Регрессия. Исповедь колдуна

Когда я уже собирался забиться под городские стены и тихонько умереть, поскуливая так, чтобы меня не слышали, появился он. Я догадался о его появлении задолго до того, как увидел. Многоликая толпа сначала зашепталась, расступаясь и стремясь спрятаться, а потом замерла и смолкла. Такую тишину я раньше слышал только под ясным небом виноградных полей, но никак не в столице.

Мне было все равно – умирать под громкие крики или в гробовой тишине, но тут передо мной возникла фигура. Старец в длинной сером одеянии, не похожий ни на одного человека из тех, что мне прежде приходилось видеть, с такими же серыми длинными волосами показался мне похожим на призрака. Я поднял на него взгляд и вскрикнул – глаза его были полностью белыми, недоступными для света, но все же казалось, что он заглядывает в самую душу.

– Как зовут тебя, мой мальчик? – склонился надо мной старец, будто видел меня так же ясно, как я его.

– Иоганн, – прошептал я.

– Иоганн, я чувствую в тебе будущую силу. Ты же хочешь стать великим и подчинять себе других?

– Я не знаю, – еле слышно ответил я, испугавшись его слов.

– Когда узнаешь, – усмехнулся он, – спроси на рыночной площади, где найти колдуна, тебе подскажут.

Старик, скривившись в жуткой улыбке, отодвинулся от меня и заковылял дальше, а я остался сидеть, не зная, соглашаться мне на пугающее предложение странного старца или нет.

Ответ пришел быстро, стоило мне начать терять сознание от голода и жажды. Оказалось, что умирать было слишком страшно – даже за такое жалкое существование я цеплялся из последних сил.

Падая по дороге от бессилья, в полузабытьи я добрался до дома колдуна, постучал в дверь и рухнул возле порога. Когда я открыл глаза, обнаружил, что старец водит руками, охваченными огнем, над моим телом и шепчет что-то на незнакомом языке. Голова больше не кружилась, руки и ноги налились мощью, и желудок перестал урчать от голода. Никогда прежде я не чувствовал себя таким сильным и способным сворачивать горы.

Я приподнялся в койке и огляделся – в очаге тлели дрова, полутемная комната, наполненная дрожащими тенями, благоухала ароматами трав, ровными пучками свисавших с потолка. Слепой старик устремил на меня белки глаз, и его лицо озарилось улыбкой, впрочем, делавшее его еще неприятнее.

– Здравствуй, Иоганн, – проскрипел он. – Рад, что ты пришел. Ты принял мое предложение?

– Какое? – По спине пробежали мурашки.

– Ты станешь моим учеником?

– Учеником? – удивился я. – Но я никогда ничему не учился. Я и грамоты не знаю… Я…

– Я научу тебя всему. Просто скажи «да».

– Да, – ответил я, не думая, – да. Я согласен. Только не бросайте меня.

– Ни за что, – ответил колдун. – Во веки веков.

Глава 6.

Мое тело сотрясала лихорадка, бросавшая то в жар, то в озноб. Сквозь полузабытье я чувствовал сильный запах спирта и ледяные прикосновения мокрой ткани к горячей груди – мама обтирала меня, пытаясь сбить жар. Она еще не знала, что этот жар со мной навсегда. Я и сам тогда не знал.

Несколько раз я приходил в себя и даже пытался приоткрыть глаза, чтобы сказать: «Не бойся, мама, со мной все хорошо. Я – все еще твой сын. Твой Игорек». Но темные путы утягивали меня во мрак и возвращали в прошлое.

– Это ничего не значит! – твердил я учителю. – Пусть я пришел сам, но это было тогда! А сейчас я хочу быть нормальный обычным мальчиком! Хочу гулять с друзьями и не слышать тебя!

– Вот как? – усмехнулся голос в моей голове. – Ты бы не смог всего этого без меня – не забудь спросить у своей мамаши, как ты родился!

– Ты все врешь! – выкрикнул я вслух, но в сердце закралось первое сомнение, и я поник. – И все равно – люди боятся меня только из-за тебя! Они бы меня любили, а из-за тебя со мной никто не общается! Но я обязательно найду друзей, извинюсь перед Машей, и все будет хорошо – ты мне не помешаешь!

– Люди – жалкие и злые. Они боятся силы. Трепещут перед ней! За спиной у тебя всегда будут говорить гадости, но если ты примешь свою силу как должное, то в лицо никто не посмеет тебя оскорбить!

– Неправда! Люди не такие! Просто ты – зло!

– Пусть так. Но взгляни на своих добрых людей!

***

Я снова провалился во мрак, выплыл из которого уже в Средневековье. Я чувствовал себя гораздо старше – наверное, такими и бывают подростки – сомневающимися, противящимися всему на свете. Вот и я не хотел больше повиноваться учителю. Меня тяготила моя сила, надоели все эти люди с их вечными жалобами и желанием навести порчу на соседа, чтобы у того сдохла корова, или лавку с товаром обокрали. Я устал прятаться от инквизиции – я жалел, что согласился стать колдуном, но дороги назад не было. Отвратительный обряд надо мной давно был проведен, и теперь он мог смотреть на мир моими глазами, мог заставлять меня и подчинять своей воле. Я же взамен имел право иногда совершать то, что хотелось мне самому. Но сейчас мною владела лишь одна навязчивая идея – сбежать.

Я не придумал ничего лучше, чем убежать в сгоревший дотла отчий дом. Укутавшись в плащ, я выскользнул из моего одинокого жилища до рассвета, зная, что старый колдун в это время еще спит. Я не сомневался, что он меня почувствует и найдет, а потому вознамерился убежать как можно дальше, куда ему не добраться. Я был благодарен учителю за кров и еду, за одежду и грамотность, за возможность получать то, что хочу, но ни обещанная слава и власть, которые так и не приходили ко мне, ни новые колдовские горизонты не занимали юное сердце так, как желание любить и быть свободным.

В тот момент я еще верил, что даже такой, как я, способен жить как нормальный человек – влюбиться, создать семью, сюсюкать собственных детей. Лишь позже, решив обменять свое никчемное существование на вечный покой и отдать тело-сосуд колдуну, я осознал, что эти простые радости мне не суждено познать.

Теперь же я, озираясь по сторонам, пробирался закоулками, стараясь не приближаться к центральным улицам и площадям. И лишь выйдя на набережную, я не удержался и бросил взгляд на Гревскую площадь, где четыре столба ждали своих жертв. По спине пробежал холодок – а ведь там сжигают самых обычных людей: слишком красивых женщин, знахарей, несправедливо обвиненных… Что же сделают со мной, попади я в руки инквизиции? Никогда раньше я не задумывался о такой очевидно вещи, как смерть из-за моих развивающихся способностей, ведь каждая шавка в Париже знала, кто я такой.

Задумавшись и замерев лишь на секунду, я ощутил, как мне в голову ударило что-то тяжелое. Затылок сразу заныл, отдавая болью в виски, и горячая липкая жижа заструилась по длинным волосам, затекая под плащ. Я оглянулся – несколько мальчишек, немного моложе меня, прятались за углом здания. Но тут камень прилетел с другой стороны – меня словно ждали. Парочка женщин, без стеснения глядя мне в глаза, несли в подоле камни – самое доступное простому люду оружие. Заспанные горожане успели растрезвонить друг другу, что застали безоружного колдуна врасплох – одного на площади, и решили совершить самосуд. Все как говорил учитель – сначала они приходят к тебе за помощью, а потом выстраиваются в очередь, чтобы тебя добить. Но за что? Я не сделал ничего плохого, ни разу не воспользовался своими силами во вред кому-то. И я не выбирал такую жизнь, я не знал, на что иду…

Прикрываясь от града камней руками, я теснился в сторону узких переулков, петляя среди которых можно было быстро добраться домой. Но разъяренный народ не хотел сдаваться – жертва почти загнана, как можно отступить? И тогда мне пришлось сделать то, о чем я долго жалел. Воздев руки к небу, я прошептал слова заклинания, призванного защищать меня от врагов. Каждую каплю своей силы я направил в кончики пальцев, которые начинали подрагивать и наливаться теплом. Я не ждал долго, чтобы не набрать слишком большую мощь, – хотел лишь припугнуть. Но когда послал волну в сторону удивленных людей, замерших посреди площади, их отбросило на камни с такой силой, какой я не мог от себя ожидать.

Так я впервые своей силой убил людей, которые хотели убить меня. Разве стоили их жизни моей спасенной шкуры? Разве не стоило отдать себя им на растерзание?

Но думать об этом было слишком поздно, когда я, размазывая слезы и кровь по лицу, прибежал не к себе, а к учителю, а тот встретил меня, словно я никуда не убегал, и принялся лечить.

***

Сон как рукой сняло, и я открыл глаза, удивленно оглядывая привычную комнату. В ней нестерпимо пахло жженым салом и водкой – странная смесь, совсем не присущая маминым ужинам.

За кухонным столом рядом с ней сидела дряхлого вида старушенция и пересчитывала только что полученные деньги.

– Что здесь происходит? – слабо спросил я, попытавшись привстать. – И что за вонь?

– Ой, очнулся! – мама всплеснула руками и бросилась ко мне.

– А я что говорила, девочка! А ты не верила, – проскрипела незнакомая старуха, засовывая в карман стопку купюр, завязала в узел белой ткани кусок опаленного сала и отодвинула его от себя подальше.

– Кто это? – Я задал вопрос уже увереннее.

– Это знахарка, специально из Егорьевска приехала! Она тебе помогла, выгнала зло, поэтому ты вернулся. Представляешь, заговорила кусок сала – надо тебя им обмазывать, чтобы бес не вернулся! – Мама гладила меня по мокрым от пота волосам и любовно глядела мне в глаза.

– Врунья! – выкрикнул я, а колдун внутри меня вторил, заливаясь смехом.

Бабка уставилась на меня, оцепенев от такой наглости. Но не имея ни малейшей склонности к колдовству, даже она заметила, как глаза мои наливаются огнем, а потому поспешила ретироваться, прихватив полученные за мое чудесное исцеление деньги. Мама выбежала на улицу в одной футболке, чтобы ее проводить.

– Вот видишь, Иоганн, – проскрипело внутри меня, – все люди одинаковые: врут, убивают, воруют. Что тогда, что сейчас!

– В школе все будет по-другому! И не называй меня так!

– Увидим.

Глава 7.