Визави французского агента

– Значит, ты предлагаешь мне поселиться во Франции? – продолжала я. – А где?

– В Валони…

– А почему не в Париже?

– Там шумно и слишком много людей.

– А в Валони тихо, никого нет?

– Это же провинция, и потом не в самом городе.

– Отлично! В деревне, значит? Тихо и благолепно. А ты будешь приезжать, когда будет свободное время, то есть четыре раза в год? Так какая разница, где мне тебя ждать? Здесь у меня столько дел, мне здесь интереснее, я пишу картины, участвую в выставках, и, самое главное, мне не надо будет бросать моих родных. Давай уж лучше у нас будут здесь «просто встречи», как ты сам и предложил!

– Это правда, но там я был бы спокойнее за тебя. Здесь бывают всякие случайности…

– Согласись, эти случайности могут случиться где угодно!

– Но там я больше могу!

– А больше не надо, я не хочу спрашивать разрешения пойти одной прогуляться.

– Я знал, что ты так скажешь, но и отказываться от тебя вновь я не буду. Ты не боишься?

– Чего мне бояться? Ты так редко приезжаешь…

В марте Марсель привез диск английской галереи современного искусства, и я попросила мне его показать. Мы начали «просто встречаться» и у нас была культурная программа. Надолго ли нас хватит?

На большом экране сменялись одна за другой картины современных европейских художников. Мы сидели на низких диванах, очень тихо звучала какая-то восточная музыка, Марсель посматривал на картины с интересом.

– И тебе это нравится? – спросила я, глядя на очередную мазню.

– Иногда попадаются приятные вещи.

– Но ведь это тупо, такое впечатление, что многие из этих художников не умеют рисовать!

– Правда, такое впечатление возникает, но часто это только впечатление. Многие из них имеют прекрасное художественное образование.

– Ну, и что в этом хорошего? Вот, посмотри, какая кривая женщина!

– Женщина? Я думал это последствие урагана! Где ты там женщину разглядела?

Я с удивлением посмотрела на Марселя: смеется, как всегда?

– И зачем такие картины, когда непонятно, что нарисовано?

– Это дает простор воображению!

– Ты еще скажи, что реалистические картины тебе не нравятся!

– Реалистические картины мне не нравятся! – опять его смеющиеся глаза, я хочу их расцеловать…

– Они часто красивы, но никому не нужны.

– Но ведь покупают!

– Это не актуально.

– Как это?

– Реалистическая живопись изжила себя.

– Это почему?

– Ну, сначала рисовали в пещерах, потом на дощечках. Все находится в постоянном развитии!

– Ты хочешь сказать, что в искусстве существует прогресс, как в науке? Но ведь есть консерваторы, которым нравится традиционное искусство!

– Оно может нравиться или не нравится, но оно не актуально! Реализм появился как ответ на желание людей "иметь". Собственность – это форма взаимодействия сознания с внешним миром, и именно этому внутреннему зову отвечает "реалистическая" живопись. Изображение еды, цветов, зданий, интерьеров, платьев, добычи от охоты и походов, диких и домашних животных, женщин (как форму собственности) и "себя" в окружении объектов вожделения (лошади тут в одной категории с женщинами и мотоциклами).

– Какие ты слова-то знаешь! С трудом понимаю, особенно после шабли…

– Я и говорю, кофе лучше, и молоко.

– Зато шабли вкуснее! Неважно, ты продолжай, интересно!

– Академическая живопись появилась в XVI веке, её внутренний смысл – приобретение, превращение всего в товар, в собственность. А вот импрессионизм и потом кубизм морально уничтожили ее тем, что показали миру ее стяжательную сущность. Сейчас на ее место вышла фотография. Толпы людей с фотоаппаратами, мобильниками, заняты удовлетворением бездонного инстинкта обладания. Люди, одержимые позывом к действию, смысла которого не понимают.

– Абсолютно точно! Все фоткают, фоткают, а вот значит для чего! Выходит, то, что я делаю, никому не нужно? Но мои картины нравятся людям, их даже покупают!

– Я же не сказал, что реалистические картины не нужны. Можно чем угодно заниматься, и это может быть актуально для отдельной личности или группы, но в общемировой культуре это не актуально и следовательно – не существует. Дети в школе каждый день "открывают" Америку и "доказывают" теорему Пифагора.

– Боже мой, – сделала я последнюю попытку отстоять реализм, – а кто может отвечать за актуальность для всего мира? Ты можешь рассуждать сколько угодно, а мир живет сам по себе и не зависит от твоих умозаключений, ведь так?

– Природа и отчасти животный мир – да, живут сами по себе. Вернее, не подозревают о том, что не "сами по себе". Человек (и общество в целом) зависят от "умозаключений" больше, чем от природы и всех остальных факторов вместе взятых. Хотя есть индивиды, которые, подобно неживой природе, могут не осознавать этой зависимости.

– Ведь умозаключений много и некоторые выбирают их под себя и не самые общепринятые! – у меня начал заплетаться язык, но я еще пыталась бороться, но разве его переговоришь?

– Это совершенно безразлично, какие идеи выбрать под себя. Если они предложены на выбор, значит, они уже давно вошли в сознание, как часть реальности. Это как делать шопинг: самоидентификация на основе выбора товара. То, что кто-то "покупает" как ему кажется, "эксклюзивное" – не меняет ничего по существу. Надежда, давай прекратим этот разговор! Ты умненькая девочка, но что ты хочешь доказать! Я согласен, что реализм – это наше все! Я жалею, что ввязался в этот спор!

– Но это все «актуальное» искусство такое безобразное! Оно часто шокирует публику!

– А вот шокировать публику – значит ставить себя в зависимое от нее положение, обращая на себя внимание. Шокирование – это неразделенная форма любви к публике. Сейчас искусство находится в поиске, и я думаю, еще не пришел мессия, но за процессом наблюдать интересно!

– Тебе бы лекции читать!

– Ну, вот, я тебя обидел, надулся как индюк и проповедовал тут азбучные истины. Я больше не буду, прости!

Марсель достал бутылку ликера «Amarula» и налил мне в маленькую пузатую рюмочку.