Мечты не сбываются

Если кто-то задастся вопросом, злой он или добрый, праведный, порочный, да хоть святой – придется признать, что в каждом из нас есть всего понемногу. Абсолютного зла и добра не существует, как не существует абсолютных тьмы или света. По крайней мере так я тогда думала, поэтому мысль, будто я со своей черной душой могу погубить полмира, показалась мне абсурдной.

Нашли тоже исчадие ада. Оценки у меня так себе, талантов никаких, внешность непримечательная. Я круглый год ношу рваные джинсы, туфлям предпочитаю кеды, волосы убираю в косу до плеч. Фигура у меня самая обычная, никакого пятого размера и женственных изгибов.

Понятия не имею, стал бы Дима со мной встречаться, будь я при всей своей непримечательности девушкой глубоко пуританских взглядов. Может, его заводила сама мысль, что в свои двадцать он спит с пятнадцатилетней? Точнее, спал до вчерашнего дня, пока мне не исполнилось шестнадцать. Теперь ситуация не такая щекотливая: он спит с практически взрослым человеком.

В свои шестнадцать этот человек намеревался окончить девятый класс, сдать экзамены и поступить в колледж. Юридический меня бы вполне устроил, раз уж у нас в стране не учат на писателей. Стать писателем я мечтала с того момента, как начала записывать маленькие отрывки, что приходили мне в голову, в конце школьных тетрадей. Постепенно они складывались в рассказы. Я никому их не показывала, прекрасно сознавая, насколько они далеки от идеала. Даже сейчас я пишу и постоянно думаю, как все это неуклюже и путано, и что можно было бы лучше.

И ведь я точно знаю, что права. Я теперь так много знаю, что от этого сдохнуть хочется.

После разговора с Лестером я побежала домой. Родители уже вернулись с работы и сидели в гостиной. Там же сидел следователь, на этот раз настоящий – грузный краснощекий мужчина в очках, одетый во все черное. Он без особого интереса спросил, где я была вчера вечером, взял у папы номера наших мобильных, попросил не уезжать из города и ушел. Кажется, собирался поговорить с последним мужем Ульяны о ее крайне неустойчивом психическом состоянии. Бьюсь об заклад, Лестер устроит так, что убийство чудесным образом свяжут именно с ним, и дело закроют.

Когда мы остались одни, мама крепко обняла меня.

– Слава Богу тебя здесь не было, дочка!

– Угу.

– У меня в голове не укладывается, как это могло случиться… Ужас!

– Да уж.

– Если бы ты была здесь, когда все это…

«То со мной ничегошеньки бы не случилось», – отстраненно подумала я и погладила маму по спине.

– Меня тут не было. Не переживай. Никто не пострадал.

Поняв, как это прозвучало – вроде бы я Ульяну и за человека не считаю, – я осторожно взглянула на папу. Он ничего не говорил, но выглядел совсем неважно.

– Пап…

– Ты вчера самовольно ушла из дома, ты это помнишь? – мрачно спросил он.

– Помню.

– И считаешь в порядке вещей?

– Нет.

– В другой ситуации тебя ждал бы домашний арест минимум на месяц.

– По-моему, мы и так под домашним арестом, – пробормотала я.

Мама отпустила меня. Я осталась стоять перед папой, убрав руки за спину и опустив голову, точно нашкодивший ребенок. В детстве это всегда прокатывало. Так папа быстрее переставал пичкать меня нравоучениями и отпускал восвояси.

Но теперь он нахмурился еще больше.

– Это временно.

Я кивнула, рассматривая свои босые ноги.

– И необоснованно.

– Да.

– Но это никаким образом не относится к твоему поведению.

– Извини, – тихо сказала я.

– Ты не только передо мной должна извиниться.

– Мам… – я повернулась к маме, думая о том, как бы поскорее закончить и заглянуть в гостиную.

Нам велели туда не соваться. После тотальной уборки там стоял такой едкий запах, что слышно было даже из коридора. Но меня разбирало любопытство.

Мама похлопала меня по плечу. Папа упрямо молчал. Так быстро он меня не простит, хотя бы для вида. Я решила зайти с другой стороны.

– У вас с Ульяной были близкие отношения?

– С тетей, Вера, она твоя тетя.

– Саша! – вскинулась мама. – Ну теперь-то не начинай, она ее почти никогда не видела!

– Она ее тетя, – повторил папа и опустил глаза. – Даже если это уже не имеет значения.

Я видела, как он расстроен, и изо всех сил делала вид, что мне жаль. Может, я просто не понимала, что Ульяны больше нет. Или не хотела понимать. Я никогда раньше не сталкивалась со смертью.

– Ты сможешь спать в своей комнате? – мама решила сменить тему. Она всегда так делала, когда папа упирался и гнул свое.

– А что с ней не так?

– Ну… там ночью спала Ульяна.

Вот так сюрприз. Хотя где бы ей еще спать при наличии троих детей и всего одного свободного дивана в квартире.

– А где, позволь спросить, спала ты? – встрял папа.

– У Димы.

– Мы же это обсуждали!

– Он мой парень.

– Ты забыла, сколько тебе лет?

– Шестнадцать.

Папа хмыкнул. Каждая моя ночевка у Димы заканчивалась скандалом. Не будь мои родители столь консервативными… Впрочем, они придумали бы что-нибудь еще.