Хроники Нордланда. Пепел розы

– Я умею скакать, как пони!!! – Крикнула та и поскакала, даже заржала, и довольно похоже. – Я пони, пони!!!

– Папочке пора уезжать. – Сообщил Гэбриэл. – Веди себя хорошо и слушайся няню Изольду!

– А я поеду с тобой?! – Вэнни налетела, схватилась за ножны его кинжала. – Папочка, пожалуйста-пожалуйста-пожалуйста!!!

– Не сейчас. Я по делам поехал, тебе не интересно будет.

– Ты всегда по делам ездишь! – Надулась Вэнни. – Деда вот всегда меня с собой берет!!! Он сказал, что мы поплывем на корабле, и няня с нами, и Тэсс… А ты никогда не плаваешь, никогда!!!

– Ну, как-нибудь соберемся и сплаваем в Ригстаун. – Не очень веря самому себе, пообещал Гэбриэл. – Там очень красивые озеро и лес. Тебе понравится. И кошка Сорожка живет, я вас познакомлю.

– А она табби-кошка?! – Округлила глазки Вэнни. Гэбриэл рассмеялся:

– А кто ее знает! Серая и полосатая… Наверное. Она рыбу любит. Ладно, принцесса, пока.

– А ты придешь смотреть, как я на пони катаюсь?

– Приду. – Пообещал Гэбриэл. Катается на пони! – Он шел, посмеиваясь, и в то же время ему было как-то… жаль себя. Точнее, не себя, а того мальчика, которым он был так давно, что уже не считал его собой. Мальчика, у которого не было ни няни, ни пони, ни отца, ни брата – а должны были быть. Воспоминания о том, как он нашел детишек-полукровок в Сандвикене, до сих пор ужасали его и заставляли кулаки сжиматься. Твари… как они живут, как ухитряются уважать себя, чем оправдывают свои поступки?!

У его высочества было весело: играли музыканты, слуги обносили гостей закусками и вином, шуты притащили поросенка, для такого случая вымытого и наряженного в какую-то куцую куртенку, и пытались объездить его посреди зала. Амалия рассказывала что-то про испанских мавров, принц Элодисский смеялся: видимо, какие-то анекдоты. Амалия вообще была любительница тонких, на грани приличия, скабрезностей. Гэбриэл подошел к отцу, наклонился:

– Ваше высочество, я в Малый Город, там случилось что-то.

– Поезжай. – Благосклонно кивнул принц. – Алиса завтракала у себя – что-то случилось? Опять ссора?

– Она с подругой своей нянчится, та болеет. Я забегу к ней, поздороваюсь, и погнал. – Гэбриэл почтительно поздоровался с гостями, принял благословение от его высокопреосвященства, перехватил заинтересованный взгляд Амалии.

– Вы только на мгновение к нам показываетесь, и снова исчезаете, граф? – Спросила та кокетливо. – Не балуете вы ваших почитателей!

– Я брата замещаю пока что. – Без положенной куртуазной улыбки ответил Гэбриэл, и кое-кто из гостей переглянулся. Ну, что с него взять?.. Герцог бы вел себя куда куртуазнее: делал бы комплименты, смеялся, сказал бы что-то шутам, уделил бы толику внимания каждому из гостей. А этот… безнадежен! Проходя обратно, мимо резвившихся шутов, только глянул недовольно на подкатившуюся слишком близко Шмыгу, и та резво отскочила в сторону: графа Валенского боялись, хоть он пока в замке еще никого никаким репрессиям не подверг. Но все верили, что он – может. И боялись.

К Алисе Гэбриэл пришел не с пустыми руками: заказал вчера для нее брошь в виде божьей коровки. Скромную и симпатичную, эльфийской работы, то есть: безупречную. Алиса ахнула от восторга, и мигом нашла для нее место: пристроила на венецианское кружево своего «дьяволова окошка» – так называлась прозрачная вставка на платье с глубоким декольте, прикрывающая его. Как бы скромно, и как бы нет – последний писк европейской моды. Среди дам циркулировали слухи о том, каких поистине бесстыдных размеров достигают эти ухищрения бургундских модниц: почти ВСЕ видно! Гэбриэл нашел это новшество заманчивым, хотя ловить жадные взгляды мужчин, направленные на декольте Алисы, ему было неприятно. Он знал, что его Солнышко безупречно от корней волос и до кончиков пальцев ног, и очень ею гордился, и все же было какое-то собственническое чувство: лучше бы это знал только он один! Божья коровка смотрелась замечательно, и в то же время приковывала взгляд именно к декольте… Гэбриэл вздохнул и промолчал. Знал, какой будет реакция. Как говорится: не буди лихо, пока спит тихо.

– Как твоя Аврора?

– Ей намного лучше, спасибо. Гэбриэл, – Алиса принялась теребить декоративную, оплетенную серебряным шнуром пуговку на его жилете, – я не хотела тебе говорить… Но это становится невыносимо!

– Что случилось? – нахмурился Гэбриэл, который только что хотел спросить про Жанну.

– Есть один рыцарь… Если его можно так назвать.

– И что? – напрягся Гэбриэл. Жанна мгновенно была забыта.

– Только, пожалуйста, не делай ничего грубого, ладно?.. Просто он мне неприятен со своими знаками внимания. Я пыталась поставить его на место, но он почему-то не принимает меня всерьез.

– Кто это? – По скулам Гэбриэла забегали желваки.

– Гэбриэл, обещай мне, что ничего ужасного не сделаешь?..

– Я постараюсь. – Пообещал он.

– Это сэр Юджин… Он давно волочится за мной, еще до нашей помолвки… Он считает, что девушки сами не знают, чего хотят, и… Ну… он не желает меня слушать, говорит, если женщина сказала «нет», это значит «да».

– Ничего. – Пообещал Гэбриэл, зло сузив длинные эльфийские глаза. – Меня он послушает. Я ему всяко кокетливой девицей не покажусь. – От злости он даже не обратил внимания на то, какие опасные злорадные огонечки мерцают в темных глазах его феечки. Алиса была в гневе и не против была бы и убийства сэра Юджина, но Гэбриэла она искренне любила, и не хотела, чтобы он потерпел от этой ситуации хоть какой-то ущерб, даже репутационный. Ничего. Проводив жениха, феечка сплела пальчики, замерев в саду. Она и так справится. Они с Авророй уже говорили о том, что было бы, если бы не этот выкидыш. Когда у нее появился бы живот, позора было бы уже не скрыть! А что, если она, Аврора – не единственная?! И что, если Юджин готовил то же самое для Алисы, например?!

А Гэбриэл, окаменев от бешенства, спустился почти бегом в конюшню. Нет, прямо сейчас он на разборки не ринется. Гэбриэл знал за собой грех плохо контролируемой ярости, как говорят – фамильный для Хлорингов. При его невероятной физической силе, всплеск этой ярости может стать фатальным для всех окружающих – как было уже с Локи. Лучше он прокатится в этот самый Малый Город, подумает, остынет, и решит, как ему быть с этим… сэром Юджином.

– Не удивлен. – Заметил брат, когда Гэбриэл по пути заехал к нему. – Он, да приятель его, Конрад фон Зальце, два любителя сладенького на халяву. Выбирают сирот и бесприданниц, дурят головенки обещанием жениться, великой страстью, ла-ла-ла. За них ведь заступиться некому. Но что он на твою невесту губенки свои слюнявые распустил, это уже беспредел.

– И что будет, если я, к примеру, малость его того… приземлю?

– Ничего. Даже если убьешь – ничего тебе фатального не будет. Кто он, и кто ты. Ну, покаешься, пожертвуешь францисканцам на помин души кругленькую сумму, может, придется в паломничество какое пуститься. Крест каменный закажешь, поставишь. Но в настоящий момент до убийства лучше не доводить. Да и не за что пока. А вот проучить – следует.

– Я проучу. – Пообещал Гэбриэл. – Я так проучу, что…

– Да уж, Младший! – рассмеялся Гарет. – Когда ты такое лицо делаешь, я сам тебя боюсь!

– Ладно. Я в Малый Город.

– Иво твой вернулся?

– Нет. И это… – Вспомнил Гэбриэл, – Глэдис-то тоже до сей поры не вернулась. Это нормально?

– Нет. – После небольшой паузы ответил Гарет, мигом посерьезнев. – Это не нормально.

– Я Лодо за нею хочу отправить.

– Отправь. А с тобой Марчелло поедет. Если капитан стражи туда помчался, дело серьезное. Великая Ночь, как-никак. Я бы сам поехал, но я же вроде как серьезно ранен. – Он весело усмехнулся. – Начну ездить туда-сюда, и конец моему уединению. Вернешься, расскажешь.

Гэбриэлу капитан стражи нравился. Серьезный и умный, – так подумал он про него при первом взгляде, еще во время суда над клеветниками. И капитан стражи это чувствовал, а потому искренне обрадовался, увидев, что вместо герцога приехал его брат. Еще при въезде в город Гэбриэл понял, что случилось что-то из ряда вон: в эту пору, когда, как говорили крестьяне, день год кормит, согнать крестьянина с поля могло только какое-то неслыханное событие. К его шайру бросились стражники, и на их лицах застыло выражение, которого Гэбриэл не понял и сильнее напрягся.

– Что-то серьезное, сеньор. – Предупредил Марчелло. – Не меньше убийства.

– Не иначе. – Бросил Гэбриэл, спешиваясь. Его огромный шайр возвышался над лошадьми стражи, крестьянскими лошадками и даже лошадьми местного графа и его свиты, словно ирландский волкодав над сворой шавок. И примерно так же высился двухметровый Гэбриэл над остальной толпой, когда пошел к дому, у которого толпился народ. Где-то надрывно, дико кричала женщина, и он поморщился, глянув в ту сторону – не то амбар, не то хлев. Один из прибывших с ним кнехтов тут же поспешил туда, узнать, что и кто. Навстречу Гэбриэлу на крыльцо дома с выбитой и расколотой пополам дверью вышли капитан стражи и местный граф, с которым Гэбриэл был уже хорошо знаком по многочисленным обедам, пирам и праздникам.

– Ваше сиятельство! – Воскликнул он. И Гэбриэл увидел на его лице то же выражение. Отчаяние, недоумение, даже какой-то ужас, и – огромная растерянность.

– Как здоровье их светлости?

– Нормально. – Бросил Гэбриэл. – Что тут у вас?

– Вы сами зайдите… Гляньте. У меня слов нет… просто слов нет. Я даже не знаю, делать-то что?.. Бабу толпа-то растерзала сразу, а мужик заперся в доме… Мы дверь выломали, взяли его… Но даже не знаю, что дальше делать. Такое злодейство страшное… Святой Аскольд и все сорок мучеников! В голове не укладывается…

Войдя в дом, довольно зажиточный, даже двухэтажный, Гэбриэл ощутил приятный запах жареного, только чуть подгорелого, мяса. И тут же увидел мужика, которого охраняли стражники с лицами, какие бывают у людей, которых давно и мощно тошнит. Мужик был избит, пьян, и что-то гневно бормотал себе под нос.

– Перед тобой принц крови, мразь! – С остервенением пнул его капитан стражи, обычно сдержанный и очень спокойный. Теперь же Гэбриэл впервые с изумлением заметил, что того всего трясет от бешенства.

– Что он сделал? – Спросил удивленно и настороженно.