Приключения Ирен Адлер

– Еще одну карту? – Серж усмехнулся. – Да, займемся этим сразу, как прибудем домой. Да что там такое? Почему стоим? – он высунулся наполовину из окна, но с его стороны была виден только тротуар и угол дома.

Ирен последовала примеру брата. С ее стороны открывалась полная картина.

– Кажется, там кто-то просыпал немного солнца на дорогу.

– Что? – Серж плюхнулся на сиденье рядом с Ирен и, приобняв ее, выглянул в окно. Причиной затора была авария на перекрестке: две повозки с фруктами не вошли в поворот – извозчики, судя по всему, не справились с управлением, телеги столкнулись и перевернулись, перекрыв тем самым движение во всех направлениях. Одна из повозок была почти до краев нагружена спелыми ярко-желтыми лимонами, которые теперь были рассыпаны по всей площади.

– А, вот оно что! – Серж улыбнулся. – Ну и фантазия у тебя, И.

Глава 9. Дядя Джек

– Что случилось, Волк? – дядя Джек сидел на низенькой скамеечке в саду и курил папиросу, скрученную из куска старой газеты и табака, выращенного, собранного и высушенного собственноручно самим же дядей Джеком. Он наблюдал за резвящимся в лучах полуденного солнца здоровым белым псом с большими круглыми глазами и пушистым хвостом. Пес с самого утра был неспокоен, а сейчас и вовсе разошелся. Он бегал по саду, радостно лаял, прыгал, повизгивал, изредка только останавливаясь для передышки. Тогда он садился перед скамейкой, свешивал свой мокрый розовый язык и, уставившись добрыми блестящими глазами на дядю Джека, давал себе несколько минут отдыха.

– Видно, сегодня наши озорники возвращаются домой, раз ты так весел, дружище, – обратился дядя Джек к Волку. Тот в ответ громко гавкнул и бойко завилял хвостом, радуясь, что его наконец поняли. Пес этот был уже стар, но энергии в нем было больше, чем у любого щенка. Причиной тому была его нелегкая бродячая жизнь дворняги, так внезапно оборвавшаяся по счастливой случайности и превратившаяся в одночасье в блаженную полную любви и ласки жизнь в большом доме с любящими хозяевами. Судьба изрядно потрепала его, безжалостно обрушивая все тягости голодной бездомной жизни на невинную собачью душу, а потом послала спасение в лице юной мисс Адлер, которая, увидев наполовину лысое, наполовину грязное хромое существо с торчащими ребрами и прижатыми от страха ушами, не смогла остаться равнодушной.

Что касается дяди Джека, то можно было сказать, что история его несколько походила на историю этого пса. Дядя Джек был старым другом мистера Адлера, отца Ирен и Сержа, с которым они вместе провели детство. Мистер Адлер родился в России. Отец его был поляк, а мать русская. Много лет спустя он вернулся на родину, навестил то место, где провел детство, и разыскал старого друга, которого едва ли теперь можно было узнать – так сильно изменила его жизнь. Он был найден на краю погибели, умирающим душевно от тоски и одиночества, и физически от сжегшей его внутренности огненной русской водки, и вывезен из холодной Сибири в Нью-Джерси. Гордый русский характер не позволил бы ему жить на попечении у кого бы то ни было, хоть и у старого друга, а потому он стал работать в доме Адлеров. Спокойный, не изнуряющий физический труд, мягкий климат и людское общество пробудили угасшее пламя этого человеческого существа, вернув ему былое достоинство.

Сейчас, по прошествии более двадцати лет, он являл собой приятного пожилого, но крепкого мужчину чуть за пятьдесят, среднего роста, подтянутого, если не сказать сухого, с загорелыми и огрубевшими от работы руками, местами сбитыми, местами покрытыми мозолями и шрамами. У него было доброе лицо с глубоко прорезанными на лбу неровными горизонтальными линиями морщин, темные взъерошенные волосы с легкой проседью, которые начинали виться на кончиках, чуть только дай им отрасти пониже ушей, и печальные глаза, бывшие некогда голубыми с медово-шоколадными крапинками, но постепенно затянувшиеся серовато-желтоватой дымкой (то ли от табака, то ли от печали) и ставшие совсем карими.

– Ах ты, чертяка, совсем обезумел от счастья, – засмеялся дядя Джек, уворачиваясь от прыгающей на него собаки. – Ну, пойдем, пойдем.

Он встал со скамейки, затушив недокуренную папиросу в маленькой серебряной шкатулке, по совершенно непонятным причинам служившей ему пепельницей, и пошел через сад, увлекаемый белоснежным псом, чья спина в суетливой пляске мелькала меж кустами и клумбами, то приближаясь, то отдаляясь вновь.

Дойдя до конца сада, дядя Джек, не торопясь, принялся открывать большие кованые ворота с замысловатым рисунком, которые были так низко посажены над каменной дорожкой, что даже самый маленький пес не смог бы пролезть под ними. Волк с нетерпением ждал, когда между тяжелыми открывающимися створками появится промежуток, пригодный для того, чтобы проскользнуть в него и, наконец, дождавшись, выскочил наружу и умчался вниз по дороге.

– Ирен, Серж! Вернулись мои малютки! – охала и восклицала Урсула, обнимая и зацеловывая хохочущих брата и сестру, которые и так едва удерживали равновесие под натиском молчаливых, но крепких объятий дяди Джека, ликующей радости Волка, пытающегося запрыгнуть на руки сразу к обоим, и мягкой ласке урчащего кота, которому все-таки удалось забраться на одни руки и уткнуть мордочку в тонкую вкусно пахнущую ключицу.

КНИГА II. Блеф

ЧАСТЬ 1. Лувр

Глава 1. Мистер Траблс

«Бедная! Снова на работу. Работа и Ирен – интересное сочетание», – думал Серж, наблюдая за спящей сестрой. Пару месяцев назад Ирен удалось получить место в одной государственной конторе. Она держалась за него крепко, работу выполняла исправно, с полной отдачей, как она делала все, что было ей в значительной степени интересно, и даже получала жалование дважды в месяц. Жалование, конечно, было мизерное, его бы даже не хватило, чтобы расплатиться за апартаменты в центре Парижа, которые они сейчас занимали. Но работа эта была им необходима. Не то чтобы с деньгами стало все настолько плохо, однако она и впрямь должна была значительно улучшить их финансовое положение. Косвенным образом, разумеется. И главная роль в задуманном мероприятии, как всегда, отводилась Ирен.

По этой причине она поднималась ни свет ни заря каждый будний день вот уже целых два месяца. А Серж вставал еще раньше, чтобы разбудить ее, поскольку пробудиться сама она была не в силах. Он наблюдал за сестрой некоторое время, ожидая, когда она пошевелится – это являлось признаком того, что сон ее стал более чутким, а значит, пробуждение будет не таким тяжелым. Ирен всегда спала, свернувшись калачиком и подтянув колени к животу. Когда они жили дома, в бабушкином особняке, внутри этого калачика дремал еще один, пушистый и мягкий – их кот Мистер Траблс[6 - Траблс (англ. troubles) – неприятности.]. Как и все коты, он любил тепло, но любил его особенно, всей душой. Наверное, потому что чуть не погиб от холода, когда был совсем мал.

Это было поздним февральским вечером. Почти все заведения и лавки уже закрылись, улицы опустели и погрузились во мрак, обледеневшие тротуары поблескивали в желтом свете газовых фонарей. Мистер Траблс, будучи тогда безымянным новорожденным котенком, являл собой жалкий мокрый клубок шерсти – один из миллионов ужасающих примеров людского жестокосердия, при виде которого у любого здорового человека защемит сердце.

В тот судьбоносный вечер котенок забился в угол между фасадом и ступенями мясной лавки. Его привлек запах и тепло, которое струилось белым взвивающимся паром из большой лужи горячей воды, вылитой за порог хозяином лавки незадолго до закрытия. Ирен и Серж возвращались из театра в гостиницу. Они решили размяться и подышать свежим воздухом перед сном, поэтому не стали брать кэб и пошли пешком. Они шли молча, каждый был погружен в свои мысли. Тишину улицы нарушал лишь звонкий стук каблуков Ирен, заглушавший шаги брата. Ирен то и дело ежилась от холода, стараясь все глубже укутать руки в муфту и вжать голову в плечи, покрытые меховым воротником, отчего походила на нахохлившегося воробья. Внезапно ее ухо уловило тоненький писк, иглой вошедший в ее мысли. Ирен вздрогнула и очнулась.

– Серж, – крикнула она, остановившись. – Серж!

Брат уже успел убежать вперед и не сразу понял, что произошло. Выйдя из мыслительного оцепенения, он развернулся и пошел к Ирен. Она сидела на корточках у обледенелых ступеней мясной лавки, подобрав складки платья, и тянулась рукой через грязную еще не успевшую замерзнуть до конца лужу. Серж подошел ближе. В темном углу, на который не попадал желтый свет фонаря, он кое-как разглядел коричневый комок грязи, издававший слабый писк.

– Ну же, иди сюда, малыш, – тянулась к нему Ирен, стараясь не упасть в лужу. – Не могу достать, Серж. Из-за этой дурацкой лужи.

– Это котенок? – хмурясь, спросил Серж. Ему показалось, что это какой-то мелкий грызун – уж очень он был страшный: грязный, облезлый, с тоненьким лысым хвостом. Но когда зверек издал слабый прерывистый писк, Серж узнал в нем котенка. – Зачем он тебе?

– Что значит зачем? Лучше помоги мне!

– Ирен, на улицах города толпы бездомных животных. Ты же не будешь их всех тащить в дом?

– Не оставлять же его здесь! Посмотри, какой он крохотный. Тут ужасно холодно. Он же погибнет.

– У нас уже есть Волк.

– И что? – Ирен встала. – Ты просто не любишь котов! Был бы это щенок, ты бы тоже над ним сжалился.

– Не в этом дело, – попытался оправдаться Серж, хотя это и было правдой. – Просто ты не можешь спасти всех бездомных животных.

– Я и не собираюсь спасать всех. Но я могу спасти одного или двух. И если бы каждый человек так делал, в мире бы не осталось бездомных животных! – воскликнула в сердцах Ирен, и слова ее гулким эхом прокатились по пустынной улице. На щеках выступил румянец. – Я все равно заберу его. Не хочешь помогать, так не мешай.

– Ладно, – брат смягчился в лице. – Подожди.

Он поднялся по ступеням и перелез через перила. Держась за перила одной рукой, он свесился с крыльца, а другой сгреб котенка. Малыш целиком поместился в его ладонь. Ирен опустила котенка в муфту, подвернув нижнюю ее часть, чтобы он не вывалился, и они с братом зашагали дальше.

– Как ты вообще его разглядела? Я сначала подумал, что это крыса.

– Я и не разглядела. Просто услышала писк.

– А! – Серж усмехнулся. – Это женское… Способность улавливать высокие частоты – писк котенка, плач младенца. Я вот его не услышал. Буду теперь будить тебя писком.

– Ты? Да ты не сможешь взять и до третьей октавы.

– Иииии… – издал брат тоненький писк.

Из муфты отозвался котенок. Ирен и Серж рассмеялись.

– Видишь, признал в тебе своего. А ты не хотел его брать.

– На самом деле, я рад. И как мы его назовем, нашего нового члена семьи?

– Не знаю. Что-нибудь придумаем.

– Какого он хоть цвета?

– Не знаю, – Ирен улыбнулась. – Он такой грязный… Да и темно.

– Это точно котенок? Может, все-таки мышь?

– Точно! – Ирен засмеялась и легонько толкнула брата плечом.

После банно-пенных процедур, устроенных Ирен и Урсулой на следующий день для маленького уличного пришельца, взору мужской части Адлер-Хаус предстал невероятно очаровательный бело-рыжий пушистый котенок с большими голубыми глазами и влажным розовым носом. Белые пятна на рыжем фоне делали его тело обутым в носочки, подвязанным белой манишкой, а его мордочку – будто бы запачканной наполовину в молоке, которое, казалось, стекало с усатых щек и подбородка на пушистую шею и грудь.

Со всеми этими наружными характеристиками, присущими любому приличному котенку, сочеталась одна уникальная внешняя особенность: совершенно симметричный рисунок на левой и правой половинках рыжей спины, выложенный более темным оттенком рыжего, как аппликация из непонятных фигур, зеркально отраженная вдоль позвоночника. Эта особенность натолкнула новоиспеченных хозяев котенка на мысль о прозвище «Баттерфляй»[7 - Баттерфляй (англ. butterfly) – бабочка.]. Вместе с тем было выдвинуто предложение назвать его «Мистер Траблс» в память о неприятностях, которые он с достоинством перенес в столь юном возрасте.

В это время Волк – еще одно пушистое существо Адлер-Хаус, о котором на время забыли, – ничего не предлагал и не выдвигал, а лишь изумленно и немного встревоженно разглядывал мохнатого незнакомца, еще не признав в нем своего будущего собрата по блаженно-сонному безделью, хозяйскому обожанию и домашне-уличному веселью, а также коллегу по нюхательно-пробовательному исследованию мира и разгрызывательно-облизывательному дегустированию лакомств Урсулы. Немного подумав, пес пришел к выводу, что усатый объект не представляет опасности ни для него, ни для хозяев, а скорее наоборот, нуждается в защите и опеке в силу маленького размера. Кроме того, этот зверь не случайным образом проник в дом, а был принесен хозяевами и, судя по всему, его присутствие доставляет им много радости. А что хорошо для хозяина, хорошо и для его собаки. С этими мыслями Волк лизнул котенка мокрым шершавым языком в знак дружбы. Котенок, еще не умевший толком держать равновесие на тоненьких лапках, неуклюже рухнул на бок и, под общее умиление и хохот, был назван Мистером Траблсом Баттерфляем, получив сразу и имя, и фамилию, и статус джентльмена.