Миссия «Возвращение»

Дарю весенний гром и грозы

И запах скошенной травы

Дарю тоску картонной прозы

И наше первое на ты

Глухое эхо серпантина

Дымок погашенной свечи

И пять отличий на картине

Давай немного помолчим?

Я все проверил, я все запер

Отдать мне некому ключи

Я, уходя, захлопнул море

Немного ноги замочил

Двадцать восьмой день экспедиции. Директория Анти

Я по-прежнему отправляю радиограммы на Ластик дважды в день. Идем по графику. К подушкам-валикам привык, Нака меня не раздражает. После того, как рассказал Теосу и Бурду о нашей с Лори затее, дышать стало легче. Ребятам я доверяю, они не подведут, если обещали – значит никому не расскажут. Сначала думал не посвящать в тайну девчонок, но сегодня и им тоже откроюсь. Уверен, они поймут. За прошедший месяц мы так все сдружились, что скрывать от них что-то кажется мне неправильным и нечестным. Еще! Я вырос на целый сантиметр. Вроде. По крайней мере, отметка на стенке отсека управления, которую я сделал в первый день, находится на сантиметр ниже моей макушки. Вот бы еще на пару сантиметров подрасти за время экспедиции. Вернусь домой высоченным героем, Лори будет в шоке, мама не узнает сначала, а потом всплеснет руками, как только она это делает и бросится мне на шею. Да-да, я надеюсь вырасти выше мамы к моменту возвращения на Ластик.

Тридцатый день экспедиции. Директория Бурда

Приборы ведут себя очень странно. Самопроизвольно отключаются, потом также неожиданно включаются. Показания магнитной активности среды скачут как сумасшедшие. Если бы не показания радара, я бы подумал, что мы приближаемся к какому-то огромному магниту. Но радар Quinque убеждает меня в том, что поблизости нет никаких объектов высокой плотности. Вынужден ему довериться, вокруг непроглядная тьма, на глаза рассчитывать не приходится.

Тридцатый день экспедиции. Директория Ниты

Бурд и Анти возятся с приборной доской. Кажется, время укола приближается. Я не знаю, радоваться мне или огорчаться. Я устала бояться. Согласно правилам техники безопасности, Нака попросила всех пристегнуться. Подергав каждый ремень и убедившись, что все надежно пристегнуты, она заняла свое место в кресле и щелкнула металлической застежкой.

Приземление Quinque нельзя было назвать мягким. Выведенные из строя мощнейшим магнитным полем неизвестного космического объекта, приборы отказывались включаться. Наконец радар заработал и экипаж Quinque ахнул в унисон, увидев на мониторе немигающую красную точку. На полной скорости они приближались к объекту высокой плотности, по всем показателям – планете.

Радиограммы с Quinque не поступали третий день, члены Совета собрались на экстренное заседание. Тринадцать кресел скрипнули от нажима, снова воцарилась тишина. На этот раз Тринадцатый не собирался брать слово первым, уставший отражать атаки консервативно настроенных членов Совета, он хотел немного понаблюдать за ходом дискуссии. На авансцену выступил Третий, в свойственной ему манере, он обвел взглядом всех присутствующих, прочистил горло и без предисловий заявил: "Нам пора уничтожать документы протокола «В», экипаж корабля не дает о себе знать третий день, по всей видимости они потерпели крушение, или система дала сбой, а значит они потерпят крушение рано или поздно. Мы не можем рисковать.

– Постойте, – не сдержался Тринадцатый, – мы готовили эту миссию несколько лет, и теперь вы хотите сказать, что из-за трехдневного затишья, все пойдет насмарку. Помилуйте! У них мог выйти из строя прибор связи, этот чудак, как его звать, Анти, мог забыть о своих обязанностях радиста или пренебречь ими. Давайте не будем принимать необдуманных решений и не делать скоропалительных выводов.

– Вам не кажется, уважаемые члены Совета, что мы должны были посвятить наших исследователей в детали протокола? – неуверенно проблеял Шестой, – возможно, знание полной картины поспособствовало успеху миссии.

– Вы забываете, Шестой, об уровне секретности протокола «В», – сказал Третий, – тот факт, что мы вообще обсуждаем этот вопрос является недопустимым. Мы все подписали соглашение о неразглашении полной информации о протоколе «В». И я не вижу ни одной причины, почему мы должны были его нарушить и поделиться с сопливыми детишками деталями нашего плана.

– Этим «сопливым детишкам», как вы их называете, мы доверили судьбу всего Ластхопа, – закипая, произнес Тринадцатый. И нашу судьбу тоже.

– Не драматизируйте, Тринадцатый, – усмехнулся отмалчивавшийся до этого момента Девятый, – вы не хуже меня знаете, что нам вовсе необязательно придется сгинуть с Ластхопом. Да, к этому крайнему средству не хотелось бы прибегать раньше времени, но если другой альтернативы не останется…

От удара о твердую поверхность, члены экипаж Quinque, на время потеряли сознание. Первым очнулся Анти. Он сокрушенно оглядел своего подопечного – прибор связи – тот был сломан. Анти с трудом расстегнул ремень безопасности, и спрыгнул с кресла, остальные не подавали признаков жизни. Анти подошел к Теосу, попытался нащупать пульс, как показывала Нака. Теос от этой возни с его запястьем, зашевелился. «Живой!» – обрадовался Анти и продолжил свой нехитрый обряд реанимации. Вскоре вся пятерка пришла в себя. Нака осмотрела ребят на предмет ушибов и ссадин, никто не пострадал, только у всех от удара о поверхность, немного побаливала голова.

– Это пройдет! – махнул рукой Теос, – главное, мы все живы.

– Эта оплошность может быть быстро исправлена, – съязвил Анти, обиженный, что никто не похвалил его за находчивость в экстремальной ситуации. Ведь это он очнулся первым и растормошил остальных, – наше местонахождение неизвестно, также как и состояние приборов. Связь с Ластиком потеряна.

Оживление уступило место задумчивости. Первой стряхнула оцепенение Нита. Она ждала беды, и теперь, как это ни странно прозвучит, чувствовала облегчение от того, что случилось. Значит, хуже уже не будет. Их лимит неприятностей исчерпан.

– Нам нужен план! То, что произошло мы изменить уже не в состоянии, но сдаваться рано. Возможно, у нас есть шанс продолжить миссию. Прибор связи разбит, но остальные на первый взгляд в порядке. Есть вероятность, что корабль поврежден снаружи, Бурд?

– Такая вероятность есть! – подумав, согласился Бурд, – сила удара могла вызвать повреждение корпуса. Чтобы сказать точнее, необходимо осмотреть Quinque снаружи. Я это сделаю.

– Нет, это сделаю я – встал Теос, – на меня возложена миссия разведчика. В случае приземления я должен первым покинуть корабль и убедиться в том, что экипажу не угрожает опасность.

Нака посмотрела на Теоса с восхищением. Одно дело – в теории знать, что ты должен принять удар на себя, и совсем другое – на практике найти смелость покинуть знакомую обстановку и выйти навстречу опасности.

– Мы даже не знаем, есть ли там атмосфера, – пробормотала Нита.

– Узнаем! Пока предлагаю вернуться к плану действий, – окончательно собралась с мыслями Нака.

План был обсужден, всеми принят, оставалась самая малость – претворить его в жизнь. Анти и Бурд начали проверку всех приборов. Им предстояло выяснить, пострадали ли еще какие-либо системы, кроме коммуникационной. Из хранилища под отсеком управления были извлечены скафандры. Теос облачился в громоздкий костюм первым. Бурд проверил уровень кислорода в баллоне, и Теос шагнул в обменник – похожее на лифт отделение с двумя выходами. Один вел в отсек управления. Другой – наружу. Когда люк внутрь корабля герметично закрылся, Теос начал разгерметизацию второго выхода.

Члены Совета расходились после заседания по личным кабинетом. Жаркие дебаты оказались очень утомительными. Решено было подождать пять дней, если информации о судьбе Quinque не появится, миссию свернуть и все данные о протоколе «В» уничтожить. Следующее заседание совета запланировали провести как раз через пять дней. Всем требовался отдых и восстановление сил, все таки солидный возраст – не игрушки. Тринадцатый устало потер глаза, откладывать больше нельзя, эти пять дней до следующего заседания Совета необходимо провести в криокамере. Такие «холодильники» имелись в кабинете каждого члена Совета, их создание держалось в строжайшем секрете. Раньше им обладали четырнадцать человек, но после того, как при таинственных обстоятельствах исчез из собственной лаборатории разработчик криокамеры, осталось тринадцать хранителей секрета. Все они пользовались устройством по своему усмотрению, поставив таймер на нужную дату, погружались в омолаживающий сон. Холод чувствовался первые несколько секунд, затем наступало полнейшее спокойствие. Обменные процессы в организме замедлялись и останавливались. Холод, именно экстремальное и моментальное переохлаждение помогали членам Совета выглядеть и чувствовать себя на полвека моложе. Одной из множества причин бережно хранимого инкогнито, были эти криокамеры. Обитатели Ластхопа, не знавшие членов Совета в лицо, не подозревали о том, что ими руководят столетние старцы. Если бы секрет долголетия тринадцати был раскрыт, возникло множество ненужных вопросов и возможно даже бунт. Перспектива бессмертия могла кого угодно вывести из повиновения. Делиться своими криокамерами члены Совета не планировали. Тринадцатый выставил таймер на 100 часов и приготовился к крио-коме.

Теос зажмурился – за месяц полета он отвык от яркого солнечного света. Спрыгнул с металлической ступеньки корабля и понял, что невесомости на этой планете нет, удар о твердую поверхность больно отозвался в затылке, все же при посадке их здорово тряхнуло. Как было предписано инструкцией разведчика, Теос замер и огляделся. Никакой пыльной взвеси в воздухе, как на Ластхопе. Вокруг не наблюдалось никаких построек, только камни, скалы, где-то вдалеке зеленела растительность. Он подумал, что им крупно повезло – приземлись Quinque на те острые скалы, корабль пришлось бы собирать как рассыпавшийся игрушечный конструктор. Сейчас он выглядел целехоньким. Теос обошел вокруг два раза, наклонился, чтобы осмотреть днище, пощупал обшивку, все в норме. Тогда он достал прибор, которым его снабдил Бурд, и замерил содержание кислорода в воздухе. Стрелка прибора замерла на отметке 30. Больше, чем на Ластхопе. «Это хороший знак», – пробормотал Теос, но снимать скафандр не спешил. Нита должна проанализировать пробы воздуха, которые он возьмет, чтобы понять, подходит ли он для дыхания, или всем участникам экспедиции понадобятся кислородные баллоны.

В этом время на борту корабля Нака пыталась ответить на один очень важный вопрос: стоит ли им задерживаться на неизвестной планете для починки прибора связи, или без промедления попробовать поднять Quinque в воздух и лечь на прежний курс. Вопрос решился сам собой.

– Двигатель перегрелся во время экстренного торможения, – сообщил Бурд. Они с Анти только закончили осмотр всех систем корабля, – было бы замечательно дать ему пару часов на отдых. Так у нас будет больше шансов успешно преодолеть зону притяжения этой планеты и вернуться к миссии.

– Значит, так и поступим, – согласилась Нака, – дождемся Теоса, подкрепимся и совершим кратковременную вылазку на неизвестную планету. Лишними исследования не будут. Возьмем пробы, осмотримся, возможно, эта информация окажется также полезной Совету. А что насчет коммуникационной системы? Она серьезно повреждена?

– Думаю, что смогу ее починить, – отозвался Бурд, – но на это нужно время.

Ему хотелось сказать Наке еще много чего, но раздался звук, извещающий о разгерметизации обменника. Это Теос возвращался на борт. Через пару минут он вошел в отсек управления, победно поднимая руку с пробами воздуха. Нита тотчас же схватила пробирку и умчалась в мини-лабораторию, оборудованную в аптечном отсеке. Через полчаса оттуда раздался ее радостный вопль. Нака, Теос, Бурд и Анти давно не видели Ниту такой счастливой, она кружилась в вальсе с пробирками, прыгала и визжала как маленькая. «Этим воздухом можно дышать, им можно дышать, он подходит для жизни» – на все лады повторяла Нита. Это веселье оказалось заразительным, на фоне волнений предыдущего месяца, новость была просто отличная. Ребята взялись за руки, и стали водить хороводы вокруг раскрасневшейся Ниты с ее пробирками.

– Нам лучше поторопиться, – опомнилась Нака, – мы не знаем, как долго будет светло на этой планете. Давайте скорее есть и в путь.

Скафандры было решено все-таки надеть, на всякий случай. Баллоны с кислородом закрепили за спиной, но подачу газа не включали. Экипаж Quinque покидал корабль в полном составе.

С наступлением темноты резко похолодало. И сама темнота наступила неожиданно, как будто на планету накинули черное непроницаемое для света покрывало. Стуча зубами от холода, ребята стали оглядываться в поисках корабля, казалось, они отошли от него совсем недалеко. Но их фонари прорезали тьму на какие-то пару метров, дальше не было видно ничего.

– Держитесь за руки, чтобы не потеряться, – взволнованный голос Наки звучал глухо, будто издалека.

Все взялись за руки, и продолжили двигаться в обратном направлении, ориентируясь по показаниям прибора в руке Бурда. Он шел первым в цепочке, за ним Анти, Нака, Нита, и замыкал шествие Теос. Его удивленный возглас услышали все, за ним последовал испуганный крик Ниты.

– Что произошло? – остановился, одернутый Анти, Бурд.

– Кажется, я застрял, – прохрипел Теос,– нога провалилась куда-то, не могу вытащить.