Смертельно белые ночи

Смертельно белые ночи
Н. М. Фишер

Боря любил бродить по родному Мурманску. Он часто приходил на сопку с видом на город и часам наблюдал за жизнью внизу. Парень и не думал, что именно здесь встретит свою смерть в обличие девушки Ады. Тем более он не думал, что после смерти начинается новая жизнь, полная мистики, древних саамских легенд и первой любви.

Н. Фишер

Смертельно белые ночи

Пролог

С сопки открывался вид на Мурманский порт. Баржа с углем медленно подползала по реке в зону разгрузки. Пестрели портовые краны. На вечном приколе стоял ледокол Ленин. Нежно зеленели сопки на противоположном берегу Туломы. Гудел клаксонами автомобильный мост на горизонте. Низкое лазорево-синее небо с редкими перышками облаков опрокинулось в воду и поблескивало солнечными искрами. А за спиной высился монумент защитникам Заполярья, в народе просто Алеша, внимательно глядящий в сторону неприятеля.

Хорошо.

Борис любил приходить на сопку у подножья монумента. Несмотря на бегунов и собачников, тоже облюбовавших самую высокую точку города, здесь он чувствовал себя единственным человеком на земле.

Это ощущение щекотало нервы, будоражило воображение и пробуждало смутно-сладкие образы давно минувшего прошлого. Боря любил эти странные видения и побаивался одновременно. Не зря побаивался.

Боря Рубанов. Обычный мальчик из обычной семьи. Грезивший холодным морем. Как и все сверстники в Мурманске, с детства мечтал быть моряком, уходить на атомных ледоколах к Северному полюсу и возвращаться на берег, где его ждет любимая… Но прагматизм родителей и неудачно посаженное компьютерными играми зрение довели парня до прикладной математики в Мурманском Арктическом Университете.

Уже три года Борис наблюдал, как школьные друзья покоряли основы навигации, давали подписки о неразглашении и проходили практику на настоящих кораблях атомного флота. Он же корпел над формулами, учился программированию, с головой зарывался в сложные коды и выбирался на студенческие тусовки. Словом, вел нормальную жизнь молодого парня.

Но сейчас на улице стояла середина июня. Солнце ни на секунду не пряталось за горизонт, воздух напитывался настоящим летним теплом, но по-прежнему пах весной, цветущими рябинами, нежной пыльцой дерена и углем. Боря собирался отправиться летом на подработку. Студент-третьекурсник, досрочно закрывший сессию с двумя автоматами, последовал за менее успешными одногруппниками и вместо практики в университете договорился разгружать уголь в порту. Но до начала тяжелых физических испытаний, суливших настоящее мужское время препровождение и парочку дополнительных сантиметров к бицепсам, оставалось две недели.

Борис уставился вдаль на искрящуюся воду. Еще несколько дней назад он предвкушал время свободы перед работой в порту и намеревался съездить в Териберку. Прогуляться по берегу Баренцева моря. Побродить по заповеднику. Постоять на краю водопада. Попить звеняще-прозрачной воды из озера. Да что там, взять палатку! И уйти в поход на три дня. Обойти весь заповедник. А может быть, найти сумасшедшего экскурсовода и отправиться на полуостров Рыбачий. Туда, где Земля больше похожа на Марс.

Парень вздохнул скорее по привычке, чем по необходимости. Суждено ли теперь сбыться этим планам? Что вообще теперь будет? От тревожных мыслей и накатывающей паники сердце должно было ускорить ритм. Если бы не одно но. Сердцу было все равно. Оно не билось. Боря был мертв уже три дня.

Глава 1.

Утро три дня назад было самым обычным. Ясным, пьяняще свежим. С чрезмерно ранним подъемом – солнце слепило сквозь распахнутые окна и мешало спать.

Боря лениво потянулся и продолжил валяться в кровати. Разглядывал, как в солнечных лучах танцуют пылинки, и думал, что неплохо бы убрать в своей комнате. Черные джинсы валялись прямо в центре паласа, футболка с лаконичным изображением спортивного бренда свисала с подлокотника компьютерного кресла, на сиденье лежала скомканная балахонистая темно-зеленая толстовка. Стопка книг накренилась и грозилась упасть со стола, огромные наушники валялись поверх запыленной клавиатуры, и из них орал тяжелый рок. Плакаты с анимешными героями из недавнего детства все еще висели на стенах в компании групповой фотографии друзей с прошлого Бориного дня рождения.

Парень лениво перевернулся на другой бок и решил, что уборка подождет еще денек. В конце концов, ему уже двадцать. Сколько осталось вот так свободно жить в своей комнате, завтракать маминой фирменной яичницей и предупреждать, что придет поздно? Вдруг он сегодня влюбится, и следующее лето встретит в компании жены в съемной квартире, которую придется убирать самому?

Наслаждаться полной свободой молодого парня без забот и обязательств Боре действительно оставалось недолго. Вот только причина была вовсе не в женитьбе и не в съемной квартире. Хотя без любви, конечно, не обошлось.

Борис еще немного повалялся без дела, попытался снова уснуть, но бьющий прямо в глаза луч солнца был против. Парень сполз с кровати, натянул вчерашнюю футболку на поджарый торс, предварительно обнюхав ее на предмет свежести и остатков вчерашних сигарет «за компанию». Впрыгнул в джинсы и отправился в ванну.

Все же двадцать лет – отличный возраст. Что бы ты вчера ни делал, утром ты бодр, весел, красив и даже вполне популярен у девушек. Борис это понимал, но не умел до конца оценить. Он брызнул на лицо холодной водой и вскользь пробежал глазами по зеркалу. В нем отражался белобрысый в рыжину парень, с взлохмаченным отросшим ежиком волос, огромными зелеными глазами и длинными пушистыми ресницами. На узкую переносицу парень нацепил очки в модной широкой оправе, и отражение приобрело четкость.

Боря провел ладонью по колючему подбородку и решил, что сойдет и так. Встречу с потенциальной девушкой он назначил на вечер, а прогуляться до сопки можно и небритым.

На залитой солнечным светом кухне его по старинке ждала записка от мамы с подробным рассказом о том, что взрослый парень должен поесть на завтрак и обед. Боря хмыкнул, достал из холодильника холодное молоко и сделал пару жадных глотков. Мамиными указаниями он, конечно, пренебрег. Хотя стряпню профессиональной поварихи искренне ценил. Дело было исключительно в задержавшемся на несколько лет подростковом бунте.

Борис сбежал с пятого этажа по лестнице, захватил в кофейне внизу пол-литра латте в ядрено-зеленом стакане и бодро пошагал через Центральный парк в сторону сопки. Утренний Мурманск пах свежестью, угольной пылью и надеждой на длинное лето с никогда не уходящим за горизонт солнцем. Странное северное лето.

Дорога до сопки была выверена регулярными прогулками. Вид на расползшийся по холмам город, блестящую ленту реки и портовые краны запал в душу парня с самого детства, когда папа впервые привел его к памятнику Алеше, который окрестили так в честь созвучной песни. Тропинками через парк, потом по прямой, как стрела, улице. Несколько крутых лестниц вверх, петляя между военными мемориалами и парой церквей. Снова в парк и, наконец, по диковатой каменистой тропке наверх. К подножью гиганта-солдата.

Не доходя до памятника, Боря остановился на вытоптанной лужайке, поросшей кустами брусники и карликовой березой, пригибающейся к земле. Самая красивая точка, разумеется, по мнению парня, находилась именно тут. Забрался на камень, включил в наушниках подборку русского рока, уставился в горизонт и погрузился в себя.

Впервые он заметил странное медитативное состояние в этом месте пять лет назад. Борю будто отрывало от земли, и он смотрел на Мурманск сверху. А потом уносился вдаль по течению реки, туда, где ждет Териберка и Северный Ледовитый океан. Удивительная чувствительность для парня, утверждавшего, что мир построен на прагматизме, расчетах и закономерностях, а любовь – ерунда. Насчет последнего он, конечно, лукавил. Негоже парню показывать чувства.

С настоящей любовью действительно не ладилось. Вокруг постоянно вились девчонки: симпатичные, веселые, иногда даже умные. Реже – все вместе. Борис оценивал их и с удовольствием назначал встречи, но чего-то особенного, этого самого екающего сердца не ощущал. Может быть, люди вообще переоценивают это чувство. И никакой любви с первого взгляда не бывает. Во всяком случае, не в двадцать лет.

После стадии «вознесения над собой», как сам парень окрестил свои ощущения, наступал этап «падения». Боре начинало казаться, что он врастает в камень, на котором сидит, пускает корни, опускается под землю, и мир вокруг погружается в темноту. Что-то жуткое наплывает со всех сторон. И зовет, пытается дотянуться…

Сегодняшний день шел по классическому сценарию. Боря собирался пару часов полюбоваться городом, потом спуститься с обратной стороны сопки через парк, забежать к институтскому другу, поболтаться по городу и прийти домой на обед. Бессмысленные свободные деньки студента на каникулах. Что может быть прекраснее!

Борис почувствовал неясную тревогу так неожиданно, что чувство полета оборвалось в самом его зародыше. Словно душа попыталась воспарить над бренностью, а ее насильно втянули обратно в тело.

Припекающее солнце вдруг скрылось за единственным облаком, и сразу стало зябко. Подул пронзительный ветер, впрочем, вполне привычный для мурманчан. Мир как будто потерял краски и покрылся коркой льда. Полярный день сменился полярной ночью. Холодной, непроглядной, вечной. Конечно, все это Боре только показалось. В действительности ничего особенного не происходило. Всего лишь естественный ход времени и перемены погоды, но что-то было неуловимо неправильно. Например, девушка, появившаяся рядом с Борей, словно из неоткуда.

Борис вздрогнул, когда плечом к плечу с ним на камне очутилась женская фигура.

Он скорее почуял ее, чем увидел. Резко повернулся, чтобы высказать свое негодование: неужели в этом городе больше нет мест?! И оторопел.

Незнакомка очаровывала, сражала, лишала возможности мыслить, затягивала в неизведанную пучину. Сердце заколотилось в висках, а мозг, сгенерировавший десяток колкостей, растерял остатки когнитивных способностей.

– Ты что здесь делаешь? – только и смог проговорить Боря с запинкой, и сам удивился нахлынувшему смущению.

– Один здесь отдыхаешь? – нагловато хохотнула девица.

– Я не совсем отдыхаю, я… – Почему-то стало неловко и захотелось оправдаться.

– Расслабься, – обезоруживающе улыбнулась незнакомка и протянула ладонь с длинными заточенными ногтями кроваво-алого цвета. – Я – Ада.

– Необычное имя. А я – Борис, можно – Боря. – Парень ответил на рукопожатие и невольно оценил бархатистость женской кожи.

– Знаю, – просто пожала плечами Ада, всем своим видом показывая, что не собирается объяснять, откуда она знает его имя.

Боря подумал, что стоило бы спросить, как девушке удалось так незаметно подобраться, не следила ли она за парнем, и что ей нужно. Вместо этого он глупо улыбался во весь рот.

– У тебя красиво разбегаются морщинки вокруг глаз. Мне нравится, – прямолинейно заявила Ада.

– Ты мне тоже нравишься.

Борис зарделся, как подросток, от вылетевшей фразы, а Ада только радушнее улыбнулась.

«Это самое странное знакомство в мире», – промелькнуло в голове парня.

Девушка, действительно, поразила воображение, а заодно и сердце Бори. Тоненькая, хрупкая, с затянутой в черный корсет талией и белой кожей она выглядела фарфоровой статуэткой, которой просто не могло существовать в современном северном городе. Длинные черные волосы струились по плечам и падали до талии, лишь оттеняя бледность. Пронзительно-зеленые глаза, гораздо зеленее, чем у Бори, смотрели с хитринкой и немного с вызовом. Пухлые приоткрытые губы манили и зазывали. Просили приблизиться к ним, приникнуть и никогда больше не отрываться.

Боря тряхнул головой, чтобы сбросить наваждение. Ада внимательно за ним наблюдала.

– Ну что, Борис, расскажешь о себе?

– Да что тут рассказывать. Учусь в МАУ, это арктический универ. На математика и немного программиста, ничего интересного. Живу у центрально парка с окнами на Азимут. Мама – повар, папа трудится в порту и зимой подрабатывает гидом. Возит туристов смотреть сияние.