Атаманы-Кудеяры

– Кого надо?

За воротами ответили:

– Дворянина Юрия Монастырского надобно. Други мы его.

– Чего-то не признаю голоса друга.

За воротами кто-то завопил:

– Юрий Васильевич, дорогой! Узнал тебя! Харитон я! А со мной Неждан. Помнишь такого?

Сотник провел нежданных гостей в горницу. Аким отдал лошадей конюху, сам пошел за припасами. Без малого полгода минуло после их последней встречи. Юрша надеялся, что пути их разминулись навсегда, однако вышло не так. Харитон за то время мало изменился. Может, рыжую бороду стал стричь пореже, усы пышнее стали, расправил он их, сосульки выщипал. Одеваться поскромнее начал, выглядит не князем, а помещиком среднего достатка. Шубу сбросил, остался в кафтане темного сукна, в таких же шароварах.

Неждан имел обличье бедного купчика. Вошел, сбросил шубейку и горницу обошел, каждый угол осмотрел, заглянул за занавеску, за которой похрапывал пасечник. Сразу подошел к Юрше с вопросом:

– Кто там спит?

– Гость, утром уедет.

– Мужик?

– Мужик, а что?

– Зри, Харитон, к барину мужики в гости ездят. Он их с собой спать кладет. У тебя же должна для слуг изба быть?

– Это почетный гость. А с чем вы пожаловали среди ночи?

Харитон покосился на занавеску:

– Разговор есть. Можно и до завтра погодить.

Вошел Аким и начал возиться у печи. Юрша пригласил:

– Пойдемте в мою горницу. Аким потчевать начнет, а я послушаю вас. Завтра не будет времени, уезжаю я в Москву. Дело спешное.

Неждан ухмыльнулся:

– Нас послушаешь, ехать раздумаешь. В другую сторону заспешишь.

Пока Аким ставил снедь на стол, Неждан и тут обошел все закоулки, заглянул за печь, осмотрел окна, приговаривая:

– Хозяин хорош, да без жены живешь. Тридцать лет, бабы нет, недоварен обед.?– С этими словами присоединился к Харитону, который начал уминать за обе щеки.

Гости, видимо, здорово проголодались, долго ели в полном молчании. Утолив аппетит и выпив пару ковшей браги, Харитон обратился к Юрше:

– Разговор у меня строгий. Один будешь слушать?

– У меня от Акима секретов нет.

– Воля твоя. Ну-ка, Нежданушка, глянь, не проснулся ли мужичок?.. Дверь поплотнее прикрой. Поближе ко мне садитесь. Так вот, Юрий Васильевич, атаман меня прислал рассказать тебе все по порядку. Вскоре, как ты уехал из Новосиля, Гурьян приказал нам с Нежданом поехать и вызнать, кто ты есть на самом деле. Я в обличье помещика якобы ездил грехи замаливать по святым местам. Неждан вроде как товарищем при мне был. Так мы и побывали в Суздале, в Кириллове, на Белом озере, у Сергия, по монастырям да по скитам. Разыскали мы бабку-повитуху, что принимала роды у царицы Соломонии. Помнит она: малютку Юрием нарекли. Растила ее сестра суздальской инокини Глафира во Владимире, да умерла в одночасье. Ребеночку тогда три года было. После того передали его в бабий скит на Белом озере. А в восемь лет отвезли в Кириллов монастырь, и стал его наставником отец Пантелеймон, ныне старец Троицкого монастыря. Дядькой приставили к нему Акима Поперечного, охранника монастырского. Аким Поперечный да охранник Деридуб, отец мой, да монах Пантелеймон не единожды возили отрока на свидание к инокине Софии, в миру Соломонии. И на похороны ее тоже. Так что выходит по всему, сидеть нам с тобой на одной скамье не положено.

Харитон и Неждан вышли из-за стола и низко поклонились Юрию со словами:

– Приветствуем тебя, Юрий Васильевич, великий князь московский.

Сказали и остались стоять.

Юрша некоторое время сидел, закрыв глаза, обхватив руками голову. Затем, увидев стоящих перед ним, в сердцах махнул рукой:

– Хватит, садитесь! Можно подумать, что смеетесь надо мной! Теперь расскажите, как все вызнали?

Ответил Неждан:

– Три месяца изо дня в день бродили, выспрашивали, а где пришлось – допытывались с пристрастием. Кому и вино язык развязывало. Как на исповеди, все рассказывали.

Аким не выдержал:

– Кол в горло вам, неразумные! Сколько же вы людей взбудоражили! Кляну себя, нужно было тогда, в Новосиле, не послушать тебя, Юр Василич, взять грех на душу, убить бы его, и концы в воду!

Харитон удивленно посмотрел на Акима:

– Кого же ты убить хотел? Уж не меня ли?

– Кого надо было! Ах я, старый дурак…

Юрша оборвал его причитания:

– Подожди, отец! – И к Харитону: – Узнали все это, дальше что было?

– Дальше что? Вернулись к Кудеяру, рассказали. А он послал нас к тебе.

– Юрий Васильевич, ну объясни ты им, ради Христа. Сами они обманулись и Кудеяра обманули! Убили сына Соломонии! Понимаете, убили подосланные слуги великого князя Василия! А что инокиня София на Юршу радовалась, так мало ли несчастных матерей на чужих детей радуется!

Харитон обиделся:

– Дураками ты нас берешь, Аким-воин. На похоронах будто бы сына Соломонии четыре монашки были, две доныне живы. Обе на Евангелии поклялись, что хоронили куклу, которую нож убийцы поразил, а Юрий жив остался. И другое слышали. Будто Соломония себя проверить хотела и ребенка в монастыре прижила с кем-то из служителей. И это по дням и по часам рассчитали: в Рождественский девичий монастырь ее в ноябре постригли, а сын родился в апреле. Посчитай сам, что к чему.

Тяжело вздохнул Юрий:

– Да! Все умные! А никто не подумал, зачем мне все это нужно? Лучше подкидышем слыть да жизни радоваться, чем князем быть и жизни лишиться. Великий князь Василий приказал убить ребенка, потому что не хотел смуты. И теперь государь Иоанн не помилует меня. Так что вы меня погубить решили.?– Харитон порывался что-то возразить, но Юрша остановил его: – Погодь. Из тех, кто ведал о сыне Соломонии, в живых осталось три-четыре человека. Ныне сколько о том ведают? А сколь еще догадываются? Пальцев на руках не хватит счесть. Сколько побежали доносить царю? Дивлюсь, как мы с вами еще не на дыбе! О боже мой, боже мой! Помилуй нас, грешных!

Харитон молчал, Неждан вскочил:

– Вот сват Гурьян-Кудеяр тоже говорил: поберечься нужно.

– Как беречься? – спросил Аким.

– А как? Пришлых чтоб не было. Не уезжать далеко. А?Гурьян в эти леса своих людей послал, доглядывать будут. Случится что, помогут.