Олень двугорбый. Сборник всего на свете

Иван Иванович (увидев расставленные унитазы): На этом, бля, сидеть будем? Мудак очкастый походу в край ебанулся уже.

Анжела: Да, папа, что-то сильно чудит…

Ив. Иванович: Ёбнулся он у тебя в край, вот и всё.

Катерина Матвеевна (смеясь): Ой, вы такой эксцентрик, Иван Иванович, просто не могу с вами. Ха-ха-ха. Просто парвеню самый настоящий.

Иван Иванович: Чё?

Иван Петрович: Прошу к столу, гости дорогие. Ивана Ивановича как именинника во главу. Рассаживайтесь, салфеточки кладите на колени, а я пока пойду на кухне поколдую. Но прежде я засниму вас на добрую память на трофейный фотоаппарат «Лейка», некогда принадлежавший моему отцу.

Катерина Матвеевна: Давайте. Иван Иванович я вам салфеточку на коленки положу. Ха-ха-ха. Ну и эксцентрик, ну и парвеню.

Иван Иванович: Лучше я на телефон. Садись, пока, олень на моё место.

Иван Иванович встаёт спиной перед столом, нагибается и выпускает с громоподобным звуком газы из кишечника, также именуемые желудочными ветрами, в лицо собравшимся. Катерина Матвеевна долго смеётся и хохочет, сравнивая Ивана Ивановича с «молодым Жан-Жаком Бельмондо»; Георгию Георгиевичу это напоминает сцену из к/ф «Виридиана», но он оказывается чересчур благовоспитанным и не изъясняет своих мыслей вслух.

На первое у Ивана Петровича был фирменный суп с черносливом и арбузными корками. Суп стоит в холодильнике и охлаждается. Иван Петрович лезет в холодильник, чтобы достать кастрюлю и разогреть её на газовой плите – и тут с ним случается несчастье. В глазах что-то потемнело немного совсем напрочь, и Иван Петрович падает и разливает весь свой фирменный супчик прямо-таки на пол.

Маша, т. е. Анжела (услышав шум, из зала): Папа, с тобой всё хорошо?

Иван Петрович (оклемавшись): Да-да, доча, всё хорошо. Не беспокойся понапрасну.

Иван Иванович: Отец, а водка где? Ты обещал же. Напиздил, гондон старый.

Катерина Матвеевна: Ха-ха-ха. Такой эксцентрик, так эм-по-зантен.

Но не всё потеряно. Иван Петрович знает, как скрыть конфуз: собрать суп с пола тряпкой и выжать её в тарелки гостям. Он всегда умел бороться до самого конца и не терять присутствие духа сильно. Пусть немного, пусть чуть-чуть, пусть не досталось самому хозяину, но зато всем честно поровну. Какой же Иван Петрович умница, не перестаю им восхищаться.

На дороге между залой и кухней с Иваном Петровичем снова случается пренеприятность. Спаниель Джимми из другого рассказа бросается ему под ноги, и он в падении опрокидывает поднос с тарелками. Теперь первое блюдо точно потеряно. Стоит ли говорить, что в приступе ярости Иван Петрович размозжил проклятому животному его тупую голову. Хотя Иван Петрович в обыденной другой иначе жизни очень даже любит животных и защищает их права на митингах и пикетах в сквере на ул. Гончарова.

Отступать некуда, велика квартира, но позади зала с гостями. Приходится Ивану Петровичу идти и коленопреклонно извинятся за отсутствие первого блюда. Но второе – фирменный гречневый плов со свининой – точно будет.

Иван Иванович: Хоть с мясом. А с бухлом ты наебал ведь, очкастый. Не забудь напомнить, чтобы я тебе перед уходом въебал по зубам.

Катерина Матвеевна: Ха-ха-ха. Такой эксцентрик, так эм-по-зантен.

Иван Иванович: Да уткнись ты, заебала уже. Тоже, бля, словишь.

Катерина Матвеевна: Ха-ха-ха.

Фирменный гречневый плов со свининой был приготовлен без свинины. Потому что Иван Петрович верит в Кришну и очень против поедания мяса, и никогда такого в своей квартире не допустит позволить. И без гречки. Кажется, из перловки он был.

И вот плов на столе, и гости его мирно раскладывают по своим собственным тарелкам, а Катерина Матвеевна раскладывает Ивану Ивановичу ещё, кроме себя.

Иван Иванович (совершенно напрочь забывший, что сидит на унитазе. У него прекрасные манеры не этого века!): Чё-то ссать перед едой захотелось, пойду схожу.

И тут снова случается неприятность. Le petit accident, как раньше говорили барышни, страдающие метеоризмом. Неведомым образом, когда Катерина Матвеевна покрывала колени Ивана Ивановича салфеточкой, она пристегнула кончик скатерти замком его джинс в районе гульфика. Как такое произошло, ума не приложу?! Нелепость какая-то, вздор! Поэтому, когда Иван Иванович стал удаляться для отправления естественных потребностей организма, то скатерть вместе с находившимся на ней содержимым последовала за ним. Чудесный гречневый плов со свининой оказался почти целиком на паркетном полу залы Ивана Петровича. Остатки можно было ещё спасти и доесть, если бы в этот момент не влетел плашмя в окно Толик и не разломал стол совместно с посудой. Скорее, правда, это был труп Толика уже во время полета. А, может, в какой-то момент полёта он был ещё жив. Хотя это довольно щекотливый диалектический вопрос, и мы не будем на нём зацикливаться так здесь.

Иван Иванович (закуривая): Заебком похавали.

Иван Петрович: Друзья, главное не печальтесь. Не надо печалиться, как поётся в одной хорошей старой песне. Вечер ещё только начинается, и всё впереди. Вся жизнь впереди. Мы ещё так молоды и статны. У нас ещё осталась культурно-массовая развлекательная программа. Мы с Жорочкой сейчас споём вам песню нашего собственного сочинения – «Сатана нам больше не друг». У Жорочки прекрасный голос. А вы, хлопайте и подпевайте все вместе, друзья. Только для этого надо выключить свет в комнате и зажечь свечи.

Катерина Матвеевна: О-ля-ля. Ля раомантик атмосфер.

Иван Петрович нажал на клавишу выключателя. Вот сколько раз я, и не только я, жаловался и в управляющую фирму, и куда только, по поводу нашей неисправной проводки. Говорили ведь, не далеко до беды. И она не заставила себя долго ждать. Ивана Петровича ударило током сильным и минут 25 трясло не переставая.

Иван Иванович: Кажись, кони двинул очкастый.

Анжела (пиная почерневший труп): Как я ненавидела всю жизнь этого ушлёпка. Слава богу, сдох. Вань, угости меня сигареткой и проводи меня до соседней комнаты на пятнадцать минут.

Иван Иванович (протягивая сигарету): Да, и пяти хватит…

И не соврал. Через 5 мин. они вновь вернулись. В комнате ничего не изменилось, только Катерина Матвеевна от перепугу протекла своими последними в жизни месячными, и Георгий Георгиевич немного полизал капли её менструации с пола.

Иван Иванович: Жареного можно с остатками гречнего плова съесть. Хоть какое-то мясо.

Георгий Георгиевич (осмелев): Не советую. Он срамной болезнью какой-то болел. Заразиться можно, вдруг микробов не всех убило током. Я слышал, он собаку убил на кухне. Можно из её мозгов кисель сварить, я рецепт хороший знаю из «Книги о вкусной и здоровой пище» под редакцией Анастаса Ивановича Микояна.

Анжела: Съешьте лучше меня. Я тоже могу до выключателя дотронуться и зажариться так же.

Снежана: Иди ты. Что в тебе жрать-то? Ни пизды, ни рожи. Лучше меня, я пожирнее буду и понаваристее. Из меня и щи можно сделать.

Катерина Матвеевна: Лучше меня. Меня! Я вкуснее оттого, что моложе этих швабр.

Иван Иванович бьёт, в связи со своим обещанием, по лицу Кат. Матвеевну, и она умирает замертво по причине удара и тяжкого приступа отсутствия женского счастья.

С остальными барышнями поступили согласно их рекомендациям.

Вкусно получилось!

Отужинав, Иван Иванович и Георгий Георгиевич поцеловались и, взявшись за руки, выпрыгнули из окна. Но не погибли, а сильно только покалечились. Почему они так поступили, я не знаю. Без моего ведома и контроля всё сделали. Все такие самостоятельные стали.

Сами тоже ничего не смогли объяснить.

В полиции причиной всех явлений назвали совместное употребление гостями на званом ужине курительных смесей «Спайс». Про эти события на след. неделе даже специальный выпуск телепрограммы «Пусть говорят» выйдет.

    Первонах

Лирическое отступление

Есть в наших кирпичах такая точность, что они чрезвычайно метко попадают по темечку. Однажды в чистое солнечное утро я прогуливался со своим знакомым Мишуткой по родному микрорайону.

Внезапно все дома начали рассыпаться на мелкие камешки. Сверху вниз стали рассыпаться. Объясняю точнее, сверху начали распадаться на мелкие камешки и бить этими камешками прохожих, куда им заблагорассудится. Так и падали, пока все дома не исчезали разрушенные.

Потом камни посыпались крупнее. Если с дождём такое происходит, то говорят про него, что усилился, или сильнее пошёл.

Я знал, что происходило, но предпочёл молчать. Иногда словами не решить проблему. Например, когда одним уже достаточно крупным круглым камнем попало по лбу такому же одному достаточно крупному круглому господину, и он замертво упал. Если бы я подошёл и рассказал ему, в чём причина, ничего же не изменилось бы. Так бы и остался лежать.