Ведьма из Марьино

Алексей, единственный выпивший пойло, громко икнул и тихо извинился.

Ведьма повернула лицо на звук, и причина странности стала очевидной: неумелая детская рука нанесла на лицо старухи яркий кукольный макияж. Губы свисали увядшей свеклой. Кривые румянцы, обсыпавшиеся дешевые тушь и синие тени. Еще и волосы надо лбом были собраны двумя яркими заколками с бабочками.

Но в целом было неясно: измывалась девчонка или хотела, как лучше. Удивляло, что бабушка это позволила. Но, возможно, она невменяемая, и то, что говорит, действительно – безумие? Примерно так и подумали все трое, но поздоровались еще раз, раз уж хозяйка посмотрела на них.

Ведьма на второе приветствие, как и на первое, не ответила и снова вперила взгляд в выключенный телевизор.

То, что молчание может быть очень долгим, гости были осведомлены. Они никуда не спешили. Жизнь привела их сюда – и это было лучше, чем самоубийство или сумасшедший дом.

Они сидели на неудобных табуретках минут сорок. Девочка однажды прошла в туалет и вернулась за шкаф, словно не заметив при этом гостей.

Юлия Дмитриевна по привычке погрузилась в себя, легла на дно горя и замерла.

Алексей был бы рад проявить терпение, но странное пойло скрутило живот, и Алексей немного подстанывал в ожидании позывов одного или другого свойства.

Андрей нырнул в телефон и даже посмеивался чему-то своему.

Наконец, Алексей заметил, что ведьма уже не неподвижна, – стала очень медленно, но постепенно все сильнее раскачиваться. Он тронул за запястье Андрея и тот с любопытством воззрился на старуху.

Качаясь из стороны в сторону, словно кто-то невидимый тряс ее за плечи, ведьма начала издавать звуки, похожие на отрыжку, рыгание и бурчание в животе. Это не было страшно, как в фильме ужасов. Это было физиологически отвратительно, хотелось позвать к тяжело больной женщине врача.

Скорее с изумлением, чем со страхом, Алексей почувствовал, что и его кишечник активизировался и живо забурчал в какой-то гармонии с животом ведьмы. В нем что-то ревело, как живое. Андрей это тоже заметил и с хитреньким выражением лица тайком включил диктофон в «Самсунге». Юлия Дмитриевна оставалась безучастна.

Сложилось впечатление, что животы ведьмы и Алексея переговариваются. Они интонировали, один словно спрашивал, другой отвечал. Иногда казалось, что можно даже и слова какие-то разобрать, но это, скорее всего, была иллюзия.

– Сеанс чревовещания! И кишка с кишкою говорит! – не выдержал Андрей.

Он, наверное, что-то испортил, потому что старуха резко перестала издавать звуки и качаться, устало откинулась на спинку дивана.

Алексей же вскочил, уронив табуретку, выбежал в санузел.

Его вырвало красной желчью, в которой плавали ошметки черной шерсти. Он выловил несколько шерстинок и завернул в носовой платок. Подумал: «Не поскуплюсь на анализ ДНК, что это за хрень».

Когда он вернулся, ведьма, тяжело дыша, слабым изможденным голосом произнесла:

– Поговорила я с покойниками. Только один из вас мне в этом помог. Спасибо, Алеша…

«Конечно, знает мое имя, я же по записи», – успокоил себя Алексей.

– Алеш, – продолжала ведьма. – Динка, жена твоя, в коме в больнице. Змея ее укусила в Греции. Хотят отключать от аппарата. Можно ее вернуть. Как – передаст тебе одна покойница, разузнает все, и передаст. Она свеженькая еще, не знает ничего. Приходи к ней на свидание в крематорий на Хованском кладбище в воскресенье к двенадцати дня, ритуальный зал номер три. Цветы возьми, легче будет пообщаться. Она лилии любит. Белые… Теперь Юля, ты.

Юлия Дмитриевна вскочила и бросилась к старухе.

– Сиди-сиди. Не подходи близко, мне от духу вашего тяжело.

Женщина застыла на мгновение, но нашлась, схватила табурет и поставила его ближе к дивану ведьмы, села, вонзила в нее взгляд, словно собиралась выслушать приговор.

– Дочка твоя Настя уже год как пропала без вести. Хочешь ты узнать, нет ли ее среди мертвых и нельзя ли найти ее. Трудно искать, особенно когда точно неизвестно. Но взялся один покойничек. Зовут его Василий Ве Кузнецов, умер в 1936 году. Ваганьковское кладбище, четырнадцатый участок. Найди его и усынови.

Юлия Дмитриевна крупно вздрогнула.

– Ухаживай за его могилкой как за могилкой родного сына, а то за его могилкой никто никогда не ухаживал. Оплачь его, как родного, землицу над гробиком его целуй, крестик украшай. В лучшем виде могилку содержи. А Васечка за то тебе искать Настю будет. Найдет – скажет.

Ведьма ненадолго взяла паузу, и Юлия Дмитриевна воспользовалась ею, чтобы достать из сумки еще две пятитысячные и положить под блюдце.

Алексей тоже полез в бумажник.

Андрей сел поудобнее, расставив колени, вопросительно посмотрел на старуху и приготовился вновь включить диктофон.

Передохнув, ведьма продолжила:

– А ты, Андрюша, хочешь с другом своим погибшим Вадей встретиться и коды сейфов, пароли от компьютеров и телефонов у него узнать, чтобы весь бизнес его забрать себе. Если он тебе скажет, конечно.

Трудно встречу такую устроить, Вадька-то твой – непогребенный. Так что ты на стол больше всех положи. А ты, Леш, меньше всех клади, ты мне помогал.

– Так что Вадька-то? – поддержал ведьму Андрей, сам он Вадима никогда так не называл.

– Вызывать будешь Вадю. Тебя не просто так кот расцарапал, это зов был. Ты из этой царапины кровь свою прольешь над жертвенной ямой, которую выроешь в полночь на перекрестке. Одна из четырех дорог должна вести к кладбищу, другая к месту убийства, третья к тюрьме, а четвертая к сумасшедшему дому.

– Да любой перекресток в Москве, в принципе! – пошутил Андрей.

– Не любой. По карте найдешь, и помни, там земля должна быть, копать будешь. Выроешь ямку и будешь кровь свою из руки лить в эту ямку, пока к тебе кто не явится. Всех отгоняй, только Вадиму дашь напиться, и он тогда обретет дар речи. И если захочет, все тебе скажет, только, наверное, с условием.

Голос ведьмы постепенно затухал.

– С каким условием? А заклинание никакое произносить не надо? Трах-тибидох?

Но в ответ раздался только храп. Ведьма заснула, размазав дряблую щеку по спинке дивана.

Все еще несколько минут молчали.

– Ну, пойдемте? – предложил Алексей.

Из-за шкафа вышла девочка и с заинтересованным видом собрала деньги. Стало понятно, что она все слышала: девчонка уставилась на Андрея, ибо он положил не больше всех. Андрей без энтузиазма додал пять пятьсот. Он не был уверен, что соберется пролить свою кровь над жертвенной ямкой.

Девочка проводила гостей до двери.

– Тебя случайно не Настя зовут? – спросила Юлия Дмитриевна.

– Нет, я не наркоманка.

Женщина отшатнулась.

– Настя – наркоманка.

– Это жаргон такой современный, как раньше проститутки были Наташи, а козы – Катьки, коты – Васьки, – зачем-то сказал Алексей.

На улице все трое обменялись контактами, потому что скрывать им друг от друга уже было нечего, но стоял выбор – совершать или не совершать некоторые действия. Они не представляли, какой сложной будет их дальнейшая коммуникация.