Билет

– Ты торопишься? Так много хочется тебе рассказать…

– Нет, нет, извини, времени совсем нет, бежать надо. Вот только кофе допью. Давай как-нибудь в другой раз.

Я был уничтожен. Все, о чем я втайне мечтал – счастливая семейная жизнь с ней, так, чтобы вместе до гробовой доски – теперь достанется этому Леше, и я ничего не мог с этим поделать. Разве что убить конкурента. Смешно.

Никакой он тебе не конкурент, мужик, и ты сам это прекрасно знаешь. Прошло столько времени, к чему теперь удивляться, что она встретила другого и ради него (не тебя!) вернулась из Штатов.

Допив омерзительно горький кофе – будто кто-то, воспользовавшись моментом, щедро плеснул мне в бокал настойку полыни, я подошел к соседнему столику, где сидели они, попрощался на автомате и побрел к выходу.

Там-там-тарам-там-там-там…

В голове набатом бил Мендельсон.

Боже, за что мне все это? Неужто я по жизни настолько серьезно запорол?

***

К ночи обещали дождь, и, похоже, Гидрометцентр снова не ошибся в своих прогнозах. Я шел по улице, а вдалеке без остановки мерцало и уже начинало грохотать – предвестники надвигающейся бури.

– Мне нужно больше, чем может дать этот город, – сказала она мне год назад, держа в руках билет до Нью-Йорка. И вот теперь оказалось, что карьера и успех были всего на всего отговорками – ширмой, за которой она переживала горечь нашего разрыва. Прошел лишь год и она с радостью выходит замуж за другого.

Хотелось вернуться в кафе и спросить, что же тогда произошло между нами, и почему она предпочла мне какого-то Лешу. Но, конечно, я не мог этого сделать – мешала уязвленная гордость.

Внезапно налетел сильный ветер, в пяти метрах от меня рухнула толстенная ветка, лишь чудом не задев припаркованный на обочине внедорожник, на асфальт упали первые тяжелые капли.

Ура, начинается! Хоть одно приятное событие за последние сутки: быть может, дождь принесет долгожданную прохладу и свежесть, по которым изнывал душный, июльский город, и я вместе с ним.

М-да. Что-то с погодой небесная канцелярия сегодня явно переборщила.

Желанный и многообещающий дождь очень быстро перерос в настоящее буйство стихии –с неба полило как из ведра. Я бросился бежать.

***

Когда я заметил вывеску, было уже около одиннадцати. Град прекратился, и убийственная духота навалилась с новой силой – да так, что моя вымокшая до нитки одежда почти высохла. Идти было некуда, и я решил заглянуть внутрь.

Ничем не примечательная обстановка, десяток посетителей, официанты, биллиардные столы.

Чтобы основательно надраться, мне понадобился примерно час. Обведя зал разъезжающимися глазами, я понял, что за то время, пока я пил, народ успел рассосаться. Из посетителей в баре, кроме меня, оставались лишь двое за дальним столиком, да рыжий бородач-качок – он лениво катал шары и, поймав мой взгляд, предложил присоединиться.

Легко.

– В «американку»?

– Идет.

Одна партия, вторая, третья. Четвертую мы уже играли на интерес. Я, кстати, долго отказывался, поскольку успел спустить на виски всю наличность, но рыжий в два счета развел меня на слабо, как сопливого пацана.

– Если проиграю, отдам часы, по рукам?

– По рукам.

Игра была напряженной – во всяком случае, вокруг стола сгрудились сдавшие смену официанты, а уж им-то явно не впервой наблюдать за тем, как подвыпившие клиенты рубятся и отдают победителю последнее.

– Братан, я домой. Отдавай мои «котлы».

Ё-мое, как глупо. Эти часы я купил на свою первую нормальную зарплату.

В голове молниеносно созрел безумный план. Я засунул руки в карманы и извлек на свет зеленую бумажку.

– Мужик, слушай, давай, отыграюсь, а? Вот смотри, у меня тут лотерейный билет. Я по нему сегодня сто тысяч баксов выиграл, но деньги еще не забрал.

– На кой черт мне сдался твой вонючий билет? Часы, говорю, давай. Ты продул.

–Знаю, но предлагаю тебе еще одну партию, последнюю. Если и на этот раз выиграешь, отдам тебе свой билет. Он выигрышный, клянусь.

– Слышь, ты, я не настолько пьян, чтобы повестись на такое фуфло.

– Не веришь мне – позвони, вот здесь номер телефона, они подтвердят. Или запиши мой – если не получишь деньги по билету, в любой момент сможешь меня найти.

Услышь такое я сам, ни в жизни бы не поверил, но рыжий, наверное, был еще пьянее моего (это при том, что я с трудом удерживался в вертикальном положении). Он долго стоял, размышляя о чем-то, и, наконец, протянул мне волосатую руку.

– Играем в последний раз. Клади мой билет на бортик.

Через сорок минут это действительно стал его билет, но, несмотря на обиду от очередного поражения, я был скорее даже рад: во-первых, любимые часы остались при мне, а во-вторых, удовольствие разбираться с чертовщиной вокруг лотереи весьма удачно переместилось на плечи рыжего качка.

– Не умеешь играть – не берись, – напутствовал он меня напоследок, и я поспешил убраться из бара, пока тот не передумал. На лестнице стояли шушукавшиеся официанты – по-видимому, всех интересовал только один вопрос, не наколол ли я своего противника.

На всякий случай, завтра надо будет сменить симку.

***

Ночью звонил телефон. Я смутно помню, что это была она: пригласила на свадьбу тридцатого числа, долго говорила о том, что любит его так, как никогда и никого прежде, за что-то сбивчиво извинялась. Я молча слушал и боролся с внезапно подступившей тошнотой.

Потом, наверное, я заснул, точнее, провалился в какую-то яму. Казалось, я целую вечность падал в никуда, а вокруг калейдоскопом мелькали обрывки воспоминаний годичной давности, недавняя сцена в кафе, какие-то цветные всполохи. Постепенно из этих осколков сложилась она, и я даже сквозь сон почувствовал ее запах. Я смотрел ей в глаза, но внезапно дорогое мне лицо подернулось рябью, заговорило голосом (я его сразу узнал) секретарши «Ангелов», вот только слов было не разобрать. Где-то на головокружительной высоте, у края бездонного колодца, в который я стремительно погружался, появилась старушка, всучившая мне свой странный билет. Она, кажется, махала мне вслед рукой и что-то шептала на прощание, а я все падал и падал. Вдруг стало тихо и темно – я достиг дна и больше уже ничего не помнил.

***

Проснувшись на рассвете с дикой головной болью, я какое-то время не мог понять, где нахожусь – так обычно бывает после попойки. Наконец, с трудом идентифицировав пространство как собственную комнату, я перешел ко второму пункту программы – попытался вспомнить вчерашний день, собирая его отрывки по пазлам. Что удивительно, мои мысли с упорством маньяка возвращались к игре и к тому, что я отдал лотерейный билет рыжему качку. Неожиданно в памяти всплыла бабка из сна, махавшая мне рукой с обрыва, и стало как-то не по себе.

Черт, она подарила тебе свой последний билет, а ты, засранец, так легко с ним расстался!

К обеду я уже точно знал, что надо сделать.

***

На той улице ровным счетом ничего не изменилось – разве что пробки не было, да возле ее подъезда (если я правильно его запомнил) толпился народ. Многие были в темном.

Слегка ошарашенный (с чего вдруг такие митинги?), я подошел поближе и услышал чьи-то всхлипы.