Диалектика капитала. К марксовой критике политической экономии. Процесс производства капитала. Том 1. Книга 2

Абстрагируясь от подобного объяснения, С. Сисмонди ограничился простым утверждением, согласно которому люди, работающие на земле, не смогли удержать в своих руках собственность на нее. «Между тем земля обладает производительной силой, которую труд направляет на пользу человека. Собственник земли, на которой этот труд применяется, удерживает себе часть продуктов труда в вознаграждение за выгоды от использования производительной силы его земли. Это – доход землевладельца, который вычитается из продуктов труда работника и который может быть потреблен без воспроизведения. Экономисты называют этот доход рентой»[51 - Там же. С. 184.].

По мнению автора, при нынешнем состоянии цивилизации, аналогичная ситуация сложилась и в промышленности, где трудящиеся также не смогли удержать в своих руках собственность на предметы потребления и средства производства. Поэтому «богач, обладающий предметами потребления, сырьем и машинами, может обойтись без личного труда именно потому, что он тем самым становится, так сказать, хозяином труда рабочего, которому он все это предоставляет. В компенсацию за предоставленные рабочему машины и сырье он берет себе наиболее значительную часть плодов его труда. Это – прибыль на капитал, который он авансировал рабочему, или доход капиталиста.

Рабочий за день труда производит значительно больше, чем ему нужно на день, но, после того как он поделился с землевладельцем и капиталистом, ему редко остается больше, чем самое необходимое. То, что ему все же остается, составляет его доход и называется заработной платой. Этот доход он может потреблять без воспроизведения»[52 - Там же.].

Поскольку рабочие не имеют других источников дохода кроме своего труда, то они вынуждены обменивать этот труд на предметы потребления, например, хлеб. Вследствие этого хлеб становится их доходом, потребление которого не изменяет его характера. Между тем труд этих рабочих «сделался капиталом для их хозяина, который затем обменял плоды этого труда, скажем, на шерстяную ткань и передал последнюю купцу. Таким образом произошел обмен капитала на капитал, причем каждый из обменивающихся сохраняет свой капитал, но в изменившейся форме. Купец продал шерстяную ткань потребителю, который сшил себе из нее платье. Этот последний приобрел ткань на свой доход, он мог следовательно ее потребить, не изменяя природы дохода, но часть дохода, которую он отдал купцу, стала для купца частью его капитала»[53 - Там же. С. 186. Как видим, вслед за А. Смитом, С. Сисмонди определял нетрудовые доходы (рента, прибыль) как «вычеты» из продукта труда рабочего. Что же касается трудового дохода – заработной платы, то она определялась им не как денежное выражение стоимости рабочей силы, а как цена (натуральная оплата) труда рабочего.].

Смешивая, с одной стороны, обращение капитала с товарным обменом, а, с другой стороны, натурально-вещественную и стоимостную формы дохода, С. Сисмонди вместе с тем подчеркивал, что один лишь труд обладает способностью создавать богатство, т. е. готовые предметы, предназначенные для удовлетворения тех или иных нужд человека. «Поэтому всякий капитал должен быть первоначально употреблен на то, чтобы применить труд, ибо всякое богатство, которого не хотят уничтожить, должно быть обменено на будущее богатство, которое должно быть создано трудом. Заработная плата есть та цена, за который имущий приобретает труд неимущего. Разделение труда создало различие положений. С каждым новым поколением в жизнь вступает некоторое количество людей, не имеющих других источников кроме труда. Следовательно, они вынуждены брать всякую работу, которую им предложат.»[54 - Там же. С. 186.].

Сказанное означает, что в противоположность Ж.Б. Сэю и Ф. Бастиа, С. Сисмонди определял капиталистическое общество не как «гармоничное», а как эксплуататорское. Ибо в этом обществе рабочие находятся в прямой зависимости от предпринимателей. Подвергая их жестокой эксплуатации (а такого рода деятельность есть общественное зло), последние получают обычную прибыль, в то время как рабочие доводятся до состояния крайней нищеты[55 - «Зависимость рабочих и нужда этих творцов общественного богатства непрестанно растут с ростом населения: все возрастает число людей, не имеющих ничего кроме рук, ищущих труда; все настоятельней становится для них необходимость соглашаться на всякую работу, какую предложат, подчиняться всяким условиям, какие будут навязаны, понижать свои требования в отношении платы до крайних пределов. Вознаграждение предпринимателя часто является не чем иным, как ограблением рабочего. Предприниматель получает это вознаграждение не потому, что его предприятие приносит много больше, чем стоит производство, а потому, что он не уплачивает всего, что оно стоит, потому, что рабочие не получают за свою работу достаточной платы. Такого рода промышленная деятельность есть общественное зло, ибо она доводит рабочих до последней степени нищеты, между тем как предпринимателю оно обеспечивает лишь обычную прибыль на капитал.» / Там же. С. 186–187.].

При этом каждый предприниматель, как и фермер (земледелец, по терминологии автора), употребляет свое производительное богатство, т. е. капитал, следующим образом. «Часть его он тратит на постройку зданий, на оборудование мастерских, на инструменты, делающие труд более легким и производительным, подобно тому как земледелец тратит часть богатства на постоянные работы, которые увеличивают плодородие почвы. Мы видим, таким образом, как возникают и последовательно отделяются друг от друга различные виды богатства. Часть накопленных обществом богатств каждый владелец предназначает для того, чтобы, расходуя ее постепенно, сделать труд более производительным и при ее помощи заставить слепые силы природы выполнять работу человека; эту часть капитала именуют основным капиталом и понимают под ним расчищенную почву, оросительные каналы, фабрики, мастерские, инструменты и всякого рода механизмы. Вторая часть предназначается для быстрого потребления; она целиком воспроизводится в созданном продукте; постоянно меняя форму, она сохраняет одну и ту же стоимость. Эту часть, которая называется оборотным капиталом, составляют семена, сырье, заработная плата. Наконец, от этой второй части отделяется третья часть – это стоимость, на которую законченное изделие превосходит затраты на его производство, это сверхстоимость, которая называется доходом от капитала и которая предназначается для потребления без воспроизводства. Она обменивается – в последний раз перед самим потреблением – на вещи, необходимые каждому для личного потребления. Совокупность вещей, которые служат каждому для удовлетворения его потребностей, которые утратили для него возможность быть воспроизведенными и которые он приобрел на свой доход, называются потребительным фондом»[56 - Там же. С. 187–188.].

Приведенные высказывания свидетельствуют о том, что их автор, подобно А. Смиту, отождествлял, с одной стороны, производительное богатство (или соответствующие запасы) с капиталом, игнорируя социально-экономическую природу последнего; с другой стороны, натурально-вещественную и стоимостную формы богатства (капитала), смешивая его с доходом и, как следствие, с годовым продуктом.

Исходя из этой посылки, С. Сисмонди выделял три вида богатства (капитала), поступающего в потребление.

Во-первых, основной капитал, под которым подразумеваются вещи длительного пользования. Они потребляются медленно и служат средствами покорения естественных сил природы, в процессе которого воспроизводится то, что служит предметом потребления. К ним относятся обработанная земля, производственные здания, искусственные сооружения (каналы), рабочие инструменты и различное оборудование.

Во-вторых, оборотный капитал, под которым понимаются вещи быстрого потребления. Такие вещи воспроизводятся в продукте, а потому они постоянно меняют форму и сохраняют одну и ту же стоимость. Соответственно к ним относятся семена, сырье, заработная плата.

В-третьих, сверхстоимость (рента и прибыль), которая отделяется от оборотного капитала и которая называется доходом от капитала, предназначенным для личного потребления без воспроизводства. Обмениваясь на совокупность вещей, необходимых каждому для этого потребления, она образует потребительский фонд[57 - «Важно заметить, что эти три вида богатств одинаково идут на потребление; ибо все, что было произведено, имеет стоимость для человека лишь постольку, поскольку служит его потребностям, а эти потребности удовлетворяются только потреблением. Но основной капитал служит этому косвенным образом; он потребляется медленно, помогая человеку в воспроизведении того, что служит его потреблению. Оборотный же капитал, наоборот, служит всегда для непосредственного пользования человека, он переходит в потребительский фонд рабочего, составляя его заработную плату, которую рабочий получает в обмен за свой труд, составляющий его доход. Когда операция закончена и капитал воспроизведен, он переходит в потребительный фонд другого класса, в потребительный фонд покупателей, приобретающих капитал посредством какого-нибудь дохода. Когда какая-нибудь вещь потребляется, она для одного потреблена безвозвратно, в то время как для другого она, будучи потреблена, не утрачивает способности воспроизводиться.» / Там же. С. 188. Это весьма любопытное замечание. Сводя оборотный капитал исключительно к заработной плате, автор акцентировал свое внимание только на личном потреблении, полагая, что вся совокупность созданных вещей образует потребительский фонд. Вследствие этого он игнорировал производительное потребление, т. е. ту часть этих вещей, которые предназначены для воспроизводства потребленных средств производства.].

Уже отсюда видно, что в качестве главного критерия деления капитала на основной и оборотный здесь выступает не характер перенесения стоимости различных частей капитала на производимый продукт, а характер функционирования вещественного состава этих частей в процессе производства (но такой характер служит только материальной основой движения капитальной стоимости, вне которого невозможно уяснить суть данного вопроса). Вследствие этого подобное деление капитала смешивается с делением последнего на постоянный и переменный (предварительно поясним, согласно К. Марксу, та часть капитала, которая воплощена в средствах производства и которая не изменяет величины своей стоимости, образует постоянный капитал; напротив, та часть капитала, которая воплощена в рабочей силе, и которая создает новую стоимость, включающую в себя стоимость рабочей силы и прибавочную стоимость, является переменным капиталом).

Что же касается сверхстоимости (точнее, прибавочной стоимости, ибо рента и прибыль суть ее превращенные формы), то она есть составная часть стоимости общественного продукта, как и каждого товара, произведенного на капиталистическом предприятии. При этом прибавочная стоимость распадается на две части: одна поступает в личное потребление предпринимателя и составляет его доход (потребительский фонд, по терминологии автора); другая часть расходуется на производственные нужды (например, на расширение производства, приобретение дополнительного оборудования, наем дополнительной рабочей силы и т. п.) и образует накопление капитала (производительный фонд, если использовать терминологию автора). Именно благодаря этому наполнению осуществляется воспроизводство всех составных частей общественного продукта, в том числе и той его части, которая поступает в личное потребление предпринимателя.

Несмотря на эти весьма существенные недостатки, С. Сисмонди подверг резкой критике триединую формулу Ж.Б. Сэя. Суть этой критики сводится к тому, что труд образует три постоянных источника общественного богатства, а стало быть, трех видов дохода. Ибо без труда ни земля, ни капитал сами по себе ничего произвести не могут. Имея в виду это обстоятельство С. Сисмонди писал: «Первый источник – земля, спонтанная сила которой может употребляться для производства постоянно, ее нужно лишь направлять, чтобы она служила интересам человека. Капитал, употребляемый на оплату труда, – это второй источник богатства, а жизнь, которая порождает способность к труду, – третий. Итак, все три источника непосредственно связаны с трудом. Без труда нет богатства»[58 - Там же. С. 191.].

В этой связи заслуживает внимания концепция капитала, выдвинутая английским экономистом и философом Дж. С. Миллем – последним крупным представителем рикардианской школы в стадии ее разложения. По его мнению, наряду с первоначальными и всеобщими условиями производства – трудом и природой (природными силами, по терминологии автора) – существует еще одно условие, вне которого невозможно осуществление производственной деятельности, если абстрагироваться от примитивных и скудных зачатков первобытного производства. Речь, в данном случае, «идет о предварительно накопленном запасе продуктов прошлого труда. Этот накопленный запас продуктов труда называется капиталом (курсив наш – Н.С.)[59 - Милль Дж. С. Основы политической экономии. Т. I. М., 1980. С. 148. «В высшей степени важно тщательно уяснить себе функцию капитала в производстве, поскольку множество ошибочных представлений, которыми изобилует наша наука, проистекают из неправильного, путаного понимания этого вопроса.» / Там же.].

Отправляясь от этого определения капитала, позаимствованного у А. Смита, Дж. С. Милль полагал, что капитал нельзя рассматривать как синоним денег. Справедливо и обратное: деньги так же не являются синонимом капитала, как, впрочем, и синонимом богатства. Дело в том, что деньги сами по себе не могут выполнять какую-либо часть функций капитала, поскольку они не в состоянии непосредственно оказать какое-либо содействие производству. Для того, чтобы это произошло, их нужно обменять на другие вещи, которые способны содействовать производству в той мере, в какой они могут это сделать. Поэтому «функция капитала в производстве состоит в том, что он обеспечивает необходимые для производственной деятельности здания, охрану, орудия и материалы, а также питание и иные средства существования для работников во время производственного процесса. Это все такие услуги, которые текущий труд должен получить за счет прошлого труда и продукта прошлого труда. Все, что предназначается для данной цели, для обеспечения производительного труда этими разнообразными условиями, – все это и есть капитал»[60 - Там же. С. 148.].

Сказанное означает, что Дж. С. Милль определял капитал в двух взаимосвязанных аспектах. Во-первых, как одно из первоначальных и всеобщих условий производства (кроме первобытного, находившегося на примитивном уровне). Во-вторых, как накопленный запас продуктов прошлого труда. Последние выполняют функции капитала, т. е. обеспечивают необходимые условия для производственной деятельности: здания, охрану и материалы, а также питание и иные средства существования для работников, занятых в производственном процессе. Другими словами, это все те услуги, которые должен получить текущий труд за счет продуктов прошлого труда. Вся совокупность этих продуктов, обеспечивающих разнообразные условия для повышения производительности труда, и составляет капитал.

Таким образом, опираясь на функциональный подход, Дж. С. Милль отождествлял капитал с продуктами человеческого труда – вещами, предназначенными для производственных целей, игнорируя при этом его общественную форму. Сообразно этому фетишистскому представлению о капитале, он изображался как вечное и естественное условие производства, имманентное цивилизованному обществу.

Для лучшего уяснения сути этого понятия, Дж. С. Милль привел конкретный пример, иллюстрирующий вложение капитала в одну из отраслей промышленности. Предположим, что капитал фабриканта распределяется следующим образом: одна его часть воплощена в производственных зданиях, другая – в машинах, третья – в необходимых материалах (например, льне или шерсти, если это ткацкое производство). Кроме того, фабрикант выплачивает определенную сумму денег рабочим, которые приобретают необходимые им средства существования (пищу, одежду и т. п.). Наряду с этими затратами, фабрикант располагает готовыми изделиями. Продавая их на рынке, он получает деньги, которые расходуются на вышеуказанные цели, а также на приобретение новых материалов, поддержку в хорошем состоянии зданий и машин, замену их в случае негодности.

Однако нужно иметь в виду, что «деньги и готовые изделия фабриканта не целиком образуют капитал, так как он использует их не только на эти цели: часть первых и выручку от продажи вторых он расходует на личное потребление и потребление семьи, на наем конюхов и лакеев, содержание егерей и охотничьих собак, образование для своих детей, уплату налогов, на благотворительность. Что же в таком случае составляет его капитал? Именно та часть его собственности, в чем бы она ни выражалась, которая образует его фонд для осуществления нового производства. При этом не имеет значения, что часть капитала или весь капитал находится в такой форме, в которой его нельзя непосредственно применить для удовлетворения потребностей работников»[61 - Там же. С. 149.].

Итак, по Дж. С. Миллю, денежные средства и готовые изделия, расходуемые на личное потребление фабриканта и членов его семьи, а также на другие непроизводственные нужды, капиталом не являются. Ибо к капиталу относится только производственный фонд, т. е. средства производства (здания, машины, материалы), предназначенные для осуществления нового производства. Естественно, по своей натуральной форме эта часть капитала не может быть использована для непосредственного удовлетворения потребностей работников.

Правда, капиталист, занимающийся производством определенных товаров, может увеличить часть своей собственности, предназначенной для производственных целей, в сравнении с непроизводственными. Допустим, что он решил вложить ее в свое дело в форме заработной платы для дополнительных рабочих. Последние, в этом случае, получают возможность купить большее количество нужных им предметов потребления (например, пищи)[62 - «Таким образом, предприниматель, даже не имея дело с пищей как таковой, одним своим поступком привел к тому, что из всего имеющегося в стране продовольствия производительные работники получили на столько больше, на сколько меньше его было потреблено на совершенно непроизводительные цели.» / Там же. С. 150.].

Может, конечно, сложиться и иная ситуация. Капиталист увеличит часть своей собственности, предназначенной на производственные цели другим способом. Предположим, что он решил вложить ее в производство металлоизделий. Это обусловит рост производства продовольствия, необходимого для дополнительных рабочих[63 - «Поэтому и в данном случае одно лишь решение отдельных лиц о перемещении части своей собственности с непроизводительных целей на производительные, хотя оно и не касается непосредственно запасов пищи для работников, имеет между тем своим следствием увеличение производства, предназначенного для потребления производительных работников.» / Там же. С. 150–151.].

«Следовательно, различие между капиталом и некапиталом заключается не в разновидности товаров, а в намерении капиталиста, в его желании употребить их так, а не иначе; вся собственность, как бы мало она ни была пригодна для потребления работников, составляет часть капитала при условии, что она, или вырученная за нее стоимость, предназначается для нового вложения в производство. Сумма всех стоимостей, направляемых на эту цель их владельцами, образует капитал страны. Находятся ли все эти стоимости в форме непосредственно пригодной для производительного использования или нет, не имеет значения. Их форма, какой бы она не была, есть явление преходящее, но, как только эти стоимости предназначаются для производства, они неизбежно прокладывают себе путь к превращению в вещи, могущие найти применение в производстве»[64 - Там же. С. 151.].

Иными словами, сущность капитала определяется, в конечном счете, не разновидностью производимых товаров, а желанием капиталиста использовать свою собственность на производственные цели. Будучи мало пригодной для непосредственного потребления работников, эта собственность составляет часть капитала в том случае, когда она или вырученная на нее стоимость предназначается для нового вложения в производство. Поэтому национальный капитал (капитал страны, по терминологии автора) представляет собой не только производственный фонд, но и сумму стоимостей, направленных их владельцами на достижение указанных целей. Здесь не имеет значения, находятся ли эти стоимости в производительной или непроизводительной форме. Ибо последняя есть явление преходящее, так как ее носители – стоимости предназначаются для производства, вследствие чего они превращаются в вещи, применяемые в этом производстве.

Отождествляя, таким образом, натуральную и стоимостную формы капитала, а последний с вещами производственного назначения, Дж. С. Милль писал: «Если лишь та часть продукта страны, которая поступает в производство, есть капитал, то, наоборот, весь капитал страны предназначается для производства»[65 - Там же.].

По мнению автора, второе положение нуждается в дополнительном пояснении. Суть его состоит в том, что нужно иметь в виду различное состояние капитала. Ведь он может найти производительное применение, а может и не найти такого применения, которое отвечало бы склонности его владельца; во втором случае, продолжая оставаться капиталом, он вместе с тем является неиспользуемым капиталом. Кроме того, складские запасы могут состоять из непроданных товаров, не пригодных для непосредственного употребления их в производстве и в данный момент не находящих сбыта; до тех пор, пока эти товары не будут проданы, они оказываются в положении неиспользуемого капитала. Наконец, искусственно созданные или случайные обстоятельства могут обусловить необходимость заблаговременного накопления более крупных средств, т. е. капитала, размеры которого до его поступления в производство превышают реальные потребности в нем.

В этой связи Дж. С. Милль привел ряд конкретных примеров, иллюстрирующих, во-первых, условия организации и ведения предпринимательской деятельности в различных отраслях экономики (уплата налога фабрикантом, аренда земли фермером, предоставление частным лицом или государством капитала в ссуду землевладельцу); во-вторых, отличительные особенности производительного использования капитала в этих отраслях[66 - См.: Там же. С. 151–158.].

Обобщая сказанное, Дж. С. Милль выдвинул четыре основных (фундаментальных) положения или теоремы, «относящихся к капиталу, глубокое понимание которых явится уже значительным шагом на пути из тьмы к свету»[67 - Там же. С. 159.].

Первое положение (теорема) гласит: производственная деятельность ограничивается размерами капитала[68 - «Истинность нашей аксиомы воплощается в следующих общепринятых выражениях. Акт развертывания производственной деятельности в какой-либо области характеризуется фразой «приложить капитал» к этой области. Заниматься обработкой земли – значит приложить капитал к земле. Использовать труд в обрабатывающей промышленности – значит вложить в нее капитал. Все это подразумевает, что производство не может осуществляться в больших масштабах, чем позволяют наличные размеры капитала. В самом деле, с этим положением нельзя не согласиться, если вполне уяснить его себе. Выражение «приложить капитал», разумеется, метафизическое: в действительности прилагается труд, а капитал здесь служит лишь непременным условием такого приложения. Далее, мы часто говорим о «производительной силе капитала». Это выражение нельзя понимать буквально. Производительными силами являются лишь труд и силы природы. Если же о какой-то части капитала можно с некоторой натяжкой сказать, что она обладает собственной производительной силой, то это относится только к инструментам и машинам, которые, подобно ветру и воде, можно считать содействующими труду. Пища работников и материалы производства не имеют производительной силы, но труд в состоянии реализовать свою производительную силу лишь при условии, что он будет снабжен ими. Обмен производственной деятельности обусловлен количеством материалов для обработки и пищи для работников. Однако при всей очевидности этого часто забывают, что население любой страны живет и удовлетворяет свои потребности за счет продукта не текущего, а прошлого труда. Оно потребляет то, что уже произведено, а не то, что еще находится в стадии производства. А из уже произведенного продукта лишь часть выделяется на содержание производительного труда, количество которого не бывает и не может быть больше указанной доли продукта (каковая и составляет капитал страны), обеспечивающей работников пищей, материалами и орудиями производства.» / Там же. С. 159–160. Подчеркнем, главный недостаток этих положений заключается в том, что их автор отождествлял капитал с вещественным фактором производства и с предметами потребления, предназначенными для производительных работников. Исходя из этих общеэкономических условий всякого производства, он считал, что производственная деятельность ограничивается размерами капитала. В действительности же промышленный капитал есть исторически определенное производственное отношение, присущее лишь буржуазному обществу. Только в этом обществе производственная деятельность ограничивается размерами капитала, ориентированного на производство прибавочной стоимости, максимизацию прибыли. Заметим также, что натуралистическая трактовка капитала отразилась и на авторском понимании структуры производительных сил (труд, силы природы, инструменты, машины). Как известно, если рассматривать процесс производства с точки зрения его результата – общественного продукта, то производительные силы представляют собой совокупность двух взаимодействующих факторов: личного и вещественного, т. е. людей, затрачивающих свою рабочую силу, и средств производства. Поэтому они включают в себя не только людей, приводящих в движение средства труда (машины, инструменты и т. п.), но и предметы труда (материалы, по терминологии автора), из которых изготовляется данный продукт. Разумеется, распределение последнего осуществляется двояким путем: одна его часть предназначается для производительного потребления, другая – для личного (причем не только производительных работников, а всего населения страны). Благодаря такому распределению создаются экономические основы для дальнейшего развития общества, в том числе и капиталистического.]. Отсюда, однако, вовсе не следует вывод, согласно которому промышленность всегда достигает этого предела. Дело в том, что капитал может оставаться неиспользованным в том случае, когда товары оказываются непроданными или когда имеющиеся в наличии средства не находят применения. Иногда складывается и такая ситуация, когда не хватает работников, которых капиталист (капитал, по терминологии автора) мог бы содержать и использовать в производстве.

Поэтому вполне очевидно, что хотя объем производства ограничен размерами капитала, тем не менее, каждое увеличение этого капитала ведет к новому расширению производства, а, следовательно, к росту числа занятых в нем работников и богатства страны. Указывая на это обстоятельство, Дж. С. Милль писал: «Всякое приращение капитала приносит труду либо дополнительную занятость, либо дополнительное вознаграждение, оно обогащает лишь страну в целом, либо трудящийся класс. Если этот прирост капитала находит и использует новую рабочую силу, он увеличивает совокупный продукт, если же он ограничивается использованием прежнего числа работников, он выделяет им большую долю продукта; в последнем случае, поощряя рвение работников, он даже, возможно, увеличивает также объем продукта»[69 - Там же. С. 165–166. Естественно, всякое приращение капитала ведет к расширению производства, росту дополнительной занятости, совокупного продукта, производительности труда, и как следствие, общественного богатства. Но как мы увидим ниже, отсюда вовсе не следует, что эти процессы всегда способствуют обогащению трудящегося класса.].

Второе положение (теорема) касается источников происхождения капитала. Он есть результат сбережения[70 - «Если бы каждый расходовал на удовлетворение своих личных потребностей все, что сам производит, а также весь доход, полученный им от того, что произведено другим, то капитал не мог бы возрастать. Весь капитал, за ничтожным исключением, первоначально возник как результат сбережения.» / Там же. С. 166. Как видим, автор придерживается традиционного подхода, игнорировавшего социально-экономическую природу накопления капитала.]. Известный размер последнего «необходим даже при этой простейшей из всех форм экономических отношений (покоящейся на присвоении продуктов собственного труда, часть которых изымается из личного потребления и предназначается для сбережения, т. е. употребления в будущем. – Н.С.): людям приходится производить больше, чем они потребляют, или потреблять меньше, чем они производят. Объем сбережений должен возрасти, если они намереваются нанять других работников и увеличить свое производство сверх того, что они могут сделать собственными руками. Все, что необходимо для содержания и применения труда других людей, помимо собственного, должно сначала быть накоплено путем сбережения, кто-то должен это произвести и воздержаться от его потребления. Следовательно, мы можем без большой погрешности утверждать, что всякий капитал, и особенно всякое приращение капитала, есть результат сбережения»[71 - Там же. С. 166–167. Поясняя суть сбережения, Дж. С. Милль далее писал: «В примитивном обществе, в котором господствует насилие, постоянно случается, что капиталом владеет не тот, кто его накопил, а тот, кто, будучи сильнее или принадлежа к более могущественной общине, присвоил его себе посредством грабежа. Но даже и при общественном строе, обеспечивавшем защиту собственности, увеличение капитала долгое время обычно происходило за счет лишений, которые, в сущности, равнозначны сбережениям, хотя их не принято так называть, поскольку они не являются добровольными. Подлинными производителями были рабы, вынужденные производить столько, сколько можно было заставить их сделать это силой, и потреблять не больше того, сколько допускали корыстолюбие или обычно очень слабое чувство сострадания их надсмотрщиков. Однако этот вид принудительного сбережения не привел бы к увеличению капитала, если бы часть его не была вторично добровольно сбережена рабовладельцем. Если бы он употреблял на удовлетворение своих личных потребностей все, что он принудил рабов произвести сверх выделенного для их потребления, он не увеличил бы свой капитал и не был бы в состоянии содержать большее число рабов. Вообще содержание какого бы то ни было числа рабов предполагает уже предварительно сделанное сбережение, заблаговременное создание запаса, по крайней мере пищи. Однако такого рода сбережение, очевидно, не являлось результатом лишений, добровольно принятых на себя хозяином; вероятнее всего, это были сбережения самих рабов, произведенные, пока они еще были свободными, и доставшееся в виде добычи завоевателям, обративших побежденных в рабство.» / Там же. С. 167.Отсюда видно, что, рассматривая капитал как вечное явление, присущее любому обществу, Дж. С. Милль выдвинул положение, согласно которому надо различать два вида накопления капитала: 1) первоначальное (насильственное), обусловленное присвоением (а стало быть, отчуждением) капитала посредством грабежа, происходившего как в период разложения первобытного (примитивного, по терминологии автора) общества, так и в период возникновения рабовладельческого общества; 2) добровольное, связанное с «лишениями», т. е. ограничениями личного потребления, равнозначных по своей сути сбережениям. Описывая процесс осуществления таких сбережений как акт «добровольного пожертвования», автор не привел ни одного сколько-нибудь весомого аргумента, выходящего за рамки традиционных представлений о главном источнике происхождения капитала, утвердившихся в буржуазной политической экономии. Заметим, такое описание всецело соответствовало внеисторической, лишенной социальной определенности, вещной трактовки капитала, которой придерживался Дж. С. Милль.].

Нужно, однако, иметь в виду, что обыденное представление о термине «сбережение» не совпадает в полной мере с реальным процессом возрастания капитала. Ибо такое представление зачастую ассоциируется о большем воздержании и возросших лишениях владельца капитала. «Между тем совершенно очевидно, что всякое повышение производительной силы труда создает дополнительный источник сбережений и позволяет увеличивать капитал не только без новых лишений, но даже одновременно с расширением личного потребления. Тем не менее в научном смысле здесь происходит увеличение сбережений. Несмотря на рост потребления, имеет место и расширение объема сбережений. Превышение производства над потреблением оказывается большим. Вполне правомерно назвать это возросшим сбережением.»[72 - Там же. С. 167–168. «Хотя сам термин «сбережение» не бесспорен, – пояснял далее автор, – нет другого термина, против которого не было бы столько же возражений. Потреблять меньше, чем произведено, – значит сберегать, в чем и состоит процесс возрастания капитала, хотя при этом абсолютный объем потребления необязательно сокращается. Вовсе не следует до такой степени рабски придерживаться узкого значения слова, чтобы лишить себя возможности употреблять термин «сбережение» в указанном смысле; надо лишь помнить, что кроме сокращения потребления, есть и другой способ увеличения капитала, а именно увеличение производства.» / Там же. С. 168.]

Третье положение (теорема), тесно связанное с предыдущим, заключается в том, что капитал не только сберегается, но и потребляется[73 - «Слово «сбережение» отнюдь не означает, что сбереженное не потребляется, не означает оно даже и того, что его потребление непременно откладывается на более поздний срок. Оно подразумевает лишь то, что если сбереженное потребляется немедленно, то потребителем является не тот, кто осуществил сбережение. Если сбережение отложено для будущего использования, оно считается припрятанным. И. пока остается таковым, оно не потребляется вовсе. Но когда сбережение используется в качестве капитала, оно потребляется целиком, хотя и не самим капиталистом.» / Там же. Нетрудно видеть, что первое положение ошибочно, ибо потребителем сбережения может быть и тот, кто его осуществил (речь в данном случае идет о предметах потребления). Что же касается второго положения, то оно верно: производительное потребление накопленного (сбереженного) капитала действительно осуществляется наемными рабочими.]. Будучи производительным, это потребление капитала осуществляется следующим образом. «Одна часть его обменивается на инструменты или машины, подвергшиеся износу в процессе производства; другая – обменивается на семена или материалы, которые уничтожаются как таковые, будучи посеянными или обработанными, и вовсе уничтожаются в результате потребления конечного продукта. Остаток выплачивается в виде заработной платы производительным работникам, которые используют ее для удовлетворения своих текущих потребностей; если же работники в свою очередь какую-то долю сберегают, то она, вообще говоря, также не образует запас, а снова обращается (через посредство сберегательных касс, страховых обществ или некоторых иных каналов) в капитал и, следовательно, потребляется.»[74 - Там же. С. 168–169. В повседневной жизни «люди видят лишь небольшую часть следствий, проистекающих из сбережения или расходования; люди не задумываются над теми последствиями того и другого, которые не бросаются им в глаза. Глаз прослеживает путь сбережения, пока оно не попадает в воображаемый железный сундук, а затем теряет его из виду; ту же часть сбережения, которая расходуется, он прослеживает, пока она не попадает в руки торговцев или слуг; но в обоих случаях конечная судьба этих средств от него скрыта. Сбережение (для производительного помещения) и расходование очень близки между собой на первой стадии своего осуществления. То и другое начинается с потребления, с разрушения некоторой части богатства. Разница состоит лишь в том, что потребляются разные вещи и потребляют разные люди. В одном случает имеет место износ орудий производства, уничтожение материалов и известного количества продовольствия и одежды, которыми обеспечиваются работники и которые последние уничтожают, потребляя их. В другом случае имеет место потребление, т. е. уничтожение вин, экипажей, мебели. До сих последствия для национального богатства были практически одинаковыми: в обоих случаях уничтожалось эквивалентное количество богатства. Однако для процесса расходования первая его стадия является также и последней, определенное количество продукта труда исчезает бесследно. Напротив, человек, осуществляющий сбережение, в течение всего времени, пока происходит уничтожение, содержит рабочих, восстанавливающих разрушенное и в конечном счете с лихвой возмещает все то, что было потреблено. Поскольку этот процесс может повторяться многократно без нового акта сбережения, то однажды произведенное сбережение становится фондом, позволяющим в течение неограниченного времени содержать соответствующее число работников, ежегодно воспроизводящих средства их собственного содержания и создающих, кроме того, прибыль.» / Там же. С. 169–170. Отсюда видно, что, проводя сравнительный анализ таких категорий, как «сбережение, расходование и потребление» с точки зрения их взаимосвязи с богатством, автор сводил последнее исключительно к физическому богатству, игнорируя его стоимостную природу.].

Производительное потребление капитала существенно отличается от непроизводительного. Ведь последнее может быть связано не только с удовлетворением насущных потребностей, но и с расточительностью и роскошью, обусловливающих необходимость использования труда соответствующего числа работников, занимающихся постоянно созданием таких вещей, которые совершенно бесполезны для производства. Поэтому «труд этих работников с точки зрения увеличения национального богатства представляет собою потерю, а ежегодно потребляемые ими пища, орудия и материалы изымаются из совокупного фонда страны, пригодного для производительного применения. В меру расточительности и беспечности, свойственных образу жизни какого-либо класса, производство страны ориентируется на создание предметов роскоши для него. При этом сокращается не только использование труда производительных работников, но и количество орудий труда и предметов первой необходимости, без которых этот труд не может быть использован.

Короче говоря, сбережение обогащает, а расточительность обедняет как общество, так и отдельных лиц, иными словами, общество в целом становится богаче в результате издержек на содержание производительного труда и содействие ему, но становится беднее, расходуя ресурсы на потребление ради удовольствия»[75 - Там же. С. 171. Отметим, эти рассуждения покоятся на положении о необходимости различения производительного и непроизводительного труда, выдвинутого А. Смитом.]

Четвертое положение (теорема) касается производительного труда, который содержится и применяется посредством капитала, расходуемого на приведение его в действие, а не за счет покупателей, предъявляющих спрос на готовый продукт этого труда. Ведь «спрос на товары – это отнюдь не спрос на труд. Спрос на товары определяет, в какой конкретной отрасли производства будут применены труд и капитал, он определяет направленность труда, а не то или иное количество самого труда или его поддержание и оплату. Эти последние зависят от размера капитала или других средств, непосредственно выделяемых на средства существования и вознаграждение работников»[76 - Там же. С. 179. «Допустим, например, что существует спрос на бархат, есть средства, которые могут быть употреблены на покупку бархата, но отсутствует капитал для строительства фабрики по его производству. Не имеет значения, как велик спрос, но если не будет привлечен капитал для организации такого производства, бархат не будет изготовлен и, следовательно, не будет куплен. Разумеется, если стремление покупателя приобрести бархат очень сильно, он может употребить часть предназначенной на покупку бархата суммы для авансирования работников и побудить их таким образом приступить к его изготовлению, т. е. он может обратить часть своего дохода в капитал и вложить этот капитал в производство. Представим теперь обратную гипотезу и допустим, что имеется изобилие капитала, готового вступить в производство бархата, но отсутствует спрос на него. Бархат не будет произведен, у капитала нет особого предпочтения к производству именно бархата, а не чего-либо другого. Фабриканты и их работники производят не для удовольствия покупателей, а для удовлетворения своих собственных потребностей, и, располагая капиталом и трудом в качестве условий производства, они могут либо производить другой товар, на который имеется спрос, либо, если такого спроса нет, найти спрос у самих себя и производить вещи, которые нужны для их собственного потребления. Следовательно, обеспечение труда занятием зависят не от покупателей, а от капитала». / Там же. С. 179–180.На это следует заметить, что действительно обеспечение не труда, а работников занятиями зависит прежде всего от размеров капитала, вложенного в производство. Но, предъявляя спросы на товары, покупатели, во-первых, определяют, нужны ли им эти товары (как потребительные стоимости), а стало быть, полезную форму труда, пошедшего на изготовление последних; во-вторых, решают вопрос о том, соответствует ли количество произведенных товаров объему их потребностей; в-третьих, стремятся приобрести нужные им товары более высокого качества по более низкой цене; в-четвертых, соизмеряют покупательную способность денег, которыми они располагают, с товарами, представленными на рынке. Таким образом, своим выбором на рынке покупатели, ориентируясь на степень удовлетворения своих потребностей, определяют, в конечном счете, какой труд является производительным, а какой нет. Ведь если тот или иной товар не продан, то и труд, затраченный на его производство, не признан покупателями, а потому не является производительным (с точки зрения удовлетворения общественных потребностей). В том же случае, когда этот товар продан, значит, и труд, затраченный на его производство, признан покупателями, т. е. он является производительным (в указанном смысле). Ошибка автора состоит в том, что он рассматривал данный вопрос с точки зрения технологии производства, игнорируя общественную форму последнего.].

Отсюда следует, что спрос на товары определяет не производительное использование труда и капитала, а сферу их конкретного применения. Взаимодействие между этими условиями производства таково: от наличия достаточных размеров капитала зависит не только производительность труда, но и степень вознаграждения его субъектов – работников, которым выделяются средства существования.

Вместе с тем спрос на данный товар (например, бархат) оказывает существенное влияние на динамику занятости, т. е. перемещение рабочей силы в ту отрасль производства, где он изготовляется. Причем изменение спроса на него имеет первостепенное значение для производителей. Ведь «для них падение спроса равнозначно реальной потере, которая даже в том случае, если весь их товар в конечном счете будет продан, может достигнуть таких огромных размеров, что вынудит их во избежание худшего прекратить производство. Напротив, увеличение спроса позволяет им расширить производство, извлечь прибыль из большего капитала, если они им располагают или в состоянии получить взаймы. Увеличивая скорость оборота своего капитала, они обеспечивают своим работникам более постоянные занятия или нанимать большее их число, чем прежде. Таким образом, возросший спрос на товар часто действительно порождает в определенной отрасли увеличение занятости для рабочей силы при том же размере капитала»[77 - Там же. С. 189. Несомненно, указанные изменения спроса оказывают влияние на перемещение рабочей силы и сохранение (увеличение) производства бархата. Но они свидетельствуют лишь о том, что производительный труд работников, занимающихся изготовлением этого товара, зависит, как уже отмечалось, в конечном счете от покупателей, которые своим выбором на рынке определяют характер данного труда, т. е. является ли он производительным или непроизводительным.].

Проложив, благодаря вышеуказанным положениям (теоремам), «путь из тьмы к свету», Дж. С. Милль завершил свои рассуждения о капитале, выделяя два вида последнего: основной и оборотный. В качестве главного критерия их разграничения выступает характер натурального использования капитала в процессе производства.

Согласно автору, в состав капитала, занятого в производстве всякого товара, входит известная часть, которая после однократного использования прекращает свое существование в качестве капитала как такового. К ней относятся материалы (например, жир и щелочь, которые разрушаются в процессе изготовления из них мыла), заработная плата, выплачиваемая работникам (при этом та ее часть, которая используется ими на собственное потребление прекращает свое существование в качестве капитала, а та ее часть, которую они сберегают, является новым капиталом, результатом вторичного акта накопления). «Капитал, который таким образом полностью исчерпывает свою функцию в производстве в процессе его одноразового применения, называется оборотным капиталом (курсив наш – Н.С.). Этот термин, недостаточно точно отражающий суть дела, обязан своим происхождением тому, что данную часть капитала приходится постоянно возобновлять путем продажи готовых изделий, а затем беспрестанно расходовать ее на покупку материалов и выплату заработной платы. Следовательно, она выполняет свою функцию, не оставаясь у владельца, а переходя из рук в руки»[78 - Там же. С. 194–195.].

Другая, более значительная часть капитала воплощена в орудиях производства. Они отличаются более или менее длительным существованием и выполняют свою роль в производстве, не выключаясь из него, а оставаясь в нем. Причем функция этой части капитала не исчерпывается одноразовым употреблением в производственном процессе. Поэтому к ней относятся здания, машины, приборы, инструменты. Кроме того, в нее включаются также средства, затрачиваемые на долгосрочную мелиорацию земель, на первичные сооружения, предназначенные подготовить условия для последующих производственных операций (например, издержки на закладку шахты, строительство каналов, дорог и т. п… «Капитал, который существует в любой из таких долговечных форм и доход от которого поступает на протяжении соответственно продолжительного периода называется основным капиталом (курсив наш – Н.С.)»[79 - Там же. С. 194–195. «Некоторые разновидности основного капитала необходимо время от времени регулярно возобновлять. К ним относятся все орудия труда и здания: через известные промежутки времени они требуют частичного обновления путем ремонта, затем в конце концов окончательно изнашиваются, уже не могут служить в своем качестве орудий труда и зданий и снова превращаются в материалы. В других случаях капитал не требует полного возобновления, если не считать каких-либо чрезвычайных обстоятельств, но всегда существует необходимость в некоторых регулярных или эпизодических расходах на поддержание его в рабочем состоянии. Док или канал, будучи ранее построенными, не нуждаются, подобно машине, в том, чтобы их заново строили, за исключением тех случаев, когда их преднамеренно разрушают или когда они уничтожаются в результате землетрясения либо аналогичной катастрофы; однако требуются регулярные и часто повторяющиеся затраты на поддержание их в исправности. Расходы на закладку шахты не приходится производить заново, но она может выйти из строя, если не делать затраты на откачку из нее воды. Наиболее долговечным из всех разновидностей основного капитала является капитал, вложенный в повышение производительных сил природы, например, земли.» / Там же. С. 195–196. Нетрудно видеть, что здесь дано реалистичное описание использования основного капитала с точки зрения его вещественного содержания].

Как видим, вслед за своими предшественниками, Дж. С. Милль определил основной и оборотный капитал с точки зрения их материально-вещественного содержания. Правомерно указывая на то, что первый потребляется (разрушается, по терминологии автора) в течение данного периода времени сразу (однократного использования, опять-таки, по терминологии автора), а второй – в течение длительного промежутка времени, Дж. С. Милль вместе с тем абстрагировался от стоимостной формы этих капиталов. Вследствие этого данное им определение последних имеет весьма существенные недостатки.

Во-первых, подобно А. Смиту, Дж. С. Милль утверждал, что оборотный капитал меняет своего владельца, т. е. переходит из рук одного собственника в руки другого посредством купли-продажи товаров. Если исходить из авторской концепции, то получается, что основной капитал не претерпевает подобной метаморфозы, т. е. он не меняет своего владельца, оставаясь все время в его руках. Иными словами, оборотный капитал обращается, а основной капитал, напротив, не обращается. Отрицание автором обращения основного капитала покоилось на отождествлении обращения капитала и товарного обмена. В действительности же эти экономические явления отнюдь не тождественные: обращение капитала включает в себя товарный обмен, но не сводится к нему. Ибо такое обращение продолжается в сфере производства, где производительная форма капитала (совокупность средств производства, принадлежащих капиталисту, в их соединении с рабочей силой) превращается в товарную форму капитала (готовая продукция, принадлежащая капиталисту). Такая смена вещных форм капитала и образует содержание процесса обращения капитала. Причем обращается не только оборотный, но и основной капитал (стоимость первого переносится на производимый продукт полностью, а стоимость второго – постепенно, по частям). Поэтому до тех пор, пока оборотный капитал находится в сфере производства, он не меняет своего владельца. Когда же этот владелец меняется, оборотный капитал перестает быть оборотным, он покидает сферу производства и поступает в сферу обращения, превращаясь соответственно в капитал обращения.

Во-вторых, Дж. С. Милль считал, что поскольку оборотный капитал разрушается в процессе его однократного применения и оказывается потерянным для его владельца, то продукт, являющийся результатом этого применения, служит единственным источником, из которого данный владелец возмещает этот капитал и получает известную прибыль. Для основного капитала такое условие является необязательным. Так, например, машина изнашивается постепенно, а потому не возникает необходимость ее полной замены за счет продукта, произведенного в процессе ее одноразового использования. Если машина отвечает требованиям, предъявленным к ней владельцем, то она в каждый промежуток времени приносит доход, вполне достаточный для того, чтобы: а) покрыть издержки на ее ремонт; б) возместить сокращение ее стоимости, в результате эксплуатации в данный период; в) получить излишек на всю стоимость машины. Отсюда неизбежно вытекает вывод (аналогичный смитовскому), согласно которому оборотный капитал обеспечивает получение прибыли на основной капитал, а потому увеличение последнего осуществляется за счет первого[80 - См.: Там же. С. 197–198.].

Но в отличие от А. Смита, Дж. С. Милль не относил запас готовых изделий, находящихся на складах фабрикантов и торговцев, к оборотному капиталу. Более того, автор не считал его капиталом вообще. Ибо «этот запас товаров, будучи капиталом по своему предназначению, еще не стал действующим капиталом, он не занят в производстве, его следует сперва продать или обменять, т. е. превратить в равную стоимость каких-либо других товаров. Поэтому он еще не является ни основным, ни оборотным капиталом, но впоследствии окажется либо тем, либо другим или поделенным между ними. Часть выручки за готовые изделия фабрикант израсходует на оплату рабочих, часть на восполнение запаса материалов для производства, а часть на строительство новых зданий, приобретение новых машин или на ремонт старых. Но сколько именно будет выделено для каждой из указанных целей, зависит от характера производства и от потребностей данного момента»[81 - Там же. С. 204–205.].

Здесь, по существу, речь идет о разных видах товарных запасов, находящихся в руках двух различных собственников – фабрикантов и торговцев. Для первых эти запасы представляют собой товарный капитал, являющийся одной из функциональный форм промышленного капитала, а для вторых – торговый капитал, являющийся самостоятельной формой капитала, занятого исключительно в сфере обращения. Игнорируя эти формы, Дж. С. Милль отождествлял, с одной стороны, реальный капитал только с производительным капиталом, точнее, с двумя его формами – основным и оборотным капиталами, полагая, что они образуются из товарных запасов после их реализации на рынке; с другой стороны, оборотный капитал с капиталом обращения, что в корне неверно. Такая интерпретация сути рассматриваемого вопроса всецело предопределялась вещной концепцией капитала, которой придерживался автор.

Между тем еще в начале 30-х годов XIX века появились работы английского экономиста Р. Джонса, в которых, наряду с традиционными, был представлен и новый подход к трактовке капитала. Иными словами, опираясь на вещную концепцию капитала, автор в то же время указывал на социальную природу капитала, рассматривая его как общественное отношение (подчеркнем, этот второй подход «не заметил» Дж. С. Милль).

В этой связи Р. Джонс утверждал, что существует особая часть богатства, употребление которой в производстве позволяет достичь определенных результатов. Благодаря этому употреблению труд становится непрерывным и более производительным.