подобает субъекту B. Разумеется, никакого объективного критерия, на основе которого можно было бы решить, какое увеличение остатков наличности является «тезаврированием», а какое нет, не существует. Во-вторых, как было показано выше, спрос на деньги увеличивается в результате определенных потребностей, имеющихся у людей, и определенных ценностей, разделяемых ими, – в частности, в период депрессии свое воздействие оказывают опасения ликвидации бизнеса и ожидания снижения цен. На каких основаниях эти ожидания могут быть отнесены к «неоправданным»? Падение общего уровня цен представляет собой тот способ, посредством которого может быть удовлетворен возросший спрос на деньги, поскольку более низкие цены означают, что те же остатки наличности теперь обладают более высокой эффективностью, наделяя своих владельцев большей «реальной» способностью приобретать товары и услуги. Иначе говоря, теперь, в условиях понизивших цен, стремление к увеличению реальных денежных остатков будет удовлетворено при прежнем уровне номинальных остатков.